— Больно, наверное, — тихо произносит он, осторожно ощупывая лодыжку. Его ресницы опущены, и я не могу разглядеть его глаз, чему даже рада. Потому что сейчас встречаться с ним взглядом будет слишком интимно. По телу растекается приятная нега, на плечах собираются мурашки. Хочется задержаться в этом миге, хочется, чтобы он не прекращался.
Вот сейчас я себя понимаю. С Данилом всё правильнее, чище, не как с Арсением. Их даже сравнивать не стоит. Данил способен дарить тепло и заботу, а Арсений способен только брать. С ним нервы всегда настороже, и про комфорт можно забыть.
— Ну что, идём пить чай? — ладонь Данила всё ещё удерживает мою ступню, глаза смотрят в мои.
Щёки заливает румянец, дыхание перехватывает. Его большой палец поглаживает мою кожу. Что мне делать? Нужно кивнуть и встать?
— Тебе, значит, чай, а не кофе? — бормочу я, упираясь ладонями в края пуфа.
Ласковое касание исчезает, Данил слегка пожимает плечами.
— Всё равно.
На кухню мы идём чуть поодаль друг от друга. Не представляю, как я сейчас могла бы опираться на его руку.
— На следующей неделе открытие террасы в вашем отеле, — подаёт голос Данил. — А ещё через неделю — юбилей Петра.
— Да уж, не вовремя я со своей лодыжкой, — я с жадностью хватаюсь за возможность поговорить о чём-то нейтральном. — Открытие придётся пропустить.
— Я сказал это, чтобы дать тебе стимул выздороветь быстрее.
— День рождения отчима я ни за что не пропущу, а вот с террасой, пожалуй, пас.
— И не боишься обидеть Арсения?
Я застываю. Что? Почему Данил это спрашивает? Почему вообще решил об этом сказать? Вглядываюсь в его лицо, с ужасом ожидая увидеть на нём выражение «Я всё знаю», но Данил смотрит на меня с улыбкой. От облегчения я даже прикрываю глаза. Да, он просто шутит.
— Ну да, конечно, — произношу как можно небрежнее. — Ты же знаешь, как мы с ним «обожаем» друг друга.
— Я думал, после тусовки в «Малине» между вами наступило потепление.
Данил оттесняет меня от кухонного гарнитура и открывает ящик, давая понять, что чай сделает сам. Спорить с ним я не берусь и ковыляю к стулу, экстренно пытаясь понять, что ему известно. Неужели он поверил словам Арсения о том, что я хотела с ним переспать? Или это намёк на ревность? От него не ускользнуло, что между мной и Арсением что-то изменилось, и так он пытается выяснить, что именно? Или Данил просто так это говорит?
— Никакого потепления. Мы друг друга органически не перевариваем.
Около получаса мы пьём чай и разговариваем. Я расспрашиваю Данила о его работе, немного рассказываю о своей. Пару раз ему звонят, и оба раза он сбрасывает вызов. Мне это льстит. Приятно, что наша беседа для него главнее. Арсений бы точно никогда так не сделал.
— Если что-то будет нужно — звони, — говорит Данил, когда мы оба стоим в прихожей. — И на работу тебе ходить не нужно. Дай себе время восстановиться.
Я киваю просто потому, что хочу сделать Данилу приятно и показать, что к его словам я прислушиваюсь. Но на работу я обязательно пойду — всё равно весь день сижу в кресле.
— Спасибо тебе за всё. Для меня твой приезд очень много значит.
Если бы Данил только знал, как искренне я говорю, он бы смутился.
Повисает неловкая пауза. Обнять его уместно и неуместно одновременно, а если я сомневаюсь, то обычно выбираю бездействие.
— Пока, — выговаривает он одними губами и, задержавшись на мне взглядом, выходит за порог.
Я продолжаю стоять перед дверью с колотящимся сердцем, пока вибрация, донёсшаяся из сумки, меня не отвлекает. На экране лицо Луизы.
Я отвечаю не сразу, медлю, словно это даст мне шанс привести совесть в состояние кристальной чистоты.
— Алло.
— Блин, ну что за фигня? — с ходу раздражённо выпаливает сестра. — Я тут как на иголках, а никто из вас трубки не берёт.
Уставившись в стену, я нервно кусаю губу. Это она звонила Данилу. Это её он сбрасывал.
— У меня на вибрации телефон стоит. Я не слышала.
— А Даня, наверное, как всегда, в машине забыл, — сварливо замечает она, добровольно лишая меня необходимости лгать. — Ладно, проехали. Так что сказал врач?
Глава 37
— Обед с доставкой на рабочее место! — Катя ставит на стол передо мной бумажный пакет, источающий аромат свежеприготовленной еды. Кажется, это мясо с овощами. — Как твоя нога?
— С утра ничего не изменилось, — крутанувшись в кресле, я демонстрирую ей свою ступню в бежевом ортопедическом носке. — Ты уже пообедала?
— Ага. Сегодня в меню телятина с кремом из кабачков. Шеф нас балует.
Шеф — это Ильдар, повар местного ресторана, который вот уже второй день любезно упаковывает для меня еду и отправляет её с кем-нибудь из сотрудников. Я так разбаловала себя его кухней, что собственноручно приготовленные блюда уже не кажутся такими вкусными.
— Ты обратно на такси?
— Ага, — киваю я, начиная потрошить содержимое пакета. — На машине в два раза дольше получается, чем пешком дойти, но что делать?
— Терпеть, — пожимает плечами Катя, перед тем как уйти.
Я запускаю ложку в пюре, но до рта её не доношу, потому что отвлекаюсь на звук входящего сообщения. И тут же едва не опрокидываю контейнер на себя.
«Как нога? Стало лучше?»
Даня.
На моей памяти это его первое сообщение, если не считать поздравления с днём рождения, отправленные мне, когда я жила в Лозанне. Про еду я моментально забываю, а мозг начинает метаться, обдумывая ответ. «Спасибо, уже лучше» — слишком банально. «Всё ещё не очень. Как у тебя дела?» — слишком неестественно. Но не ответить нельзя. Данил спрашивает, значит, ему не всё равно.
«Всё уже не так страшно. Спасибо, что беспокоишься. Надеюсь, у тебя всё хорошо».
Да, вот так нормально. Я специально не ставлю в конце сообщения вопрос, чтобы это не выглядело как желание во что бы то ни стало продолжить беседу. Но если Данил вдруг решит ответить, мне будет приятно, конечно.
Гашу экран и заставляю себя вернуться к еде. Просто чтобы не ждать. Последний раз я переписывалась так с Клаусом, когда мы ещё встречались. Классное было время. Каждую СМС я ждала как новогодний подарок. Но мне, конечно, нельзя забывать, что Данил не Клаус. Он парень Луизы. Господи, да разве можно об этом забыть?
В день, когда Данил ушёл из моей квартиры, я много думала о том, что со мной происходит. Как во мне могут уживаться чувства к одному и тяга к другому. И поняла. Данил — это моя мечта, чистая, незамутнённая. К нему меня тянет сердцем. А Арсений — это физиология, похоть, зов гормонов. То, что я не могу получить от Данила в силу обстоятельств, я нашла в сводном брате. Если бы у нас с Даней было будущее, на Арса я бы, разумеется, не взглянула. Для чего? За всю неделю он ни разу не удосужился узнать, как у меня дела.
«Всё в порядке, спасибо. Рад, что тебе лучше. P.S. Думал, твоя ступня пришлёт мне селфи».
Я улыбаюсь целых две минуты, глядя на это сообщение, но ответа не отправляю. Просто не знаю, что написать, чтобы это не выглядело как флирт.
Из кабинета я выхожу на пятнадцать минут раньше официального окончания рабочего дня. Моё непосредственное руководство дало на это добро, чтобы я не толкалась в лифте с остальными сотрудниками.
Спустившись в вестибюль, лезу в сумку за телефоном, чтобы вызвать такси (оно как раз успевает подъехать к тому времени, когда я доковыляю до двери), но замечаю знакомую фигуру возле ресепшена и замираю. Арсений. Наконец решил почтить наш отель своим визитом.
Он разговаривает с незнакомым мужчиной средних лет. Судя по тому, что он несколько раз указывает головой наверх, речь идёт о террасе. Про себя я фыркаю: «Конечно, речь идёт о террасе. Не думаешь же ты, что он справиться о твоём самочувствии приехал?»
На всякий случай ощупываю волосы и поправляю подол. Не успела взглянуть на себя в зеркало перед выходом. Конечно, эти сабо немного нелепо смотрятся с юбкой-карандашом, но что поделать, если ни во что другое ноги не влезают?
Вскинув подбородок, я начинаю идти. Делать это с достоинством при распухшей лодыжке очень сложно, но я стараюсь. Сейчас, глядя на широкую спину, обтянутую голубой рубашкой, я вдруг начинаю злиться. На себя в первую очередь. За то, что была такой дурой и несколько дней посвятила мыслям о человеке, который того не стоит. Своей заботой и небезразличием Данил напомнил мне, какими должны быть отношения между людьми. Это точно не животный секс, после которого оба делают вид, что друг с другом не знакомы.
Арсений, будто услышав мои мысли, оборачивается. Наши взгляды пересекаются, и злость во мне сдувается, замещаясь нервным дребезжанием сердца и растущей робостью. Ну вот, снова. Лучше бы оставался стоять спиной.
Его глаза меряют меня с головы до пят, и отворачиваться Арсений явно не планирует. То ещё удовольствие — ковылять как раненый краб под прицелом его взгляда.
— Здесь должны быть удобства для инвалидов. В кресле-каталке до выхода ты бы добралась быстрее.
Как и всегда, он говорит это без тени юмора. Отвратительный человек.
— Я запнулась о порог на террасе, которую ты сделал, — ворчу я, отводя глаза. Не умею я говорить дерзко и язвительно. Арсений меня живьём проглотит.
Он хмурится и что-то раздражённо бормочет себе под нос, явно обращаясь не ко мне. «Я же ему говорил» или что-то вроде того.
Ну и чего я всё ещё здесь стою? Надеюсь на дружескую беседу? Надо идти. Такси вызову на улице.
— Созвонимся, Григорий Андреевич, — Арсений поворачивается к своему собеседнику и пожимает ему руку. — По второй гостинице то же самое.
Я делаю новый шаг. Это ведь нормально, что мы не прощаемся? У нас никогда не было такой традиции.
— Ты в таком состоянии пешком до дома ходишь? — вибрация голоса Арсения касается моего затылка, рецепторы обдаёт запахом его пряной туалетной воды.
— Нет. Второй день вызываю такси.
— Разумное решение.
Он продолжает идти рядом, и мы вместе выходим на крыльцо. Арсений явно никуда не торопится, потому что и не думает идти к своей машине. Может быть, у него ещё какая-то встреча? Окончательно растерявшись, я утыкаюсь в телефон. Бездумно мотаю иконки приложений, то и дело напоминая себе, что мне нужно вызвать такси. Это то, о чём я себе говорила. Рядом с Арсением нервы всегда находятся в напряжении.