– Хорошая, многообещающая роль. Что дальше?
– Дальше я еще не написал.
– Кончается хоть хорошо?
– Откуда я знаю!
– Нет уж, давайте условимся: конец должен быть хороший.
– Бросьте, я еще ничего не решил.
– Вы считаете, что в жизни не хватает трагедий, что людям мало бед, лжи, подлости, нищеты? Собираетесь еще добавить? Украсть у них время, рассказывая истории с плохим концом?
– Романы должны опираться на реальность, иначе получаются слащавыми и сентиментальными.
– Пошлите к чертям тех, кому не по душе счастливые финалы, пусть и дальше барахтаются в своей безнадежности. И так от них спасу нет, зачем еще оставлять за ними последнее слово?
– Есть и такая точка зрения.
– Нет, это вопрос здравомыслия и смелости. Что толку играть на сцене, писать книги, рисовать, ваять, – словом ввязываться во все это, если не приносишь другим радость? Выжимать из обитателей хижин слезу, потому что это престижно? Знаете, чего в наши дни стоит завоевать «Оскар»? Это хуже, чем лишиться рук или ног, отца или матери! Щедрая порция бедствий, гнусности, низости – и все рыдают и кричат: «Гений!» Тот, кто вызывает смех, заставляет мечтать, не вызывает уважения. Хватит с меня культурной гегемонии маразма. У вашего романа будет хороший конец, и точка.
– Договорились, – с опаской проговорил Пол.
Его сбило с толку ее волнение, и он не решился ей противоречить.
– К ней вернется голос? – не унималась Миа.
– Там видно будет.
– Лучше пусть вернется, иначе я не куплю вашу книгу.
– Я вам ее подарю.
– А я не стану читать.
– Хорошо, я буду работать в этом направлении.
– Рассчитываю на вас. А теперь идемте выпьем кофе и вы расскажете мне, как поступит этот критик, узнавший бывшую певицу. Какой он, кстати, – симпатяга или мерзавец?
Прежде чем у Пола нашелся ответ, она продолжала с прежним пылом:
– Вот было бы хорошо, если бы сначала он был мерзавцем, а потом благодаря ей исправился, а она благодаря ему снова бы запела. Разве не богатая идея?
Пол достал из кармана ручку и подал Миа.
– По пути в кафе настрочите мой роман, а я тем временем приготовлю буйабес.
– У вас, часом, не дурной характер?
– Полагаю, нет.
– Потому что у меня нет никакого желания пить кофе в компании человека с дурным характером.
– Уверяю вас, я не такой.
– Ладно, но это все равно не считается.
– Наверное, у вас на кухне весело, с таким-то шефом, как вы!
– Это комплимент или насмешка?
– Осторожно, не угодите под колеса! – крикнул он, хватая ее за руку и не давая выскочить на проезжую часть. – Здесь вам не Лондон, а Париж, машины появляются с другой стороны.
Они устроились на террасе «Кафе де ла Пэ».
– Хочу есть, – объявила Миа.
Пол подал ей меню.
– Ваш ресторан не обслуживает в обеденные часы?
– Почему, обслуживает.
– Кто там трудится сейчас?
– Моя партнерша, – ответила Миа, опустив глаза.
– Иметь партнершу очень практично. Увы, в моем ремесле это было бы затруднительно.
– Эту роль отчасти исполняет ваша переводчица.
– Не пишет же она за меня романы в мое отсутствие! Почему вы уехали из Англии и подались во Францию?
– Для этого нужно всего лишь пересечь Ла-Манш, а не океан. А вы?
– Я первым задал вопрос.
– Захотелось, и все. Чтобы изменить жизнь.
– Дело в вашем бывшем… друге? Вы же не вчера здесь объявились?
– Я бы предпочла не говорить об этом. Лучше расскажите, почему вы покинули Сан-Франциско.
– Сначала сделаем заказ. Выяснилось, что я тоже голоден.
Как только официант отошел, Пол поведал ей об эпизоде, последовавшем за изданием его первого романа, о своей внезапной славе, ставшей для него суровым испытанием.
– Вас подкосила известность? – заинтересовалась Миа.
– Не будем преувеличивать, писателю не приходится даже мечтать о славе рок-певца или кинозвезды, но я не играл роль, а вывалил на бумагу свои собственные внутренности – в переносном смысле, разумеется. И это при моей болезненной стеснительности! Поверите ли, в колледже я даже принимал душ в трусах!
– Сегодня ваша физиономия красуется на первой полосе газеты, а уже завтра в эту газету заворачивают жареную рыбу. Вот и вся цена известности, – проговорила Миа.
– Вам часто приходится подавать клиентам жареную рыбу?
– Фиш-энд-чипс снова стала модным блюдом, – ответила она с улыбкой. – Как ни странно, сейчас мне самой ее захотелось.
– Тоска по родине?
– Нет, это мне несвойственно.
– Он так вас измучил?
– Я свалилась с большой высоты, я была единственной, кто не видел изнанки экрана.
– Какого экрана?
– Это так, к слову.
– Любовь ослепляет.
– Думаю, эта вопиющая банальность – как раз обо мне. Что вам мешает отправиться к вашей переводчице? Писатель может творить где угодно, разве нет?
– Не знаю, хочет ли этого она. Если бы хотела, то, наверное, подала бы мне сигнал.
– Необязательно. Вы много общаетесь?
– По скайпу раз в неделю, в выходные. Иногда по электронной почте. Мне знаком только маленький уголок ее квартиры – тот, который попадает в камеру ее компьютера, остальное отдано на волю воображения.
– В двадцать лет я влюбилась в одного ньюйоркца. Наверное, расстояние усиливало мои чувства к нему. Невозможность видеться, прикасаться друг к другу подогревала воображение. Однажды я собрала все, что сэкономила, и купила билет на самолет. Я провела там одну из лучших недель в своей жизни. Вернулась опьяненная, полная надежд, с решением найти способ уехать туда жить.
– И как, получилось?
– Где там! Стоило мне сообщить ему о своем плане, как все изменилось. Он стал гораздо реже звонить, а с приближением зимы наши отношения и вовсе зачахли. Я мучилась, пока его не забыла, но никогда не жалела, что пережила это приключение.
– Я остаюсь здесь по той же самой причине: чтобы забыть.
– Боязнь летать, выходит, ни при чем?
– При чем, она служит удобным предлогом. А каким предлогом пользуетесь вы?
Миа отодвинула тарелку и залпом выпила стакан воды.
– Какой предлог можно найти для нашей следующей встречи? – спросила она с улыбкой.
– Разве он нужен?
– Нет, если вы захотите позвонить первым.
– Нет-нет-нет! Это слишком просто. Нет такого закона о дружбе, согласно которому мужчинам полагалось бы делать первый шаг. Более того, я считаю, что во имя равенства полов эта привилегия должна принадлежать женщинам.
– Категорически с вами не согласна.
– Разумеется, поскольку вас это не устраивает.
Они немного помолчали, разглядывая прохожих.
– Как насчет того, чтобы побывать в Опере, когда она закрыта для публики? – осведомился Пол.
– Правда, что там есть подземное озеро?
– А на крыше пчелиные ульи.
– Я бы с радостью!
– Отлично, я этим займусь. Я позвоню и сообщу, когда можно будет это сделать.
– Сначала я должна дать вам номер своего телефона.
Пол вооружился ручкой и открыл записную книжку.
– Я вас слушаю.
– Вы еще его не попросили. И нечего так на меня смотреть. В дружбе тоже существуют свои формальности.
– Можно попросить ваш номер телефона? – спросил Пол со вздохом.
Миа схватила его ручку и чиркнула на странице записной книжки.
– Вы сохранили свой английский номер? – удивленно спросил Пол.
– Сохранила… – смущенно призналась она.
– Согласитесь, с вами непросто.
– Со мной, а не вообще со всеми женщинами?
– Со всеми женщинами, – проворчал Пол.
– В противном случае вы бы смертельно заскучали. В этот раз плачу я. Не вздумайте спорить!
– Я бы удивился, если бы официант согласился взять деньги у вас. Я обедаю здесь через день, он хорошо меня знает. К тому же кредитная карточка у вас тоже английская…
Миа пришлось с ним согласиться.
– Что ж, до встречи, – сказала она, протягивая ему руку.
– До встречи, – ответил Пол.
Он смотрел ей вслед, пока она не спустилась в метро.
9
На лестничной площадке Пола дожидался Артур.
– Боюсь, я потерял ключ от квартиры, – с виноватым видом сообщил он.
– Час от часу не легче! – Пол отпер дверь. – Как вам Онфлер?
– Очаровательно!
Пол молча прошел в квартиру.
– Ты так на меня сердишься? – спросил его Артур. – Это была невинная шутка.
– Где твоя жена?
– Навещает коллегу, стажирующуюся в Американском госпитале.
– У вас есть планы на сегодняшний вечер? – спросил Пол, готовя кофе.
– Не хочешь об этом говорить? Это твоя месть?
– Если ты считаешь, что я могу зря терять время, то тебе надо повзрослеть, старина.
– Все было так ужасно?
– Смотря о чем речь: о том, как эта женщина на протяжении получаса считала, что ужинает с психом, или о том, как я понял, в какое глупое положение ты меня поставил?
– Она показалась мне симпатичной, вы вполне могли бы провести вдвоем приятный вечер.
Пол подошел к Артуру и насильно сунул ему в руки чашку кофе.
– Разве она могла приятно провести вечер, когда лучший друг того человека, с которым она ужинала, поиздевался над ней так, как ни один мужчина не имеет права издеваться ни над одной женщиной?
– Она тебе приглянулась! – ахнул Артур. – Раз ты встаешь в оборонительную стойку, значит, она тебе понравилась.
Он захлопал в ладоши, подошел к письменному столу Пола и плюхнулся в кресло.
– Да-да, чувствуй себя как дома! – прошипел Пол.
– Конечно, ты мне отомстишь. Не знаю пока, когда и как, но уверен, что дорого заплачу за содеянное. Но пока отложим это в сторону. Рассказывай!
– Мне нечего рассказывать, фарс продолжался десять минут. Сколько, по-твоему, нужно двум людям с нормальным уровнем интеллекта, чтобы понять, что их обвели вокруг пальца? Я извинился за тебя и объяснил ей, что мой лучший друг очень мил, только он набитый дурак, после чего мы расстались. Я даже не запомнил ее име