— Я охотно готова это подтвердить, — улыбнулась я.
— Тогда соглашайтесь и берите.
— И речи быть не может! Я куплю ее.
— Давайте договоримся так: вы берете ее домой почитать. Если она вам понравится, вы заплатите. Если не понравится, вы мне ее просто вернете.
— Странная сделка… Ну ладно, я согласна! — весело воскликнула я.
— Какая чудесная улыбка, — прошептал он. На его лице появилось мечтательное выражение.
Я попыталась представить, каким он был в молодости. Юноша с резкими чертами лица, пронизывающим взглядом, одновременно решительный и мечтательный. Такой тип мужчин мне нравился.
Потом он опомнился, его лицо прояснилось. Он взял книжку, положил в нее закладку и сунул мне в сумку.
— Но вы же никак не наживете добра, если будете подобным образом поступать со всеми клиентами! — пошутила я.
Он рассмеялся лукавым довольным хохотком и положил ладонь мне на локоть, словно мы были старые друзья.
— Нажить добра… Какое прекрасное выражение… Но смысл несколько темный… Кто может нажить добро, наживая лишь деньги? Наоборот, это верный шанс потратить жизнь впустую… Да и чего мне наживать, в моем возрасте? Добро ждет меня в другой жизни, которая последует за этой.
— Но ведь вы поняли, что я имела в виду…
— Я одалживаю книги только в том случае, когда ясно вижу, что эта встреча не состоится без посторонней помощи.
— Какая встреча? — удивилась я.
— Встреча между книгой и читателем, будь то мужчина или женщина. Между двумя душами, двумя историями. Мне нравится называть себя сватом. Я сватаю книги людям.
— Какая прекрасная мысль! — воскликнула я. — Думаете ли вы, что книга может заменять мужчинам женщин, а женщинам — мужчин?
— В моем случае они заменили мне женщин. Но, когда так происходит, это следует рассматривать как поражение. Они просто врачуют раны, нанесенные другим существом. Своего рода заменитель любви. Истинное призвание книг — иное, оно гораздо благороднее.
И он объяснил мне, что каждый из нас ищет свою книгу, единственную и неповторимую, как ищут любовь, чтобы он вошел в согласие с его существованием — и с прошлым, и с будущим, озарит нас светом и придаст смысл нашей жизни. Я с интересом слушала его рассуждение о «книгах-светочах». Его слова словно пробуждали во мне отзвук мысли, которую я не могла сформулировать и которая тем не менее, как я ощущала, пронизывала всю мою жизненную историю.
Я немного помолчала, а он тактично ждал, с уважением приняв необходимость поразмыслить.
— Ладно, я возьму этот роман, — подытожила я.
— Может, это и есть ваша книга-светоч? — заметил он.
— Заменитель любви?
— Нет, возможно, она осветит ваш путь и приведет вас к настоящей любви.
Он явно был в восторге от своей формулировки.
— «Любовь властелина» не сумела направить вас в нужную сторону, — добавил он.
— Я еще не дочитала.
— Знаю. Однако Солаль открыл любовь стольким мужчинам и женщинам!
— Солаль ничем не лучше других мужчин. Грубый, тщеславный и самовлюбленный.
Он прищурился и хитро посмотрел на меня.
— Я бы скорее сказал, что Солаль ничем не лучше других мужчин, потому что он сомневается, терзается, робко надеется, продолжая сохранять видимость высокомерия, силы и самоуверенности.
Я не ответила.
— А знаете ли вы, что означает его имя? — спросил он. — Есть несколько толкований. И вот два из них: Солаль может означать «тот, кто выбирает путь» или же «тот, кто все потерял», смотря какой древнееврейский корень мы выберем. Оба весьма многозначны, правда? Я оба ведут нас к двум способам прочтения образа.
— Мне кажется, он все потерял из-за своего цинизма.
— Или прозорливости.
— Да просто потому, что он мужчина! — воскликнула я. — Мужчина в самом красивом и самом ужасном своем проявлении.
— Не делайте окончательных выводов по поводу мужчин, — заметил старик. — Вам пока возраст не позволяет.
— Мое имя тоже древнееврейского происхождения, — заметила я, чтобы избежать дальнейших разговоров на эту тему. Я и так слишком явно обнаружила свое слабое место.
— В самом деле? И как же вас зовут?
— Лиор.
Его лицо озарила улыбка.
— Лиор… Это значит «мой свет»! Какое чудесное имя! Роман-светоч для девушки-светоча, — возликовал старик. — Случайностей не бывает! Я вы хотите навек затушить ту любовь, которая пылает в вас и жаждет озарить жизнь какого-нибудь мужчины?
— Я бы хотела, чтобы они заглянули мне в душу, но они почему-то постоянно смотрят не туда.
— Да просто вам встречались не те мужчины, — внезапно рассердился он. — Быть взрослым — не значит быть мужчиной. Они просто задержались на уровне подростков и воспринимают всю жизнь как игру. Они живут в виртуальном, искусственном мире, для них главное — видимость.
Меня позабавила его запальчивость.
— Надо было мне родиться раньше и познакомиться с вами… — тихо сказала я в ответ.
Его гнев тотчас же рассеялся. Он покраснел.
— Может, вы когда-то уже жили на Земле. Может, мы любили друг друга, и вы меня покинули.
— Я никогда бы вас не покинула! — Я сделала вид, что обиделась.
— Не по своей воле. Может быть, вас отняли у меня.
Его взгляд смягчился, стал нежным и задумчивым, и мне показалось, что наша шутка зашла слишком далеко, что мы разворошили какие-то болезненные, мучительные воспоминания.
— Спасибо за этот разговор, — сказала я. — Я так давно уже сюда хожу… И мы давно должны были познакомиться.
— Ни о чем не жалейте. Вот этот роман помог нам узнать друг друга, — сказал он, показывая на стопку книг возле кассы. — И надеюсь, он в конце концов приведет вас к любви.
Я попрощалась и заспешила домой. Разговор разволновал меня, хотелось скорее пересказать его Серене.
Серене, которая пыталась жить жизнью прочитанных книг.
Может, это и будет ее книга-светоч.
Заменитель любви.
Мсье Гилель встретил меня с широкой улыбкой. Казалось, он ждет не дождется моего прихода и находится в состоянии радостного возбуждения.
— Ах, ну наконец-то! Что я тебе сейчас расскажу!
Он подскочил ко мне, схватил меня за руку, потащил в глубину магазина, словно ребенок, который хочет открыть тебе важную тайну.
Я покорно следовал за ним, крайне удивленный. Когда мы зашли в укромный уголок, он повернулся и положил мне руки на плечи.
— Ну, слушай внимательно, что я тебе скажу. Это потрясающе! — Он лихорадочно подыскивал слова. — Она приходила сегодня утром!
— Кто это — она? — переспросил я — не потому, что не понял, о ком речь, но потому, что мне нужны были слова, чтобы за них зацепиться: так невесома была моя уверенность.
— А ты подумал, о ком я? — ответил он раздраженно: зачем я задаю такие дурацкие вопросы.
Я кивнул, подтверждая, что сглупил, и взглядом попросил его рассказывать дальше.
— Она прежде всего кинула холодный, недружелюбный взгляд на книгу, которую читала в прошлый раз. Потом принялась бродить между полок. И взяла в руки твой первый роман, совершенно машинально, погладила обложку и положила на место. Я чувствовал, что она сбита с толку, растеряна и вот-вот уйдет. Ты знаешь, что я не заговариваю с моими гостями, если они меня сами о чем-нибудь не спросят. И тут на меня снизошло наитие. Даже, скажем сильнее, некая высшая идея. Ну, мне так показалось, — уточнил он, смутившись, что только что отвесил себе комплимент. — Я подошел к ней и предложил помочь. Она сперва удивилась, словно только что обнаружила, что в нашем книжном вообще есть продавец. Потом улыбнулась мне. Она такая красивая, Иона! Ее улыбка — как подарок… Ее глаза — как две капли чистой прозрачной воды.
Покамест он рассказывал, у меня лихорадочно разыгралось воображение.
— Я спросил ее, что она ищет. Она призадумалась, прежде чем мне ответить. Мне нравится, когда люди обдумывают то, что хотят сказать и дают словам покрутиться внутри, чтобы было время проверить, насколько они соответствуют моменту. Наконец она ответила: «Настоящую любовную историю. Чудесную историю. Из тех, которые никогда не происходят в повседневной жизни». Это были ее собственные слова. Я специально их запомнил, чтобы потом в точности тебе передать.
Я представил ее в нашем магазине, как она разговаривает с мсье Гилелем. Как будто ее присутствие оставило незримый образ в магазине, он висел в воздухе, и мсье Гилель оживил его своими словами.
— И я предложил ей прочитать твой роман. Тот, первый.
— Мой роман? — воскликнул я.
Эта мысль одновременно вызвала во мне ужас и восторг.
— Послушай, я доверился интуиции. Словно какой-то голос подсказал мне так сделать, заставил меня подойти к ней и протянуть твою книгу. В конце концов, не ее ли она взяла в руки за несколько минут до этого? А кроме того, я решил, что это будет лучший способ познакомить ее с тобой.
Я ужасно разволновался, поскольку не понимал, как оценить ситуацию.
— А вы ей сказали, что именно я его автор? Что автор работает у вас в магазине? — обеспокоенно спросил я наконец.
— Нет. Я подумал, что пусть лучше она прочтет беспристрастно. Книгу нужно оценивать независимо от автора. Сейчас есть тенденция «раскручивать» авторов, продавать их публике. Повсюду рассказывают об их творческом пути, любуются их внешностью, заставляют работать на публику, становиться «звездами». Книги выходят лишь потом, и их прочтение уже находится в прямой зависимости от всей предшествующей кампании. Господь Бог, автор первой из книг, разве кому-то рассказывал про свой жизненный и творческий путь, разве раскрывал секреты своего мастерства? Нет, он довольствовался тем, что рассказал историю, населил ее персонажами и дал возможность каждому человеку понять эту книгу по-своему, пропустить через себя. Мы представим ей Иону Скали, когда она дочитает.
При этой мысли я похолодел.
— Что она сказала, когда вы ей предложили мою книгу?
— Я сказал ей, что это роман, который я очень высоко оцениваю, и что он рассказывает о волшебной любви.