Взбиваю волосы, как учила мама, и покусываю губы, чтобы к ним прилила кровь. Становится немного лучше.
Арсений уже на кухне. Стоя ко мне спиной, делает кофе. Я оглядываюсь. Кухня у него тоже красивая. Никаких глянцевых фасадов, в которые можно смотреться как в зеркало, никаких психоделических светильников. Та же выдержанная классика.
— Это… пицца? — уточняю я, непонимающе глядя на квадратные коробки, лежащие на столе.
— Есть ещё паста, — Арсений указывает глазами чуть левее от себя. — На случай, если ты такое не ешь.
— Нет, я ем… Просто думала, что ты… — я запинаюсь. По-дурацки прозвучит, если скажу вслух: «Просто я думала, что ты ешь только полезную и дорогую еду». Нет, ну правда. Арсений и пицца из коробок. Не вяжется.
— Тебя послушать, так я вообще не человек, — усмехается Арсений, ставя передо мной чашку с кофе. — Что плохого в пицце?
Кофе, который он принёс, чёрный. Столько лет мы прожили в одном доме, а он даже не запомнил, что я пью с молоком. Я подношу чашку к губам, но потом отставляю. Он ведь горький. Не могу.
— А у тебя случайно молока не найдётся?
— Есть сливки. Подойдут?
Я киваю.
— Может, тебе воды лучше или сок? — осведомляется Арсений, открывая холодильник.
Я бы лучше выпила сок, но он ведь уже налил мне кофе. Вот если бы сразу спросил. Но он не догадался.
— Нет, спасибо. Сливки будут в самый раз.
Пицца очень вкусная. Арсений заказал одну с сыром, а другую с морепродуктами. Я ем ту, что с сыром, потому что не слишком люблю креветки. Стараюсь делать это изящно, потому что он то и дело на меня смотрит.
— Вова сказал, отель раскрутился. Номера больше чем наполовину заняты.
— Да. У нас реклама отлично работает.
— Значит, ты тоже свою работу делаешь хорошо.
— Стараюсь, — я смотрю на него со значением и возвращаю его слова: — Дотянуть и не подвести.
Арсений не понимает моего намёка и спокойно пожимает плечами.
— Молодец, что стараешься. Радкевич тебя хвалил.
Ничего не могу поделать с собой — начинаю краснеть и улыбаться. Валерий Аркадьевич меня хвалил? Перед Арсением? Так приятно.
— Но реклама правда очень помогает, — от восторга слова начинают сыпаться из меня стремительно. — Мы с Катей долго со стратегией сидели. Знал бы ты, какой у нас бюджет на директ выделен, ты бы удивился.
— Догадываюсь, — усмехается Арсений, отправляя кусок пиццы в рот.
Несмотря на то, что он всё ещё одет в брюки и рубашку, сейчас Арсений выглядит почти по-домашнему. Рукава закатаны, галстук исчез, уголок рта перепачкан в соусе. Я быстро отвожу глаза, потому что как раз в этот момент он его слизывает.
С постепенным расслаблением из меня активно лезет желание выглядеть соблазнительной и раскованной. Спокойная манера разговора и то, как Арсений на меня смотрит, придаёт мне уверенности в своей привлекательности. Хочется флиртовать.
— Пицца разве попадает в программу здорового питания? — откинув назад волосы, я изгибаю губы в улыбке.
— Я не одержимый фанатик, считающий калории. Ем всё, что мне нравится, просто в меру.
— А я почему-то думала, что ты помешан на спорте, — в доказательство своих слов киваю на его плечо, плотно обтянутое тканью рубашки. — Много тренируешься.
— Помешательство мешает здравомыслию. А оно необходимо, чтобы вести дела. Фанатизм — это всегда замещение. Мне в жизни всего хватает.
«Арсений умён, — приходит мне в голову. — И очень самоуверен». Могу ли я сказать то же о себе? Что в моей жизни всего достаточно? Точно нет.
Дожевав третий кусок пиццы, я понимаю, что он станет последним. А что дальше? Мы поедим, а потом Арсений предложит пойти в спальню?
Эта мысль вызывает во мне смешанные чувства. Пожалуй, своим прошлым поведением я дала ему повод думать, что можно меня использовать. Сама пришла к нему за сексом и на оба его предложения о встречах ответила сиюминутным согласием. Получается, что в его глазах я легкодоступный объект. Пара кусков пиццы — и не знающая себе цену Аина готова раздвинуть ноги. Так выходит? И кстати, всего этого не пришло бы мне в голову, если бы вчера он позвонил мне или написал.
— Выберешь, какой фильм посмотреть? — вытерев губы салфеткой и кинув её в коробку, Арсений смотрит на меня. — Только не комедию. Они, как правило, тупые.
Глядя, как он встаёт и идёт к раковине, я чувствую растущую вину за собственные мысли. Он предлагает посмотреть кино и не собирается сразу тащить меня в спальню. Ну или вообще не собирается меня туда тащить.
— Эм-м… да, я выберу, — пару секунду понаблюдав, как Арсений моет руки, я встаю и иду в туалет, чтобы сделать то же самое.
Там снова смотрюсь в зеркало. Расстёгиваю лишнюю пуговицу на рубашке, затем выдавливаю на палец немного пасты и быстро чищу зубы. И волосы снова взбиваю. Всё-таки стоило их помыть с утра.
Гостиную я нахожу по звуку включённого телевизора. Арсений сидит посередине большого серого дивана, а его вытянутые ноги покоятся на журнальном столике. Ну да, он же у себя дома.
Я машинально бросаю взгляд на кресло, стоящее чуть поодаль, но решаю не выставлять себя полной идиоткой и сажусь на краешек дивана.
— Держи, — Арсений протягивает мне пульт.
Его взгляд цепляется за мои ключицы в увеличившемся декольте рубашки, касается голых коленок. Вспыхнув, я перевожу взгляд на экран и начинаю увлечённо просматривать список открывшихся фильмов. Мысли фокусируются с трудом, потому что я чувствую, что Арсений продолжает на меня смотреть. Так, выбрать кино. Не комедию.
Нет ни единого шанса, что мои предпочтения совпадают с его вкусами, поэтому минуте на третьей я перестаю себя мучить. Предлагаю посмотреть детектив с известным темнокожим актёром и протягиваю Арсению пульт со словами:
— Но, если тебе не нравится, можешь выбрать сам.
И тут снова случается неожиданное: он перехватывает мою кисть и тянет меня к себе.
— Хорошо, что хотя бы в кресло не полезла, — щекочет висок его ироничный голос.
Я забываю, как дышать. Рука Арсения лежит прямо за мной на спинке дивана, мои плечо и бедро прижаты к его. Он почти меня обнимает.
На экране уже вовсю идут вступительные титры, а мои мысли заняты перерабатыванием нового факта. Мы с ним в обнимку смотрим кино.
Пока я пытаюсь вникнуть в смысл происходящего действа, Арсений просто наслаждается фильмом и про меня, кажется, не вспоминает. Я то и дело поглядываю на гостиничный проём, ведущий в другую комнату. Это спальня? Вот я смешная. Боялась, что Арсений набросится на меня, как только проглотит последний кусок пиццы, а он об этом и не думает. Может быть, после окончания фильма и вовсе отвезёт меня домой. Или просто вызовет такси.
Картина получает свой шанс целиком завладеть моим вниманием, когда на экране вдруг появляются кадры эротической сцены. Пошлые звуки, обнажённая женская грудь и характерные движения бёдрами. Вонзив ногти в ладони, я мечусь взглядом по стенам, утопая в смущении. Боже мой… Да почему же мне так не везёт? Неужели обязательно было выбрать именно этот фильм?
Понятия не имею, как себя вести. Наверное, было бы уместнее пошутить или рассмеяться, но я просто не могу.
— У тебя щёки красные, — дыхание Арсения касается моей шеи, а от хриплых вибрирующих звуков в его тоне вспыхивают даже корни волос. Я сильнее свожу колени и бесшумно цежу воздух. Теперь его внимание целиком обращено на меня.
Глава 46
Пальцы Арсения пробегаются по моим позвонкам, отчего в животе стремительно закручивается воронка возбуждения. Стоны из телевизора по-прежнему не смолкают, но мне уже нет до них никакого дела. Кино разворачивается здесь и сейчас.
Арсений сжимает мой затылок ладонью, дёргает к себе. Грудь утыкается в его рубашку, а дальше я всё делаю сама: перекидываю ногу и седлаю его колени. Юбка неприлично задирается, но сейчас это даже кстати — на обнажившиеся бёдра моментально ложатся его ладони. Рядом с Арсением собственное тело я чувствую по-другому. Более взрослым, красивым, соблазнительным. От его нетерпеливых касаний оно раскрывается. Я вижу себя другими глазами — женственной, с сексуальными изгибами, которых раньше совсем не замечала. Всё это ощущается благодаря жажде, которую он испытывает.
Я запускаю язык в его приоткрытые губы и, покачнувшись, кладу ладони на плечи. Наверное, дело ещё и в контрасте. Моё тело мягкое и податливое, его — жёсткое, почти грубое. Чувствую его член, упирающийся в молнию брюк, и по позвоночнику пробегает горячая волна предвкушения. Я помню, какой он на ощупь и как ходит внутри меня.
— Рубашку свою расстегни, — шепчет Арсений между поцелуем и сильнее стискивает мои бёдра, закрепляя своё требование.
Удивительно, но у меня даже мысли не возникает ослушаться. Наоборот, мне нравится, что он в своей раздражающей манере пытается мной командовать.
Покусывая его губу, я одну за другой освобождаю грудь от ткани. Лифчик на мне, как назло, самый простой, но сейчас и это теряет значение.
Я выгибаюсь дугой, запрокидывая голову. Шершавый подбородок задевает мои ключицы, царапает кожу груди. Арсений оттягивает чашки бюстгальтера вниз, обхватывает ртом сосок. Мне жарко, внизу живота танцует жидкий огонь. Чувствую себя музыкальным инструментом. Красивой гитарой, на которой он так виртуозно умеет играть.
— Ещё… — выдыхаю я, ощупывая короткий ёжик его волос.
Арсений приподнимается, недолго возится с молнией. Опустив глаза, я смотрю на его освободившийся член. Он лоснится от выступившей смазки. Сглотнув слюну, я перевожу взгляд на свои бёдра. Нужно как-то избавиться от белья.
— Оставь, — хрипло бросает Арсений, когда я, задрав юбку выше, подцепляю полоски стрингов. Достаёт из кармана брюк презерватив и надевает его. Голову мгновенно атакует новая мысль: откуда он там взялся?
Долго мучиться этим вопросом не приходится, потому что в следующее мгновение эрегированный член утыкается мне в промежность. Бельё по-прежнему на мне — Арсений просто отодвинул его в сторону.