Каллум мельком глянул на сигарету.
— Такими темпами у тебя будет рак к тридцати годам.
Он рассмеялся, а Холлис внимательно посмотрел на него и протянул пачку.
— Извини.
Каллум потянулся за сигаретой, но отдернул руку.
— Нет, нельзя. Мама учует запах за милю. Так что, вечеринка накануне была будь здоров? — поинтересовался он.
Холлис пожал плечами:
— Вроде да.
— Жаль, что я ее пропустил.
— А, брось.
Холлис затушил сигарету и бросил окурок в переполненную пепельницу на длинной ножке, затем торопливо направился в дом, оставив Каллума слушать лай собак под завывание ветра.
Когда найдут тело Каллума, Мэв скажет, что это была не она, ведь после ссоры Каллума и Оливера она ничего не помнит. Она не вставала с кровати посреди ночи, даже чтобы сходить в туалет, и не слышала, как Каллум плачет в своей комнате.
Холлис скажет, что это был не он, потому что, после того как он помог Мэв дойти до ее комнаты, он сразу завалился спать. Он не видел, как в саду в сломанном кресле сидит Каллум и пьет прямо из бутылки.
Элли скажет, что это не она, поскольку она не спускалась, чтобы попить воды. Она не слышала, как Каллума рвало в гостиной, и не переступала через него, чтобы вернуться в свою комнату.
Оливер скажет, что это был не он, потому что он вырубился в своей комнате, как только прекратилась музыка. Он не рисовал фиолетовым фломастером пенис на щеке Каллума, пока тот был в отключке, с синяком, затянувшим правый глаз.
Лорна скажет, что это была не она, поскольку всю ночь она оставалась у себя. Ее не будил грохот в коридоре, и она не открывала дверь и не видела, как Каллум оступился на лестнице.
Двадцать лет спустя, найдя тело Холлиса, они вспомнили, что Каллум олицетворял собой пустоту дома номер 215 на Колдуэлл-стрит. Как будто он, как и дом, впитав в себя их ссоры и боль, мог бы избавить их от всего этого, превратить их во что-то лучшее, но — не произошло.
Им так и не довелось понять, что пустота нашла пристанище в них самих и начала пожирать их изнутри.
5
Лорна
Холлис был мертв. Они заподозрили это еще утром, когда не могли его найти. И боялись этого. Не хотели в это верить. Но теперь знали точно: Холлис мертв, и теперь им придется иметь дело с последствиями его смерти. Холлис мертв, и если так, то любой из них может быть следующим.
Лорна смотрела на записку, которую держала в руках, и слушала остальных.
Мэв, сидевшая ближе всех к ней, бормотала:
— Мы должны позвонить в полицию. Мы должны позвонить в полицию. Мы должны…
Оливер скрючился на полу, зажав голову между коленями, и стонал так, будто у него болит живот.
Элли сидела в отдалении, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к груди. Она поглаживала плечо рукой и шептала что-то, понятное только ей.
— Мы должны позвонить в полицию, — опять произнесла Мэв, и в ее голосе прозвучали истерические интонации. — Произошло убийство! Мы должны позвонить! Мы должны заставить полицию вмешаться. Мы…
Оливер метнулся и ударил ее. Мэв прижала руку к щеке, слишком ошеломленная, чтобы что-то сказать.
— Прекрати! — взревел Оливер.
— Оливер! — заступилась за Мэв Лорна.
— Мы не можем связаться с полицией! — почти крикнул Оливер.
Мэв отпрянула, прижимая ладонь к лицу.
— Почему? Потому что это ты его убил?
Он снова занес руку, но тут же опустил.
— Нет. Я имею в виду, что мы просто не сможем им позвонить. Ты пользовалась своим телефоном в последнее время? А ты, Элли?
Продолжая разговор с самой собой, Элли не отреагировала.
— У меня не было повода, чтобы воспользоваться, — ответила Мэв.
Она посмотрела на Лорну в поисках поддержки, но та не знала, что сказать.
— Никаких сообщений? Никаких электронных писем? Никаких чатов с онлайн-бойфрендами?
— Хватит, Оливер. Давай объясним.
С видом папаши, дошедшего до кипения из-за непослушания чада, Оливер рассказал о пустой коробке, которую они с Лорной обнаружили в подвале.
— Саму глушилку мы не нашли, — добавила Лорна, — но мой телефон не работает и телефон Оливера тоже.
Мэв достала телефон и постучала по экрану.
— Так и есть, — объявила она. — В последний раз моя электронная почта обновлялась в пять тридцать два вчера вечером.
Оливер сложил руки на груди, гнев уступил место самодовольному удовлетворению, которое так хорошо ему удавалось.
Сбросить несколько килограммов, добавить волос, и он мог бы снова стать самоуверенным сукиным сыном, каким был раньше. Почти. Возраст причинил слишком заметный ущерб. К тому же страх в нем был слишком уж очевиден, несмотря на то, что он всячески пытался замаскировать его.
— Каски, наверное, учитывал, что мы позвоним в полицию при первой же возможности.
— Каски? — переспросила Лорна. — Ты думаешь, это Каски убил Холлиса?
— Лорна, я не настолько туп, как вы все считаете. Конечно, я уверен, что это сделал Каски. Это ведь его дом, так? Он имеет доступ к каждой комнате. Он знает дом вдоль и поперек, а значит, знает, где что прятать. Например, труп, черт побери. Сволочь, он угробил наши машины, убил нашего приятеля и теперь, точняк, охотится за нами.
— Не выражайся, — прошептала Элли, поднимаясь с пола. Она только сейчас начала отходить от шока.
— Извини. Слушайте, мы все видели машину, уезжавшую прошлой ночью, так? Но никто из нас не видел, кто в ней был. Даже если в машине был Каски, вы уверены, что он не вернулся ночью, когда мы спали? Ну что, годится? Каски прокрался сюда ночью, повредил машины, убил Холлиса и прячется где-то в ожидании, когда сможет прикончить остальных. Мэв сама сказала, что ей показалось, будто она кого-то видела.
— Я никого не видела. Мне показалось, что я слышала какой-то шум, — сказала Мэв. Она снова взглянула на Лорну, потом себе на ноги, и то, что она хотела сказать, так и осталось невысказанным.
— Мы тоже слышали что-то в столовой, и ясно, что это был не Холлис, — добавила Лорна.
— Вы слышали? — переспросила Мэв. — Это было в…
— Элли, — перебила ее Лорна, — ты можешь рассказать нам, что произошло? Ты видела того, кто тебя ранил?
— Элли была на чердаке, — вставила Мэв. — Мы собирались обыскать чердак.
— Спасибо, Мэв, — перебил ее Оливер, — но Элли может сказать сама за себя.
Элли, судя по ее виду, хотела возразить ему, но, судорожно вздохнув несколько раз, все же заговорила:
— Мэв права, я действительно поднялась на чердак. Дверь, как оказалось, не была заперта, и я зашла внутрь посмотреть, что там. Но там было очень темно, и я не могла найти выключатель…
Она закрыла глаза и сглотнула. Лорна шагнула к ней, как бы желая, чтобы Элли говорила быстрее.
— Я… я не совсем понимаю, что произошло дальше. Наткнулась на какую-то груду ящиков, а потом что-то… кто-то прыгнул на меня. Толкнул к лестнице. Я побежала…
— Ты не видела, кто это был?
Тревога, которую Лорна ощутила накануне вечером, когда она только приехала, вернулась. Она посмотрела сначала в одну сторону коридора, потом в другую, как будто напавший на Элли мог там внезапно появиться.
— Все это было до или после того, как Мэв показалось, что она что-то слышала?
— Наверное, после, — ответила Мэв. — Я услышала какой-то звук — чихание? — до того, как Элли начала кричать. Вот почему я…
— И ты в конце концов оказалась в этой комнате? — спросила Лорна, снова прерывая Мэв и поворачиваясь к Элли.
Оливер поднял руку, словно хотел успокоить Элли, но она не обратила на него внимания.
— Я бежала себя не помня… Это была первая дверь, которую я смогла открыть.
— И что, она была заперта, когда вы до этого осматривали этаж? — спросила Лорна.
— Я… Я не знаю. На той стороне коридора двери проверяла Мэв.
— Мэв, а ты, — повернулась к ней Лорна, — уточни, где ты была?
— В той стороне коридора. — Мэв показала рукой.
— И там ты подумала, что видишь кого-то?
— Слышу, сколько можно говорить. И я действительно слышала. Теперь я в этом уверена.
— Но когда ты изначально проходила здесь, — сказал Оливер, — ты не поняла, что дверь не заперта? Ты не проверила эту комнату?
Мэв обхватила себя руками.
— Нет, не проверила. Мне не пришло в голову, что она может быть не заперта.
— Просто какая-то цепочка случайностей, правда, Лорна? — усмехнулся Оливер. — На Элли случайно напали, пока Мэв была где-то в другом месте, а Мэв случайно подумала, что видела кого-то, и та же Мэв случайно не заметила незапертую комнату с трупом. Черт побери, ну надо же!
— Все это не имеет значения! — крикнула Элли. Она выхватила записку из рук Лорны и разорвала ее. — Тогда это был несчастный случай! Смерть Каллума была несчастным случаем. Почему нас наказывают?
Она кричала, подняв голову к потолку, как будто кто-то на чердаке мог ее услышать.
— Это правда был несчастный случай!
— Нет, мы все знаем, что это неправда, — прошептала Лорна.
Гробовая тишина, воцарившаяся после ее слов, оглушала. С таким же успехом Лорна могла бы выстрелить из пистолета. Правда, которую они тщательно скрывали под слоем лжи столько лет, наконец прозвучала. Но был один существенный момент. Они, может, и были все виновны в том, что произошло той ночью двадцать с лишним лет назад, но только один из них сделал это.
Лорна посмотрела на обрывки записки, разбросанные по ковру.
Уйдите только раньше срока,
Вот Холлис не ушел далёко.
Кто Каллума убил — признайтесь.
Иль здесь навечно оставайтесь.
— Холлис погиб, потому что пытался сбежать, — сказала она.
— Холлис бы этого не сделал, — возразила Элли. — Он бы не… Он же детектив. Если он и уходил, то, скорее всего, чтобы помочь нам.
— Был детективом, — поправил Оливер.
— Заткнись! — Лорна вздохнула и понизила голос. — Извини, Элли, но Холлис, должно быть, пытался сбежать, и поэтому он мертв. Не потому, что шантажист думал, будто он… будто Холлис был тем, кто… — Она не смогла закончить фразу.
— Мы тоже этого не знаем, — сказала Мэв. — И никогда не знали.
Ветер порывами налетал на дом, и где-то неподалеку от них хлопали ставни.
Они смотрели друг на друга. Лорна понимала, о чем думает каждый. Кто? Кто из них? Кто это сделал? Сломается ли тот, кто это сделал, теперь, когда прошла целая жизнь? Признается ли? Или еще крепче будет держаться за свою тайну? Или попытается отдать на растерзание кого-нибудь другого?
На лицах читалось недоверие. Но потом они, не сговариваясь, решили, что сейчас не время искать виновного. Возможно, позже они займутся этим, но не сейчас.
Оливер предложил:
— Давайте скажем шантажисту, что это был Драммонд. Холлису это не повредит. Теперь уже не повредит.
Он побледнел, как будто понимал, насколько цинично это прозвучало, пусть даже и конструктивно.
— Именно Холлис тогда и нашел его, — заметила Элли. — А разве обычно убийца не тот, кто находит тело?
Но Лорна не могла допустить, чтобы на Холлиса свалили вину за то, что, как она знала, он не делал.
— Но это же был не он, правда? — сказала она, понимая, что переводит подозрения на остальных. — То есть… я никогда не думала… нет, это не он.
Никто ничего не сказал, но, судя по лицам, все они думали об одном и том же.
— У Холлиса были неприятности и до Колдуэлл-стрит, — продолжила Лорна. — Но ведь он никому не причинил вреда, чтобы избавиться от этих неприятностей. Нет оснований думать, что парень, который спасал птенцов и старушек, который плакал, когда один из его кумиров в регби получил травму, внезапно совершил убийство.
— Это мог быть кто-то другой, — заметила Элли. — Кто-то, кто был той ночью на вечеринке. Мы даже не всех знали.
«Никто из нас» — осталось невысказанным.
— Такая возможность не исключается, — согласился Оливер.
Они по-прежнему не смотрели друг на друга, опасаясь послать обличающий взгляд в неверном направлении. Сейчас им предстояло бороться с более серьезным врагом.
— Здесь есть городской телефон? — спросила Лорна. — Это старый дом. В нем должен быть стационарный телефон.
— Не знаю, — отозвался Оливер. — Мэв, ты случайно не видела стационарный телефон, когда бродила по дому одна?
— Хватит, — в голосе Лорны прозвучали предостерегающие ноты. — Я думаю, телефон есть внизу, у стойки регистрации. Скорее всего, тот, кто установил глушилку на вай-фай, перерезал провода, но проверить нужно.
Все согласились с ее предложением, но никто не двинулся с места. Страх покинуть коридор был слишком велик. Дом превратился в гигантскую мышеловку, и им повсюду чудились ловушки. Стены по обе стороны узкого коридора создавали иллюзию защиты, безопасности, им казалось, что уж здесь ничто и никто не может причинить вреда. Однако в конце концов им все равно придется уйти отсюда, и этот момент приближался. Дождь и ветер на улице усиливались. Лампы мерцали, будто дом посылал сигналы.
В конце коридора стоял буфет. Оливер схватил с него тяжелый подсвечник и протянул Лорне, другой такой же передал Элли. Открыл ящик, порылся и извлек что-то, выглядевшее как каменное пресс-папье, и бросил Мэв. Та испуганно отшатнулась к стене, но затем наклонилась и подняла увесистый предмет. Себе Оливер взял металлический подсвечник поменьше с утяжеленным основанием.
— Спустимся все вместе, — сказал он, по очереди глядя в глаза каждой женщине. — Медленно. Смотрите в оба. Если что, бейте сразу, не колеблясь. Но постарайтесь сохранить жизнь Каски. У меня есть к нему несколько вопросов.
— Ох, — вздохнула Лорна. — И когда это моя жизнь превратилась в игру «Разгадка»?[13]
Никто не засмеялся. Реплика вырвалась, прежде чем она успела себя остановить, но, как и многое другое в ее жизни, она не могла взять слова обратно.
Элли
Звук шагов по ковру казался громче, чем звон бьющейся посуды. Оливер несколько раз останавливался и прижимал палец к губам. Он наклонял голову, потом делал знак, что можно идти дальше.
Выступы на серебряном подсвечнике впивались Элли в ладонь, рукав свитера терся о царапины. Веса этой штуки точно хватит, чтобы размозжить череп тому, кто напал на нее. Она все еще чувствовала, как ногти впиваются в ее кожу и жаркое дыхание на щеке. Ей повезло — один неверный шаг на лестнице, ведущей с чердака, и лежала бы Элли сейчас, как Холлис, на полу с окровавленной головой. Представив, как Каски стоит, наблюдая за ее агонией, ей захотелось выцарапать ему глаза. Поглядывая по сторонам, она ожидала, что этот монстр вот-вот появится.
Но никто не появился. Та часть холла, которая была им видна, пустовала. Лестница, застеленная красной ковровой дорожкой, была похожа на открытую рану. Они стояли в нерешительности наверху, никто не произносил ни слова. Все эмоции выплеснулись, когда они обнаружили труп Холлиса, и сейчас они были пустотелыми копиями самих себя, движимыми первобытным инстинктом выживания.
Наконец Оливер повел их дальше. Элли шла рядом с ним. Лорна с Мэв — сзади. Каждый шаг — чуть ли не на цыпочках и с готовностью к худшему.
Добравшись до холла, они сбились в кучку, как стая испуганных животных. Оливер всмотрелся в углы, затем подтолкнул Мэв к стойке:
— Давай. Посмотри, что там.
— Я? Почему я? Почему мы не можем пойти все вместе?
За стойкой регистрации без труда мог спрятаться кто угодно. Мэв посмотрела на Лорну, затем на Элли, в надежде на помощь, но обе молчали. Элли думала о том, что группа — это безопасность, и она сделает все, чтобы остаться в безопасности. С Лорной и Оливером, пусть так.
Поняв, что не получит поддержки, Мэв отделилась от них и крепко сжала пресс-папье, готовая нанести удар.
Перед стойкой она оступилась и вскрикнула. Элли вздрогнула, но Мэв тихо проговорила:
— Его здесь нет.
Смешок, нервная дрожь.
— Великолепно, — сказал Оливер. — Телефон?
— А, да. Вот он.
Мэв протянула к аппарату руку, положив пресс-папье на стойку.
Элли затаила дыхание. Каски не мог забыть о телефоне, но вдруг? Когда Мэв подняла трубку, в душе сверкнул луч надежды. Если стационарный телефон работает, то блокировка сигналов вайфая и сотовой связи уже не имеет значения.
Мэв положила трубку и нахмурилась; выражение ее лица напомнило Элли морду французского бульдога свекрови.
— Нет гудка.
— Может, кто-то заметил другие телефоны в доме? — спросила Лорна.
— Бесполезно, — отозвался Оливер. — Скорее всего, этот урод отрубил главную линию.
— Как далеко глушитель блокирует сигнал? — спросила Лорна. — Сто метров, двести? Допустим, сто. Мы можем отойти на это расстояние и поймать сигнал.
— Если вообще есть сигнал, — заметил Оливер. — Как только я съехал с парома, я потерял связь. Думаю, весь этот чертов остров обслуживает только одна вышка сотовой связи, и чего ожидать в такую погоду?
Словно в подтверждение его слов, на дом налетел порыв ветра. Свет снова замерцал.
Мэв вскинула руки.
— Мы не можем позвонить в полицию или еще куда-нибудь. А наши машины раскурочили, так что мы не можем никуда уехать!
— Кто сказал, что не можем? — Оливер снял с вешалки дождевик и надел его. — Уехать не можем, но у нас нет ног, что ли? Даже если мы не сможем поймать сигнал, то сможем попасть на паром.
— Ты хочешь пешком дойти до причала? — спросила Лорна. — Но это в нескольких милях отсюда. Мы не успеем на последний паром.
— Ничего, дождемся утреннего.
— И что, ты будешь торчать там всю ночь? В дождь?
— Это лучше, чем оставаться здесь со сволочным психопатом! Думаешь, Каски не спланировал все это? Он наверняка сидит и ждет, чтобы сделать с нами то же самое, что и с Холлисом.
— Ты же видел послание, — сказала Элли. — Мы не должны уходить. Если мы уйдем, он убьет нас. И может быть, что бы мы ни сделали, он все равно убьет нас, поскольку это было его планом с самого начала.
— Но я не понимаю, — сказала Мэв. — Мистер Каски вдвое моложе нас. Какое отношение он имеет к Колдуэлл-стрит? К нам? К чему-то из всего этого?
— Лично я не собираюсь здесь задерживаться, чтобы выяснять это, — нахмурился Оливер.
Никто не пошевелился.
— Да ладно, дамы. Штормовая ночь, жутковатый дом с убийцей-психопатом. Я видел этот фильм, и у меня правда нет желания торчать здесь, чтобы досмотреть до конца.
Дождь еще сильнее застучал по окнам. Элли, взглянув на Оливера, поняла, что, как бы сильно он ни хотел уйти отсюда, один он не пойдет. И вся эта бравада — чтобы подбить других.
— У Каски есть все необходимое, чтобы шантажировать нас, — сказала она. — Если мы уйдем, может быть, он не сможет нас убить, но он навредит нам другими способами.
— И что, всё тогда? — вскинулся Оливер. — Лапки кверху?
— Нет. Не знаю…
Элли закрыла глаза и покачала головой:
— Той ночью я не сделала ничего плохого. Мне не в чем признаваться. — Она прочистила горло. — Это ты ударил его первым.
Глаза Оливера сверкнули. Он махнул рукой в сторону Элли:
— Да пошла ты.
И в сторону Лорны:
— И ты.
Потом в сторону Мэв:
— И ты тоже. То, что у этого Каски есть на меня, не так страшно, как обвинение в убийстве. Вы как хотите, но я готов рискнуть.
Он накинул капюшон, уверенно подошел к двери, повернул ручку и дернул.
И дернул…
И дернул…
— Откройся, — яростно прошипел Оливер. — Открывайся давай!
Пнул дверь ногой.
— Откройся!
Дверь не поддавалась.
— Каски, ты ублюдок!
Оливер колотил по двери, затем метнулся в столовую, и они услышали, как он ломает там стулья, как пытается сломать решетки на окнах. Когда он появился в холле, костяшки пальцев у него были в крови. Ни на кого не глядя, Оливер унесся в салон.
— Нам нужно уйти от него подальше, — прошептала Лорна. — Вы же знаете, что бывает, когда он…
— Говнюк!
Из салона донесся треск ломаемого дерева.
Мэв инстинктивно пригнулась.
— Но куда мы можем пойти? — спросила она. — Мы заперты в доме, и на улице черт-те что.
— Дерьмо собачье! Открывайся!!!
— Лорна права, — сказала Элли. — Нам нужно найти безопасное место, чтобы спрятаться и переждать, пока Оливер не успокоится.
— Говенная сволочь…
Снова грохот.
— Я не собираюсь возвращаться наверх, — заявила Мэв.
— Можно пойти в заднюю часть дома. Вон туда. — Элли указала на проход под главной лестницей. — Может быть, найдем место, которое нам подойдет.
Ярость Оливера раскалывала группу, на защиту которой она надеялась. Теперь Каски казался меньшим из зол. Каски… Может, она найдет способ рассказать то, что он хотел услышать. А еще лучше — дать ему достаточно информации о других, чтобы ей не пришлось рассказывать о себе. Уж она-то может кое-что припомнить.
— Я убью тебя, чертов ублюдок!
Элли задержалась у лестницы. Каски, вероятно, где-то наверху. Ей следует найти его раньше остальных. Заключить с ним сделку. Тогда она вернется к Дэвиду и детям до того, как кто-нибудь поймет, что она пропала. Вернется домой, и пусть Каски делает с ними все, что ему угодно.
Она поставила ногу на ступеньку.
Оливер
— Я прикончу тебя, сволочь!
Оливер швырнул на пол барную табуретку и привалился к стене. В груди жгло, хриплый кашель разрывал легкие. Он сплюнул сгусток мокроты в горшок с цветком и, положив руки на колени, стал разглядывать кровоточащие костяшки пальцев. Гнев не отпускал — на мертвого Холлиса, на Каски, на этот чертов дом и в конце концов — на собственную глупость, на решение приехать сюда. Но прежде чем нахлынула жалость к себе, из холла донеслись женские крики.
С пылающим лицом Оливер вскочил и бросился туда, гадая, кто из них мертв, но вся троица стояла и смотрела на что-то на полу.
Элли первая заметила Оливера и отступила назад.
Сначала он не понял. А когда попытался заговорить, ему не хватило дыхания — пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем задать вопрос:
— Что за черт, кто это?
Элли — бледнее обычного.
Лорна — трясущиеся руки явно не соответствуют суровому взгляду.
Мэв — жует манжету свитера.
Ни одна из них не ответила.
Мертвый старик был одет в зеленую куртку, почти сухую. Открытые глаза остекленели, полопавшиеся кровеносные сосуды окрасили их в красный цвет. Рот открыт, на подбородке засохла слюна.
— Кто-нибудь видел его раньше? — спросил Оливер.
Они молча покачали головами.
— Только еще одного трупа нам не хватало, черт…
Оливер опустился на колени рядом с мужчиной и оттянул воротник клетчатой рубашки, торчавший из-под куртки. Шею опоясывало красно-фиолетовое кольцо, но инструмента удушения — веревки или чего-то еще — не было.
Оливер приложил ладонь тыльной стороной к щеке убитого.
— Остыл.
Поднял руку трупа и отпустил — рука упала.
— Но не окостенел. И от него не пахнет. Значит, трупное окоченение еще не наступило. Думаю, он умер менее двух или трех часов назад.
— Ты, оказывается, еще и эксперт-криминалист? — Дрожь в голосе Лорны не вязалась с ехидством, прозвучавшим в ее словах.
— Мама смотрит много криминальных сериалов. Не оторвать.
— Он прав, — вставила Элли. — Моя дочь Джилли, когда готовилась к выпускным экзаменам, изучала стадии разложения. И она задавала своему преподавателю всевозможные жуткие вопросы по телефону. Я слышала.
Оливер проверил карманы мужчины, но не нашел ключей. Однако там оказались водительские права.
— Дугал Маклеод, — прочитал он.
— Пропавший управляющий? — удивилась Лорна.
— Уже не пропавший. Джинсы, кстати, влажные. Не так давно он был под дождем.
Не желая снова прикасаться к мертвецу, Оливер бросил удостоверение на пол.
— Вчера Каски, как мне показалось, искренне злился, что управляющего нет на месте, — сказала Лорна. — А что, если он все-таки невиновен? Ну, Каски… Он уехал, а Маклеод, наоборот, вернулся и… занялся нами.
— Мистер Маклеод, должно быть, разжег сегодня утром камин, — добавила Элли. — Ведь кто-то его разжег.
— Вы здесь его нашли?
Оливер указал на открытую дверь в комнату под лестницей.
— Он выпал, — проронила Элли, — просто… выпал, когда дверь открылась.
Оливер подошел посмотреть. Чулан. Довольно большой, заставлен картонными и пластиковыми коробками, ведрами и швабрами, банками с краской.
В противоположной стене виднелась еще одна дверь, но она оказалась заперта.
Женщины в холле, пока Оливер изучал чулан, тихо разговаривали.
— Может, его убил Холлис? — спросила Элли.
Лорна покачала головой.
— Ага, представь. Холлис его убивает, топает вверх по лестнице с отполовиненной головой и каким-то образом не оставляет кровавых следов. Потом перед смертью кладет записку себе на грудь — опять же, не оставив на ней крови.
— Мы можем быть уверены только в одном, — подходя к ним, заявил Оливер. — Если Холлис убил Маклеода, значит, кто-то другой убил Холлиса. А если Маклеод убил Холлиса, то кто-то другой убил Маклеода.
— В любом случае, — сообразила Элли, — это значит, что в доме есть кто-то еще.
— А письмо Каски? — сказала Лорна. — Помните? В письме он сообщил, что подарки оставил наш благодетель.
— Но кто же это? — посмотрела на нее Элли.
— Может быть, тот, кто все это время прячется поблизости, — сказал Оливер. — Или тот, кто стоит сейчас здесь.
Он увидел, как женщины отодвинулись друг от друга. Недоверие вернулось. Единство снова лопнуло.
— Кто открыл дверь? — спросил Оливер и не слишком удивился, когда Лорна и Элли повернулись к Мэв, которая, как вдруг до него дошло, до сих пор не проронила ни слова.
— Мэв, ты?
Она несколько раз моргнула, прежде чем ответить.
— Мы все искали другой выход. Что в этом такого, что я первой потянула за ручку?
— Объясни-ка еще раз, почему ты была здесь, внизу, когда закричала Элли.
— Сколько раз тебе повторять? Я не знала, что чердак открыт, и пошла искать ключ. Я что-то слышала. Кого-то. — Мэв отступила назад. — Почему ты задаешь мне эти вопросы?
— А почему ты держишься настороже?
— Не настороже! Ты за собой ничего не замечаешь? Ты ведешь себя агрессивно. Почему? Клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Лорна, ты ведь мне веришь, правда?
— Мэв призналась, что преследовала меня на «Фейсбуке», — сузив глаза, сказала Элли. — Всех нас.
Они обступили Мэв, притиснув ее к лестнице.
— Подождите вы! Ты передергиваешь, Элли. Я не говорила, что преследую тебя. Я сказала, что иногда смотрю твои фото. Вот и все. И какое отношение все это имеет к трупу, упавшему на меня? — Она говорила все громче.
Лорна подошла и сжала ей плечо.
— Переведи дух, Мэв. Я понимаю, что ты расстроена. Просто расскажи нам, что на самом деле случилось. Мы поймем. Я пойму.
Лицо Мэв исказилось, словно Лорна воткнула в нее нож.
— Что значит, что случилось?
— Если это была самооборона…
Мэв дернулась.
— Да вы что? Я не убивала этого человека! Почему ты обвиняешь меня, Лорна?
— Ты бросила меня одну, — вставила Элли.
— Ты была внизу, когда тебя не должно было там быть, — добавил Оливер.
— И ты нашла тело этого бедняги, — сказала Лорна.
— А той ночью ты была так зла на Каллума, — продолжал Оливер. — Злилась больше, чем все мы. Ты была той, кто…
— Нет! Не смей вмешивать в это Каллума. Я никогда не обижала Каллума, и ты это прекрасно знаешь. А этот человек? Я его никогда раньше не видела. К тому же, если бы я убила его, зачем мне вообще открывать эту дверь? Я в своем уме. Я бы постаралась скрыть это, а не… не… — Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Почему бы тебе не рассказать нам подробнее о том, зачем ты приехала сюда на эти выходные? — потребовал Оливер.
— А-а, так ты способен унизить меня еще больше? Я все рассказала вчера вечером. Я думала, что встречусь со своим другом.
— Ну да, онлайн-другом. До чего правдоподобную историю ты рассказываешь. Не слишком ли правдоподобную? Уж очень красиво она тебя описывает.
— Это правдоподобно, потому что это правда. Его зовут Том. Ему пятьдесят один год, он живет в Инвернессе и…
— Тогда почему бы не встретиться в Инвернессе?
— Потому что он думал, что так будет романтичнее. Он сказал, что знает этот дом. Он останавливался здесь раньше.
Она разрыдалась.
— И ты клюнула? Да ладно, Мэв. Разве нет чего-то еще? Чего ты не хочешь нам говорить?
— А что я должна сказать? Что я идиотка? Доверчивая сорокалетняя толстуха, которая попробовала найти мужика онлайн и вляпалась? — Она вытерла рукавом глаза. — Ты действительно думаешь, что я могу задушить мужчину? Я?!
— Почему бы не спросить Каллума, на что ты способна? Ах да. Он мертв.
Мэв не сводила с Оливера влажных коровьих глаз.
— Оливер, я никогда не причинила бы тебе вреда. Никому из вас. Вы мои друзья и были моими друзьями. Вы мне интересны. Это единственная причина, почему я искала вас. Я скучала по вас. Лорна, ты знаешь, что я…
Оливер схватил ее за руку.
— Пожалуйста! Оливер, я клянусь, я никогда бы не причинила тебе вреда. Я бы не смогла. Я…
Оливер крепко сжал ей руку, но, когда Мэв начала сопротивляться, ее свитер зацепился за край перил, и из карманов посыпались карточки. Он схватил их, прежде чем Мэв успела дотянуться до них.
— Что это у нас здесь?
— Отдай! Это личное!
Она протянула руку, но он держал карточки слишком высоко.
— Мы знаем, как наш неведомый благодетель любит карточки. О-о, да они ламинированные! Как шикарно. Давайте посмотрим, что на них написано. «Принимай доброту других», «Будь сильной, оставайся сильной»… О, вот это классно: «Ты хороший человек. Ты нравишься людям». Да это всякая чушь про самопомощь. — Оливер рассмеялся. — Так-так, что же еще у тебя в карманах, а?
— Ничего!
Он снова схватил ее.
— Не прикасайся ко мне!
Но Оливер уже вытащил у нее из кармана длинный кусок толстой бечевки.
— Для чего это, Мэв?
Он увидел красные точки в местах, где бечевка врезалась Маклеоду в шею, когда его душили. Когда Мэв душила его.
Он посмотрел на Элли. Перевел взгляд на Лорну. Потом они посмотрели на Мэв.
— Я… Я не знаю, — пролепетала она. — Я никогда не видела это раньше. Я не знаю, как эта веревка попала ко мне, клянусь.
Оливер отступил на три шага назад, опустился на колени возле тела Маклеода и приложил бечевку к следу на шее. Толщина совпала.
— Таким образом, — сказал он, — ты задушила и Каллума?
Но Мэв уже бежала вверх по лестнице.
Мэв
Гладкие карточки выскальзывали из пальцев и падали, оставляя след, как хлебные крошки из сказки.
Мэв понимала, что должна выбросить их, но не могла. Пока не могла. Ей удалось засунуть те, что остались, в карман джинсов, и она побежала дальше. Где она находится? Она поднялась наверх, но на один пролет или на два? Все коридоры выглядели одинаково. Она не так долго бежала, но в груди уже жгло. Когда она последний раз бегала трусцой? Когда ей было тридцать с чем-то, с Бев, которая жила по соседству в Бирмингеме, где сама она задержалась ненадолго.
На лестнице послышались голоса.
Не время думать о Бирмингеме.
Мэв открыла ближайшую дверь, но за ней оказалась кладовка с бельем. Она попробовала открыть другую. Гостевая комната. Она проскользнула внутрь и закрыла дверь так тихо, как только могла. Первой ее мыслью было спрятаться под кровать, но, возможно, в молодости она и смогла бы, однако годы добавили жира, и даже свитер от John Lewis не мог его полностью скрыть. Тогда Мэв прошла в ванную и спряталась за дверью. Пол был холодным, но она не смела пошевелиться, пока голоса не стихли.
Мэв попыталась успокоиться — внушала себе, что это все равно что играть в прятки с племянником и племянницей: нужно просто сидеть тихо-тихо, пока им не надоест и они не забудут о ней.
Но свора собак не смотрит «Телепузиков». Свора — вот во что они превратились. Не сейчас — они такими были и раньше. Хищные твари, готовые на все, чтобы защитить себя, в том числе напасть на одного из своих. Кто-то однажды назвал их так: свора. Это было весной, потому что она помнила — шел дождь и листья на деревьях начинали зеленеть. Она не могла вспомнить, кто дал это определение. Возможно, Лорна или одна из сотен девиц, которых в те месяцы приводил Оливер. Или это сказал Каллум? Неважно. Свора снова собралась и выбрала ее, Мэв, как самое слабое звено, легкую мишень. Они не остановятся ни перед чем, пока не поймают ее в ловушку, а когда поймают…
Мэв села на пол и опустила голову на колени. Она не хотела думать о том, что будет дальше, но теперь, когда эта мысль пришла ей в голову, тревога не отпускала. Поднималась в ней, как пузырьки во взболтанной бутылке с газировкой. Дыхательные упражнения, которым научил ее психотерапевт, не помогали. Перед глазами встала картинка: тело Холлиса, голова расколота, часть черепа отсутствует, обнаженный мозг розовато-серого цвета… Нетрудно было представить свою собственную расколотую голову. Интересно, каким образом кусок шпагата, который она никогда не видела, оказался в ее кармане? Как человек, который не должен был умереть, оказался мертв?
Она закусила костяшку пальца, чтобы заглушить плач, а топот в коридоре не унимался. Хлопали двери. Один раз кто-то крикнул, но крик оборвался, и в конце концов наступила тишина. Сколько времени она просидела? Минуты? Часы? Достаточно долго, чтобы зад онемел и затекла правая нога. Когда Мэв встала, в ногу как будто вонзились иголки, но она сумела сдержаться и не вскрикнуть.
Тряся ногой, Мэв запрыгала из ванной в комнату и с некоторым облегчением легла на жесткий матрас. Ее тело требовало сна, и она уже была близка к тому, чтобы поддаться этому желанию, но как долго эта комната сможет прослужить ей убежищем? Если бы она была дома, у Макса, она бы сейчас лежала в постели, смотрела бы документальный фильм по маленькому телевизору, который Макс и его жена перенесли к ней из комнаты племянника — ему купили другой. Возможно, Мэв порадовала бы себя попкорном и бокалом вина, вкусом которого учила себя наслаждаться, потому что именно вино должны пить взрослые женщины.
Глаза закрылись против воли, тело расслабилось, и Мэв подумала, имеет ли вообще значение, найдут они ее или нет. Почему бы не позволить им позаботиться обо всем раз и навсегда? Двадцать три года — долгий срок. Двадцать три года Каллум лежит в могиле. Она помнила, как они с Каллумом лежали рядом на полу в ее комнате, глядя в потолок и представляя, что пятна — это звезды.
Они говорили о том, какой придурок этот Оливер, о планах на выходные, о том, как они видят свою жизнь после университета. Такие разговоры успокаивали ее перед экзаменом или после ссоры с мамой. Каллум протягивал руку. Иногда она брала ее. Но чаще нет.
Грудь поднималась и опускалась, воспоминание высушило слезы на лице, и Мэв, пошевелившись, глубоко вздохнула.
Лаванда.
Она открыла глаза. В комнате сильно пахло лавандой. Такого она и представить не могла. На столике у зеркала были расставлены флаконы с духами, лосьонами и спреями для освежения воздуха. На кресле лежала сложенная шелковая ночная рубашка.
В углу комнаты стоял серебристый чемодан. Мэв прочитала бирку: «Элеонор Лэндон».
— Черт.
Она закрыла рот рукой, надеясь, что ее никто не услышал.
Надо же, из всех комнат, которые были в доме, она залетела именно в комнату Элли.
— Черт, черт, черт, — пробормотала Мэв и дернула себя за волосы. Если им надоест гоняться за ней, если Элли скажет, что ей нужно прилечь… В любой момент дверь может открыться. Но может ли она выйти? В коридоре тихо. Где они сейчас? Пьют внизу? Рыскают по дому в поисках чего-то такого, чем можно забить ее до смерти? Или ищут емкости, чтобы положить туда ее органы, после того как разорвут ее на части, как свора собак.
Мэв закусила щеку, чтобы остановить карусель мыслей, и вспомнила слова своего психотерапевта:
«Не думайте слишком много. Найдите способ расслабиться».
— Расслабься, — зашептала она. — Расслабься, расслабься, расслабься… Они думают, что ты убийца, и, возможно, хотят убить тебя, но ты расслабься.
В коридоре что-то грохнуло, и Мэв скатилась на пол. Она лежала, боясь пошевелиться. Обзор комнаты теперь был как у муравья, но она заметила у стены под кроватью квадратную белую коробку с длинным шнуром, который был подключен к розетке.
Руки у Мэв не были такими худыми, как у Элли, но она смогла потянуть коробку к себе. Пластик оказался теплым на ощупь, значит, эта штука работает давно. Мэв повертела коробку, пытаясь понять, что это такое. Ни маркировки, ни названия не было, но коробка выглядела как большой роутер. Есть ли такой в ее комнате? И тут она вспомнила о глушителе сигнала связи.
Да, да, да!
Если у нее будет время объяснить, прежде чем они нападут на нее, это может переключить свору с нее на Элли. А если не ждать? Пойти и рассказать им о находке? Но может ли она пойти на такой риск? А вдруг Элли вернется прямо сейчас?
Беспокойство нарастало, и Мэв потянулась за карточками. «Будь акулой, а не пескарем».
— Хорошо, — прошептала она. — Хорошо.
Оставив глушитель в розетке, Мэв на цыпочках подошла к двери, прижала ухо и прислушалась. Вроде тихо. Медленно, дюйм за дюймом, открыла дверь и выглянула в коридор.
Пусто.
Мэв вышла из комнаты, не потрудившись закрыть дверь. Вероятно, они сидят салоне и обсуждают, что делать дальше. Она войдет, поднимет руки и попросит разрешения объяснить, а затем расскажет о том, что нашла в комнате Элли.
С площадки лестницы она могла видеть кусочек холла.
Из салона донеслись голоса. Как же они предсказуемы!
И тут две руки толкнули ее сзади.
Мэв кувырком полетела вниз по лестнице. Падение показалось вечностью, но наконец она остановилась, устремив взгляд на качающийся потолок. Сильно болели рука и шея, и она не могла пошевелиться. Одно за другим над ней появились лица, последней была Элли, отряхивающая пыль с рук.
Мэв попыталась сказать: «Нет, это она!», но у нее получилось что-то вроде «Нэтэна». Оливер схватил ее под мышки и поволок по полу. Она вцепилась ему в руку и царапалась, но куда там. Видела, как он протащил ее мимо кресел у камина, слышала, как где-то рядом открылась дверь. Прохладный воздух освежил лицо. Оливер отпустил ее, но Мэв от боли не могла пошевелиться. Потом он толкнул ее в подвал. Ей удалось схватиться за перила и не покатиться с деревянной лестницы, но прежде чем она успела встать на ноги, дверь закрылась и наступила полная темнота.