Очевидно, счет на имя Рафаэля Кросса все рос. Виола высказалась насчет этого, выйдя из телефонной будки:
— Там же разбилось только зеркало! Почему нельзя было использовать старую раму? Ведь она так хорошо, так мило выглядела и, наверное, стоила целое состояние. Интересно, не продал ли ее майор? Держу пари, что дело тут нечисто.
— Боюсь, это тот случай, когда глупцу приходится расплачиваться за свое сумасбродство, — ответил Фом, поднимаясь по лестнице, чтобы выкурить последнюю сигарету.
Он ненадолго задержался и выслушал ее отчет о телефонном разговоре. Хотя Виоле удалось поговорить только с секретаршей миссис Стерлинг, от которой она получила уклончивое разрешение позвонить завтра утром, девушка уже выстроила пирамиды планов на будущее по поводу приглашения.
— Черт побери, представь только — дочь деревенского священника, живущая с миллионерами! — воскликнула Виола. — Но я ненавижу богатых девушек. Я всегда ссорилась с ними, когда работала в студии. Они надеялись на удачу, и им всегда везло, ведь они не нуждались в средствах… Я вела с ними борьбу, как только могла — наступала им на пальцы на ногах и толкала под локоть, когда они красили ресницы. Но это были лишь увертюры к битве… Доброй ночи и спасибо вам за то, что передали мне сообщение.
Закрыв дверь ее комнаты, Фом на минуту задержался на лестничной площадке, будто бы неосознанно впитывая атмосферу старого дома. Он был слабо освещен и почти абсолютно безмолвен. Гул коммерческих и крупных финансовых офисов стих; не было слышно и оживленных звуков, издаваемых жильцами дома.
Работы в шестнадцатом номере еще не начались, и Фом мог заглянуть туда через приоткрытую дверь. Очевидно, рабочие ушли за мебелью, так как комната была еще пуста, если не считать книжных полок и приставленного к стене зеркала.
Поддавшись порыву, сыщик шагнул внутрь и обхватил раму зеркала, чтобы прикинуть его вес. Он ожидал, что ему придется немало потрудиться, чтобы сдвинуть зеркало, и потому приложил все свои силы.
К его удивлению, поднять зеркало было до смешного просто. Рама оказалась позолоченной пустышкой — легкой и полой, как черенок глиняной трубки.
Это показалось сыщику ярким примером алчности и хитрости майора. Он купил эту дешевку для того, чтобы грубо обчистить Кросса. А чтобы Фом не обнаружил его обмана, майор вышел навстречу рабочему и велел тому идти с согнутой спиной, будто он несет тяжелый груз.
Что касается деталей, то догадка Фома была верной. Однако в силу отсутствия специализированных познаний он упустил из виду истинное значение этого происшествия.
Глава VII. Деньги решают все
Когда на следующее утро Виола в назначенное время явилась в гостиницу, где остановились Стерлинги, она находилась в состоянии крайнего нервного напряжения, которое тщетно пыталась превозмочь. Чтобы подготовиться к этому тяжелому испытанию, она надела свой самый официальный наряд и самую изысканную шляпку с вуалью; однако, несмотря на ее невозмутимый вид, сердце Виолы билось, пока мальчик-слуга провожал ее наверх. Они поднялись на лифте и прошли по коридорам, застеленным коврами.
Ее оставили ждать в гостиной номера, в котором, как правило, останавливались при посещении члены королевской семьи. Впрочем, к удивлению Виолы, ее не оставили без внимания на неопределенный срок. Миссис Стерлинг, очевидно, осознавала ценность времени, и с точностью до минуты в назначенное время слуга вернулся, чтобы проводить Виолу в будуар.
Сначала она посчитала, что невысокая темноволосая женщина, сидевшая за бюро, должно быть, личный секретарь. Она по глупости ожидала, что миссис Стерлинг окажется классической женой миллионера с экрана — с перманентной завивкой, широким напудренным лицом и нитями жемчуга на шее. По правде говоря, ее облик хранил приземленные свидетельства ее стремительного возвышения до высокого положения в обществе за счет богатства — резкий акцент и грубоватые манеры указывали на ее низкое происхождение.
В прямом противоречии с нарисованным Виолой образом миссис Стерлинг создавала впечатление незначительной особы — блеклые тона простого платья, отсутствие украшений и низкий голос — однако это было обманчивое впечатление. Серьезно поприветствовав Виолу, она заговорила с ней, видимо, чтобы та почувствовала себя свободно.
Виола лишь постепенно разглядела красоту ее тонких пальцев, деликатный подъем ее ног и изящество ее платья бледного серо-зеленого цвета, цвета выветренной каменной стены. Скоро она поняла, что миссис Стерлинг была сильной личностью и что ее вопросы не были бесцельными, а исподволь заставляли ее бессознательно раскрывать свой характер. После того как Виола была подвергнута не мучительным, но пытливым расспросам, жена миллионера стала объяснять сложившуюся ситуацию. Она говорила так откровенно и просто, что даже описанное ею необычное положение дел казалось вполне реальным.
— Это покажется вам странным, — сказала миссис Стерлинг, — потому что в Великобритании похищения людей случаются нечасто. Вы не знаете, какая опасность вас минует. У нас это постоянная боязнь осьминога.
Она умолкла, и ее невольная дрожь продемонстрировала, что она глубоко затронута этим, но когда она снова заговорила, ее голос был спокойным.
— Дома Беатрис всегда охраняют детективы. Они присутствуют на любом важном общественном мероприятии и когда она выходит в свет; но когда она в частном порядке посещает своих друзей — тут ситуация более деликатная. Поэтому у нее есть личная компаньонка, которая никогда не оставляет ее одну.
— Значит, она действительно никогда не остается одна? — необдуманно воскликнула Виола. — Но это возмутительно!
— Беатрис хотела бы услышать, как вы это говорите, — миссис Стерлинг слабо улыбнулась. — Иногда ей нравится считать себя жертвой судьбы, хотя она и думать не хочет о том, чтобы поменяться местами с какой-то другой девушкой. К тому же, она так привыкла к постоянному сопровождению — если бы она осталась одна, то пришла бы в ужас, как ребенок в темноте… Чтобы понять ситуацию, вы должны понимать, что она необычная девушка, и к ней не могут применяться обычные стандарты. Она будет управлять большим состоянием и должна взять на себя очень большую ответственность. Если бы вы извлекли ее из этой особой атмосферы богатства, она бы стала задыхаться, как рыба, выброшенная на берег.
— Я понимаю, — отозвалась Виола. — Я никогда не была богатой, но я одарена воображением, и могу представить это. Но ведь вы сказали, что у Беатрис уже есть компаньонка. Она здесь, в Лондоне?
— Нет, нам пришлось оставить ее дома. Это настоящая потеря, Кассандра Томас — просто прекрасный человек. Конечно, она собиралась ехать вместе с нами, но в ночь перед отплытием она попала в аварию и сломала три ребра. Когда мы навестили ее в больнице, она настаивала на том, что кто-то подставил ей ногу. Врач сказал, что она не в себе, но мы посчитали, что будет разумнее не рисковать. У нас не было времени искать замену в Нью-Йорке, поэтому мы взяли с собой двух детективов. Видите ли, до этого мы решили отправиться в отпуск только с Касс — ведь все наши друзья заверили нас, что здесь мы будем в полной безопасности.
Виола вернулась к прежней теме:
— Каковы обязанности компаньонки?
— Не столько обязанности, сколько качества, — ответила миссис Стерлинг. — Вам нужно повсюду ходить вместе с Беатрис — по магазинам, в театры, на общественные мероприятия. Тот, кто берет на себя такую ответственность, должен быть волевым, смелым, преданным человеком и никогда не терять бдительности. И прежде всего — компаньонка должна быть тактичной.
Виола осмотрела роскошную комнату с мебелью из белой березы, толстым светло-серым ковром и шторами из льдисто-синей парчи. Недолгое время она могла бы пожить в такой роскошной обстановке — ездить в автомобилях класса люкс и сидеть в ложе в опере и театре. Хотя соблазн плыть по течению был силен, она находила странное удовольствие в возможности отклонить это предложение. Виола убеждала себя, что слишком много девушек остаются без работы, чтобы она могла посочувствовать такой девушке, как Беатрис Стерлинг или ей подобным.
— Что-то еще? — любезно поинтересовалась она.
— Вы должны поддерживать в ней интерес. В некотором смысле она живая девушка, но в то же время она вдумчива, и в ней просыпается жажда общественных экспериментов. Это специализация Кассандры, и она в состоянии сдерживать ее. Но даже в этом есть определенная опасность. Иногда Беатрис угрожает сбежать и жить в трущобах, чтобы узнать, каково это — быть бедным.
— Она никогда этого не узнает, — пренебрежительно отозвалась Виола. — Она просто будет богатой девочкой, которая играет в беднячку.
— Тогда, думаю, вы могли бы чему-нибудь ее научить, если такова ваша точка зрения.
Виола покачала головой и вскочила со стула.
— Сожалею, что зря потратила ваше время, — сказала она, — но я не осмеливаюсь принять это предложение. На мой взгляд, ваша дочь слишком важна, чтобы я взяла на себя ответственность за нее. Если бы с ней что-нибудь случилось, я никогда не смогла бы простить себя за это. Я бы захотела утопиться в Темзе.
— Это показывает, что вы действительно преданный человек, — сказала миссис Стерлинг. — Пожалуйста, сядьте обратно. Я думаю, что вы именно тот человек, которого мы надеемся найти.
Вспоминая произошедшее тем же вечером в своей комнате, Виола не могла ни понять, ни объяснить, почему она позволила уговорить себя остаться. Тихая маленькая миссис Стерлинг, казалось, в силу своего богатства обладала некой гипнотической силой, как если бы все миллионы Стерлинга были при ней, оказывая давление на Виолу.
И все же Виола попыталась вырваться из щупалец осьминога, который — по словам миссис Стерлинг — неизменно угрожал их семье и который мог бы сжать ее в своих щупальцах, продвигаясь к своей добыче.
— Я не думаю, что вы понимаете реальное положение дел, — произнесла она. — Как мистер Кросс мог порекомендовать меня компаньонкой для вашей дочери, ведь он впервые встретил меня всего лишь два дня назад? Он