— Она сделала вас настоящим. Я терпеть не могу фальшивок… Устаете от этой работы?
Прикуривая ее сигарету, он ответил ей вопросом:
— У вас есть идеи насчет того, чем на самом деле занимается мадам Гойя?
— Я бы сказала — гаданием на хрустальном шаре и шантажом. Толпы народу ходят проконсультироваться с ней. Мне кажется, что она связана с аферистами и получает сведения из сомнительных источников. Я имею в виду то, что она ставит на стопроцентно вероятные события, хотя иногда и обманывает своих клиентов. Она знает, какая лошадь придет первой или когда тяжеловес будет бездействовать.
— Вы не слышали о ее проблемах с полицией?
— Нет, для этого она слишком осторожна. Видели бы вы, каким взглядом она меня одарила, когда я попросила ее предсказать мне судьбу.
Хоть Фом и считал дело оконченным, он продолжал испытывать ее женскую интуицию, так как ему нравилось наблюдать за каждой переменой выражения на оживленном лице Виолы.
— Возможно, какие-то зацепки насчет мисс Пауэр?
— Нет. Если она и впрямь та, кем выглядит, то вы знаете о ней не меньше меня.
— А что же майор?
— О, это джентльмен — даже в тех случаях, когда я запаздываю с оплатой. Но что касается денег, то их он видит издалека и устремляется к ним, как чайка к добыче.
— Спасибо. Спасибо за все. Я должен вернуться в офис.
Когда сыщик подошел к двери, Виола задумчиво смотрела на него.
— Не правда ли, это было забавно? Заходите снова и расскажите мне, чем закончится история.
— Так и сделаю… Но она уже закончилась, — с уверенностью произнес Фом.
По возвращению в офис Фом отчитался перед начальником, мистером Грибблом, изложив ему дело. Тот согласился, что Кросс был обманут не столько своей дочерью, сколько собственным сознанием. Его неистовые подозрения и страх указывали на темное прошлое, раз он был уверен в том, что это происки врагов.
— Это его личное дело, — таков был циничный вердикт начальника. — Проверьте его чек на платежеспособность.
Другое расследование было запутанным, поэтому Фом задержался допоздна. Собираясь уходить, он позвонил в отель Кросса — просто чтобы подтвердить свои предположения.
— Бюро? Скажите, мисс Эвелин Кросс у себя?
— Нет, — ответил ему клерк. — Она ушла в полдень и еще не возвращалась.
Фом уже переживал подобный момент. На какое-то мгновение он вновь испытал то чувство отчаяния и потери, как будто он опять смотрел на пустынный газон и подзывал свистом собаку, которая была уже далеко от этого места…
Он вздрогнул, избавляясь от этого ощущения. Открыв блокнот, сыщик внимательно перечитал свои короткие записи о фигурантах дела, нацарапанные им в пятнадцатом номере Померании Хаус.
Рафаэль Кросс. Раздражительный. Слишком привлекательный. Не отцовский типаж, темная лошадка.
Майор Померой — худощавый, длиннолицый, хорошо одет. Галстук старой школы, достойный. Боже храни короля.
Мадам Гойя. Седые волосы, темное лицо. Подозрительные делишки. В карты с ней играть не стал бы.
Мисс Пауэр. Блондинка, плотного телосложения, носит твид, с твердым голосом. Училась в хорошей школе.
Виола Грин. Брюнетка. Слишком худая. Носит брюки. Настроена против частной собственности. Вдохновляет.
Все это показалось ему жалким набором бессмысленных слов. Такое краткое описание фигурантов дела не стоило даже той бумаги, на которой оно было записано.
И все же здесь, у него перед глазами, находились два отдельных ключа, которые позднее должны были помочь ему разгадать эту загадку.
Глава VI. Меры и весы
Фому повезло — у него было прекрасное домашнее окружение. Его родители жили в большом доме в Хайгейте, который, несмотря на процветание семьи, не претерпевал никаких перемен и, хоть и несколько поблекший, оставался по-старомодному уютным. Мебель и ковры превратились в старых друзей семьи, так что вопрос об их замене даже не стоял. Домашних любимцев обычно приходилось изгонять с лучших стульев, когда они оставляли на их свою шерсть, таким образом, помечая их как свою собственность.
Несмотря на эти недостатки, атмосфера в доме была дружелюбной, а жизнь в нем — безбедной. Зимой высокие языки пламени танцевали в камине, устремляясь в широкие дымоходы и нередко разгораясь там. В то время как Фом-старший заведовал своим винным погребом, его жена вела хозяйство на широкую ногу.
Отец сыщика был ушедшим на покой врачом, который оставил несколько самых близких пациентов, чтобы не сидеть совсем без дела. Вместо чтения бульварных романов он предпочитал живо интересоваться работой сына и вникать в мрачные дела агентства. Алан потакал его слабости, зная, что может доверять ему в силу его профессиональной репутации хранителя секретов.
Тем вечером, после того как Алан отчитался о проделанной за день работе, отец сурово посмотрел на него поверх очков.
— И ты удовлетворен полученным результатом? Если бы у меня был подобный случай, я захотел бы провести вскрытие… Взять хотя бы один факт — как ты объяснишь непонятный момент с оставленными туфлями?
— Почему я должен это объяснять? Нет никаких конкретных доказательств, что она принадлежит дочери Кросса, а не секретарше. Мои собственные догадки не идут в счет.
— Тогда попомни мои слова, мой мальчик, тебе нужна еще одна догадка.
Миссис Фом, не допускавшаяся до «служебных секретов», случайно услышала последнюю фразу и возразила:
— Алан не строит догадок, он делает выводы — так же, как ты ставишь диагнозы.
— Чепуха, — усмехнулся врач. — Я могу задавать своим пациентам вопросы, наблюдать за симптомами, но мне приходится строить догадки насчет того, что происходит с ними. Все мы строим догадки, даже ты — например, ты догадываешься о том, что пора накрывать на стол.
Он подмигнул Алану, приглашая того вместе посмеяться над возмущением своей жены. Многолетний опыт готовки сделал ее экспертом в непрерывной борьбе семейства доктора с кухаркой. В остальном же она была добродушной, толковой женщиной, следящей за хозяйством и знающей о дренажной системе не меньше водопроводчика.
— Накрываю! — возмущенно заявила миссис Фом.
Упоминание об ужине напомнило Алану о девушке, которая заявила, что от тошноты ее удержит очевидная причина — недостаточное питание. Он задумался о том, голодна ли она. Конечно, она была безработной совсем недолго; однако он мог представить, как она отказывается от конверта с последним гонораром, чтобы благородным жестом возместить ущерб в виде порванного платья.
— Что предпринимает девушка, когда ее увольняют? — спросил он у матери.
— Она отправляется в центр занятости и просит о выплате пособия на то время, пока она остается безработной.
— Но эта девушка такая неорганизованная. Слишком бестолкова и без ума от кино, чтобы удержаться на хорошем месте.
— Она может играть на сцене?
— Она считает, что нет, но вне сцены может устроить замечательное представление.
— Тогда я должна как можно чаще приглашать ее на ужин.
Глаза миссис Фом довольно заблестели за стеклами очков, но в остальном она сохраняла бесстрастное выражение лица. Это был первый раз, когда Алан проявил интерес к девушке.
Прибыв в офис следующим утром, Фом сразу позвонил в отель Кросса. Он попросил соединить его с клиентом и, когда тот ответил, поначалу не узнал его голоса. Он больше не был грубым от переполнявших Кросса эмоций — он был уверенным и даже беспечным.
— Полагаю, ваша дочь вернулась? — подчеркнуто сердечно осведомился сыщик.
— Нет, — небрежно ответил Кросс. — Но этим утром я получил весточку от нее.
Хотя это была не та новость, которую Фом предполагал услышать, у него вырвался глубокий вздох облегчения.
— Хорошо. Я был уверен, что так и будет. Откуда она прислала письмо?
— Из Оксфорда. Это была открытка из какого-то колледжа, проштемпелеванная вчерашним вечером, в десять тридцать.
— Она разъяснила загадку?
— Практически. Подождите минутку, я вам ее зачитаю.
После короткой паузы в трубке снова загремел голос Кросса.
— Я нашел ее. Тут говорится: «Извини, что ушла от тебя, но у меня была назначена встреча на выходных в деревне. Я до сих пор остаюсь деревенщиной, а мой друг — шикарен. И я одурачила тебя! Сам во всем виноват, лезешь не в свое дело. Вернусь в понедельник».
— Письмо написано ее рукой? — спросил Фом.
— Я бы сказал, что да.
— Она забрала вашу машину?
— Нет. Пишет, что она с другом… Ну, тогда он обо всем позаботится. Вышлите мне счет. Я хочу покончить со всем этим.
— Спасибо, — рассеянно ответил Фом, все еще обдумывавший непоследовательный текст открытки. — Что она имела в виду, написав, что вы сами виноваты в том, что ей пришлось вас одурачить?
— Думаю, я знаю, — хмыкнул Кросс. — Когда она выходит прогуляться, она всегда едет в машине вместе со мной, и я высаживаю ее в том или ином месте. Она попросила меня высадить ее у Померании Хаус, но на самом деле собиралась встретиться с этим ее другом на Площади. А я разрушил ее планы, сказав, что пойду туда вместе с ней и повидаюсь с майором Помероем. Ее встреча с мадам Гойей была всего лишь уловкой… Во всяком случае, я так считаю.
— Звучит правдоподобно, — признал сыщик. Он уже собирался было повесить трубку, когда Кросс продолжил:
— Вы скоро увидитесь с малышкой Грини?
Когда Фом услышал, как запросто он называет мисс Грин, его уши начали гореть. Он ощутил бессильную ярость по отношению к превосходящему его сопернику, воскресив в памяти свое последнее яркое впечатление о Рафаэле Кроссе, сильном и поражающем воображение — его светлые волосы, блестевшие под электрическим светом. Всего за несколько минут он ворвался в жизнь Виолы, завоевав ее доверие.
— Я встречусь с ней сегодня вечером, — быстро ответил он.
— Хорошо. Скажете ей, что, возможно, я смогу найти для нее хорошую работу? Кое-что в ее духе… Эта девушка никогда не будет стоять за прилавком или сидеть за пишущей машинкой. Ей нужна яркая, насыщенная жизнь. Мне-то кое-что известно о девушках, ведь у меня самого есть дочь.