Мальчик-волк нажал на кнопку в виде львиной морды.
Соединенная с интерфоном сторожевая телекамера зажужжала, поворачиваясь в сторону посетителя. Он понаблюдал, как настраивается на нужное расстояние ее объектив.
— Пустите меня! — крикнул он в камеру. Массивные деревянные двери медленно отворились.
— Я знала, что ты придешь, — сказала Баба Биба. Она сидела за круглым столом и пила чай.
Каждому, кто входил в это жилище, казалось, что он вдруг стал великаном. Вся мебель здесь была половинного размера — в соответствии с ростом хозяйки.
Даже встав в полный рост, Биба едва доставала ему до пояса. Лицом она напоминала мышь, хотя в остальном была вполне нормальным человеческим существом, разве что очень морщинистым, Только вот глаза у нее уже больше тридцати лет не видели, а руки, несмотря на маленький рост, были большие и узловатые, как у крупного мужчины.
— Волчонок несчастный, — сказала Биба. — Вон, видишь, большое кресло для гостей. Присаживайся…
Мальчик-волк послушно уселся, словно хорошо воспитанная собака.
На круглом столе откуда ни возьмись уже возник прибор для вызывания духов.
— Ну, что прикажешь высмотреть?
— Пожалуйста… Подскажите, как разыскать Шейлу.
— Деньги вперед.
Мальчик-волк мрачно уставился на старуху.
— Что, нету денежек? — засмеялась гадалка. — А чего ж это ты не знаешь, где твоя возлюбленная, а?
— Я очень спешу, — сдерживая себя, сказал мальчик-волк.
— Хо-хо-хо… Ну ладно, давай плати. Если потом платить будешь, это тебе втрое обойдется.
Мальчик-волк только что клыками не скрипнул,
но все же сказал:
— Хорошо. Заплачу.
— Ишь ты… Приспичило, значит. Гонятся за тобой, что ли? — Старуха прищурила глаза. Видимо, от ее внутреннего взора не укрылось, что у гостя в руке пистолет.
Мальчик-волк вспомнил про «птицу», и его передернуло:
— Скорее!
— Ладно, ладно. Ты вот что, спой мне что-нибудь.
— Спеть?!
— Ну да, ты же певец у нас. А то я даже гимна «Царствование императора» уж лет сто не слышала. Не споешь — не погадаю.
Вот так. Баба Биба, она и есть Баба Биба. Ни разу еще не было такого, чтобы по-человечески выслушала клиента. Слова не держит, правды не говорит. Было же такое: послала его следить за одним клиентом, а обещанной награды — драгоценной морской раковины — он так и не получил. То ей не так, это не так, поносит всех на чем свет стоит. Люди к ней по-хорошему, а она только и думает, как побольнее обидеть,
И все-таки тоненькую ниточку дружелюбия никак нельзя было рвать. Потому что Биба была настоящая гадалка.
Мальчик-волк поднял глаза к потолку и завыл По-волчьи. Потолок завибрировал. Вибрация передалась полу, и под Бабой Бибой затрясся-застукотал ее миниатюрный стульчик.
— О-о-о-о, вот это дело!
Мальчик-волк кончил распеваться, слегка перевел дух и запел уже по-настоящему, более мелодично. Теперь он пел колыбельную «Ицуки-но комориута». Нежным тенором. И трубным гласом.
Слушая пение. Баба Биба хлопала в ладоши в такт. Ручищи у нее были размером с веер каждая, и выходило прегромко.
Когда концерт закончился, она сказала:
— Девка твоя в кафе «Дракон», седьмой квартал улицы Чайников.
— Откуда знаете? Вы даже своим прибором не воспользовались!
— Для чего тебе? Это ж для лохов — глаза замазывать. Ты мне лучше скажи; что это за «птица» такая? Вижу: большущая птица, и рушит она своими ножищами мой драгоценнейший домик.
Мальчик-волк пришел в замешательство:
— Баба Биба, дайте от вас позвонить!
— А денежки?
Мальчик-волк направил на гадалку фарфоровый пистолет.
— Хорошо, хорошо. Брось!..
В то самое мгновение, когда на том конце провода девочка подошла к телефону, у входа появилась «птица». Она прокричала из-за закрытых дверей:
— Не смей шалить!
И исторгла из клюва пламя.
5
В комнате ожидания кафе «Дракон» работало ровно тридцать телевизоров. По закону в каждом торговом заведении их полагалось иметь не менее ста штук. Но поскольку большинству клиентов телевизор осточертел, значительная часть экранов устанавливалась в таких местах, где они не могли попасться на глаза посетителям.
Закон установила ОНА.
В этом городе ОНА и была законом.
ОНА обеспечила полную занятость предприятиям, производившим телевизоры, и эти аппараты вылупливались повсюду, как яйца, так что на каждого жителя их приходилось около сотни.
Шейла смотрела телевизор, глядя на отражение экрана в причудливом зеркале стиля рококо.
— Значит, ты меня с собой не возьмешь?
— А что делать. Куда мне с тобой, такой распутницей.
— Как же мне теперь…
— Да ладно. Все равно энтропия все время растет, когда-нибудь наступит тепловая смерть. Никакая неземная любовь не поможет.
В последнее время сериал стал гораздо занимательнее, чем был вначале.
Настолько, что в комнате ожидания многие психогинки плакали навзрыд.
Шейла не плакала. Она вычесывалась мелким платиновым гребешком для ловли блок. От скрупулезного вычесывания рыжей шерсти на гребешке оставались розовые молодые волоски. Если постоянно вычесываться, то шерсть будет блестеть как надо.
— Бедняжка, — вымолвила сидевшая рядом дамочка. Она страдала боязнью неопрятности и не имела ни единого волоска ни на руках, ни на ногах, ни на туловище, ни даже на голове. Ко всему, на ней был платиновый купальник. Когда она его делала, то из оставшейся платины заказала гребни и один из них подарила Шейле.
— Кто бедняжка? — поинтересовалась Шейла.
Длинный Шейлин хвост случайно скользнул по спине дамочки, и та вздрогнула, прежде чем ответить:
— Все мужчины одинаковы, когда тебя бросают.
— Это же моделирование любви. Компьютеры играют друг с другом, игра, и больше ничего.
Безволосая дамочка вздохнула:
— У женщин с мужчинами, милочка, всегда игра…Бестелесная любовь на экране — она чище.
Шейла пришла в замешательство и поглядела на себя в зеркало. Ответить было нечего, оставалось только ждать всегдашнего, давно надоевшего продолжения,
— Ах, — сказала дамочка, — Хочу быть Крошкой Сбрен…
Трудно было понять, как это такая вот особа устроилась на работу в кафе «Дракон».
С другой стороны от Шейлы сидел чернобородый «мужчина». Шейла его не знала, но не было и тени сомнения, что это тоже психогин.
— Простите, не дадите ли салфеточку? — обратился он к Шейле.
— Пожалуйста.
В синих глазах мужчины стояли слезы. Он вытер их бумажной салфеткой.
— Ужасно, ужасно, — прошептал он. — Хотя в тот раз тоже было ужасно.
Его кудлатая борода пахла чем-то цитрусовым. «В тот раз», должна быть, означало роман с мемфисским компьютером. Дело было три года назад, и тогда инициатива принадлежала Крошке Сбрен, которую безумно любили, а она своим поклонником помыкала. В конце концов она его отвергла, и он покончил с собой, так что, по слухам, большой кусок Северной Америки и по сей день не подавал признаков жизни.
Нормальная жизнь без городского компьютера немыслима, так что эту территорию скорее всего оккупировали Южно-Американские Соединенные Штаты. Во всяком случае, поскольку Крошка Сбрен разорвала ту связь в одностороннем порядке, то никаких сведений об этой стране не поступало.
— Я не люблю, когда грустно кончается.
— Вот-вот. Я только про красивую любовь смотрю. — Было похоже, что чистоплотная дамочка и чернобородый мужчина сошлись во вкусах.
Шейла в последнее время испытывала тревожные сомнения. Эмоциональное сопереживание ей не давалось. Бесчувственная, холодная. Никакая она, пожалуй, и не психогинка вовсе. Нет у нее данных для этой профессии. А раз она не психогинка и все-таки пришла сюда работать, то что же получается? Обыкновенная проституция? Ну, вообще-то у эрос-мастера первого разряда заработки огромные.
Взглянув мельком на часы в стиле Дали, Шейла приступила к последней стадии ухода за шерстью: принялась вылизывать себя шершавым язычком до самого хвоста,
— Хотела бы я тоже так…
— И я… Ведь наверняка же можно устроить, — заволновались оба соседа. Шейла вдруг вспомнила про мальчика-волка. Правда, заводить романы вне круга клиентов профессионалке не подобает.
Чтобы никто не догадался, о чем она думает, она поспешила деловито ответить:
— Конечно, можно. Закажите себе трансформацию, и все. Опция «кошачий вариант». Это по каталогу трансформация типа «Т», подтип два.
Собеседники усиленно закивали.
Подошло время, и сразу восемь психогинок встали и пошли в зал.
Кафе «Дракон» было заведением экстра-класса. Фирме принадлежала целая сеть таких кафе, и штат у них всюду был многочисленный и высокопрофессиональный.
Шейла в штате не состояла, сегодня ее зазвала сюда приятельница в платиновом купальнике. Попасть в такое заведение без рекомендации этой любительницы чистоту состоявшей у менеджера на самом хорошем счету, было бы просто невозможно. Клиенты тоже приходили сюда не с улицы.
В зале все внимание было сосредоточено на сторимейкере.
Вокруг сторимейкера в радиусе примерно трех метров все было другого цвета. В целом кафе было выдержано в лиловых тонах, а из этого круга исходило голубое сияние.
Сторимейкера она видела впервые. Как и рассказывали, эта юная особа умела создавать вокруг себя совершенно другой мир.
Ее окружали трава и голубое небо, видимые в правильной перспективе. Белоснежные барашки пощипывали подрагивающую от ветерка траву. Ощущался даже сам этот легкий ветерок. Это было абсолютно как в реальности — нет, лучше реальности. Ласковое золотое солнышко…
Сторимейкер — круглолицая девочка с коротко подстриженными черными волосами — казалась скорее девушкой, чем девочкой, но это объяснялось скорее восточным типом ее внешности, скрывающим возраст.
Создаваемые ею повествования преображали действительность и вовлекали в нее всех окружающих — к немалой радости последних. Некоторые даже утверждали, что сам этот мир есть дело ее рук.