Однажды в одном доме появилась красивая подарочная коробка, украшенная ярким атласным бантом. Коробку положили на круглый стол с кружевной скатертью необыкновенной ручной работы и оставили дожидаться вечера и прихода хозяйки этой квартиры, у которой сегодня был день рождения. На счастье ли, на беду, но день рождения совпадал с 31 декабря – праздником всех праздников, волшебным Новым годом.
Обычно в этот суматошный, но радостный день дарят новогодние подарки, однако еще с давних времен детства хозяйке этой квартиры доставался лишь один-единственный подарок. Так уж повелось. Никому и в голову не приходило дарить два разных, но у женщины не возникало обид. Также у нее не было сожалений по поводу отсутствия семьи и детей, хотя Новый год и считается семейным праздником. Точнее, не так… Они когда-то были, эти сожаления и слезы, но прошло так много времени, что все уже давно перегорело и мхом поросло, как говорят мудрые люди.
И поэтому хозяйку квартиры можно было назвать удивительнейшим человеком, редким видом человека разумного, как сказали бы антропологи, который не имел бессмысленных сожалений и обид. Да, такой вот «Редкий случай патологии» – сказали бы психологи; «Вымирающий вид» – сказали бы ученые-археологи.
Она никогда-никогда не жаловалась на жизнь, наоборот, ее глаза всегда светились каким-то необыкновенным светом. Наверное, это был свет неугасающей надежды. Именно за это качество любили ее все многочисленные друзья и знакомые, коллеги и ученики. Именно поэтому на каждый день рождения ей дарили такое несметное количество подарков, что не приходило в голову уже разделять их «на день рождения» и «на Новый год». Именно за то, что она светилась сама и не давала угаснуть другим в трудный час, ее прозвали Хапиленой. Может, это прозвище кому-то покажется смешным и даже язвительным, но лишь одно знакомство с этой удивительной женщиной вызвало бы у вас улыбку на лице, и вы, поддавшись ее внутреннему обаянию, женственности и спокойствию, поверили бы, что это прозвище дано ей совершенно не зря, а даже по праву.
Коробка торжественно красовалась на столе и хотя немного контрастировала с обстановкой скромной квартирки на четырнадцатом этаже, но все равно радовала глаз и создавала предвкушение грядущего праздника.
Говоря «скромная квартирка», мы имеем в виду не эти убогие жилища людей, которые, не имея средств к существованию, обставляют их по мере сил и возможностей. Хозяева таких жилищ – обычно бедные несчастные люди. Убогими как раз являются дома, похожие на свалку хлама, или квартиры, где никто не следит за порядком и чистотой. Их хозяева зачастую – чрезвычайно рассеянные люди или, словно командированные у себя дома, приезжают лишь на побывки и ночевки. Жизнь их похожа на беспорядочный бег или движение по течению, где скорее события управляют человеком, нежели он жизнью.
Убогими в некотором смысле можно назвать жилища, оформленные в дурном вкусе, аляповато и нелепо, будто специально для чужого взгляда. Жить там, как вы понимаете, тоже неудобно, словно все эти вещи созданы не для тебя, а живут сами по себе, зачастую плохо сочетаясь друг с другом, будто находясь в ссоре. Дом обычно плохо пахнет, в нем темно или сыро. Хозяева таких домов чрезвычайно важно и гордо ступают, громко разговаривают, но зачастую просто плохо воспитаны; это все от путаницы, что богатство можно принять за благородство или большими деньгами купить хорошие манеры.
Но самые убогие жилища – это те, где холодно и одиноко, несмотря на богатую обстановку с хорошим вкусом. Металлические или стеклянные и пластиковые предметы, так модные в этом веке, делают холодными, стеклянными и пластиковыми своих хозяев. Воздух в таких квартирах застывает, новомодные кондиционеры замораживают пластиковых людей, делая их равнодушными к человеческим ценностям, заменяя обычное желание ласки и нежности жаждой обладания предметами. Глаза их горят холодно и бесстрастно, и понимаешь, что вовсе не кондиционеры стали причиной негостеприимности дома. Кроме дорогих вещей, дорогих машин, дорогих домов, у этих людей нет ничего. Их чувства искусственны, язык скуден, любовь и хорошее отношение измеряются престижем и модой. Поэтому веселый и здоровый человек, попав в такую богатую гробницу, старается побыстрее выйти на свежий воздух, ибо хладнодушие заразно. Вещи пленяют своим глянцем, лоском, великолепием, а на поверку оказываются обычной мишурой и пластмассой.
В конце концов, такие люди не просто хотят богатства:, часто они настолько богаты, что вряд ли смогут истратить все свои накопления за одну жизнь. Они хотят, чтобы каждое их слово или каждое прикосновение превращало воздух и предметы в золото, на которое можно было бы купить даже то, что не продается.
***
Дорогая коробка с ярким атласным бантом, украшенная декоративными сухими цветами и пряностями, немного соперничала своими яркими красками с предметами вокруг.
Возможно, лишь новогодняя елка могла бы поспорить по яркости с коробкой, да и то, приглядевшись, знаток заметил бы на ней ватные игрушки минувших дней, что в моде принято называть «винтажными». Да и сама елка, честно говоря, представляла собой антиквариат, несмотря на переливчатые огни гирлянды.
Несмотря на старину и блеклость предметов в квартире, все вокруг говорило о прекрасном вкусе хозяйки. В каждой мелочи, в каждом цветочке, в каждой вязаной салфетке и чистоте, что царила на небольшой площади, чувствовалась рука истинной женщины. По убранству и некоторым деталям жилища можно было понять, что это была талантливая домохозяйка. Ведь существует в мире талант содержать свой дом в красоте? Большинство предметов, будь то салфетки и коврики на полу или бутылочки на полках, были связаны, вышиты, украшены самой хозяйкой.
Сервизы и тарелки, ложечки и чашечки, гостевые тапочки и запасные зонтики – все говорило о доброжелательности Хапилены и большом таланте принимать и угощать гостей, даже не имея миллиона в кармане. Видимо, поэтому все в этой комнате сосуществовало в гармонии между собой. Однако зачем мы уделяем столько внимания вещам, спросите вы? Зачем столько подробностей о квартире? Кто здесь главный герой?
Друзья, перед вами – небольшая двухкомнатная квартира. В центре салона, если так можно назвать совмещенный с кухней зал, стоял круглый стол с необыкновенной скатертью, украшенной роскошным рисунком ручной работы. На столе были красиво расставлены чашки с зимним рисунком в виде снегирей и чудесных снежинок. Места на столе было немного, поэтому было видно, что вся эта красота использовалась постоянно для приема многочисленных гостей. Все эти мелкие детали, потертые носики чайников, полотенчики и тапочки придавали дому особую задушевность.
Шторы и тюль, судя по редкостному рисунку и красиво ниспадавшим полам, тоже были ручной работы, хлебница представляла собой расписную коробку в тон салфеткам, а герань, забыв, что на дворе декабрь, распустилась поистине со средиземноморским настроением в тон репродукции старой Италии на стене. Стулья и подушки, подлокотники и рюшки цвели лавандой, а сушеные цветы, многие из которых были целебными, заготовлены были на зиму еще с лета, пропитав комнату цветочными благоуханиями.
Это все?
А вот теперь самое главное. Вся комната, насколько могли позволить квадратные метры этой обычной московской квартиры на последнем этаже, была увешана, уставлена подвешенными и расставленными куклами всех времен и народов. И не было местечка или полочки, на которой не присела или не прилегла бы кукла. К слову сказать, – а это очень важно в нашей истории, – куклы были расставлены таким образом, что даже среди них таились порядок и гармония. Как будто кто-то заранее, словно на банкете по случаю юбилея, рассадил их согласно чинам и рангам.
Был еще один момент: несмотря на огромное количество жителей квартиры, пространства хватало и для жизни людей, и для телевизора и елки, и для ваз с цветами, и для новой коробки с большим алым атласным бантом, который чуть выбивался из розово-бежевой гаммы обычной московской квартиры в канун Нового года. Как это все умещалось? – спросите вы. Наверное, уметь жить – это тоже своего рода талант, а может быть, в этой квартире действовали другие законы физики, отличные от классических.
Эта коробка не только приковывала внимание своим огромным, на французский манер повязанным бантом и всякими пряностями, но вскоре просто разбила тишину и мироустройство всей квартиры. Из нее сначала тихо, а потом все громче стал доноситься детский плач.
Когда стало уже совсем невыносимо терпеть такое безобразие (а детский плач – это всегда безобразие и несправедливость), одна большая кукла в роскошном бордовом платье с бантиками и рюшками, гремя фарфоровыми ножками и пухлыми ручками, придерживая зонтик и желающую свалиться шляпку с перьями, вышла из кукольного строя, спустилась со своего пьедестала и направилась к столу. Так же неуклюже и долго, гремя всеми своими фарфоровыми телесами и морща недовольный носик и алые, в цвет платья, губки бантиком, взобралась на стул, а потом и на стол и зонтиком постучала по коробке.
Плач тут же прекратился. Что-то юркнуло в глубь коробки и замерло. Кукла Бордо подождала минутку, а потом неожиданно скрипучим детским голоском произнесла:
– Малыш, я знаю, ты боишься. Тебе страшно и хочется плакать, но смею тебя уверить: это все абсолютно напрасно. Пройдет какое-то время – ты привыкнешь, сделаешь соответствующие выводы и поймешь, что попала в самое благожелательное на свете место для куклы.
Кукла Бордо умолкла. Потом философски закатила глаза и задумчиво, уже более тихо произнесла:
– Ну, может быть, не самое-самое благожелательное… Говорят, в Киото у господина Симоноко общество более изысканное. Уж конечно, популярность места тоже дает о себе знать. Посещения авторитетных ценителей и вспышки фотоаппаратов разнообразят кукольную жизнь, но важно учитывать и другие обстоятельства, – кукла Бордо сложила пальчики домиком и со значением стала ими постукивать. – Все-таки Хапилена нас так любит, а это подороже любого престижного…