Конечно, я с самого начала знала, что это Элли. А с тех пор как я нашла ее дневник, это стало яснее ясного.
Я знала, что Элли вышла из кухни со стаканом сока и увидела Каллума у телефона. Элли слышала, как Каллум говорил, что собирается позвонить в администрацию университета и оставить сообщение на автоответчике, объяснив, чем он занимался и кто еще в этом замешан. Именно Элли умоляла Каллума положить трубку, а когда он отказался, она толкнула его на диван, закрыла ему рот и нос руками и держала, пока он не перестал дышать.
Послушайте, я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, почему я сразу не стала охотиться за Элли. Да потому, что они все были виноваты. Так или иначе, в том, что произошло ночью после вечеринки и на следующее утро, были виноваты они все. И как я могла позволить остальным уйти безнаказанно? Кем бы я тогда была?
Но, признаюсь, было забавно наблюдать, как они мучаются. Смотреть, как они подозревают друг друга и перекладывают друг на друга вину. Забавно было наблюдать за реакцией Элли, смотреть, как она пытается скрыть свою тайну. И забавно было увидеть, что она сделала после того, как они узнали.
Черт. У меня мало времени. Мне скоро уезжать, а я не могу писать быстрее. Вы хотите знать, что случилось той ночью? Что полиция так и не удосужилась раскрыть? Думаю, пришло время рассказать.
В тот день так случилось, что грузовой фургон въехал в двухдверный легковой автомобиль на Гриффин-роуд, которая идет параллельно Колдуэлл-стрит, вдоль домов с 217-го по 209-й. Авария была задокументирована, а само повреждение — незначительно. Однако фургон поцарапал машину сынка депутата парламента, и у этого «золотого мальчика» было слишком много денег и слишком мало терпения, чтобы знать, что делать.
Инцидент, который мог бы разрешиться цивилизованно, превратился в драку. Победил водитель фургона, который превосходил юношу на добрых пятнадцать килограммов и уж конечно собаку съел на потасовках. Пострадавший лежал, истекая кровью, на Гриффин-роуд, и вой полицейских сирен разбудил Оливера. Он мог бы снова заснуть, но солнце ярко светило в окно, к тому же он вспотел под одеялом и почувствовал желание срочно помочиться. Споткнувшись об учебник по деловой этике, валявшийся на полу, Оливер ввалился в ванную, где с удовлетворенным стоном облегчился.
— Доброе утро.
Он повернулся. К счастью, он уже закончил свое дело — иначе облил бы ногу Мэв струей теплой мочи. Мэв стояла у раковины с зубной пастой, пенившейся на губах.
— Дверь была открыта, — сказал он, натягивая пижамные брюки.
— Ну да. — Мэв вытащила зубную щетку изо рта. — Не думала, что мне нужно запираться, чтобы почистить зубы.
Она засмеялась слишком громко и брызнула пеной от пасты ему на щеку.
— Прости, пожалуйста. — Она сплюнула в раковину и вытерла рот полотенцем.
Оливер что-то проворчал и, шаркая, вышел из ванной.
— Мне правда жаль! От моего обеда осталась половина куриного сэндвича, если хочешь. Я не откусывала, ничего такого.
Он махнул рукой, спускаясь по лестнице.
Мэв последовала за ним.
— И дай мне знать, если ты хочешь, чтобы я купила что-нибудь для вечеринки.
— Вечеринки?
Рядом с ней стоял Каллум. У него были воспаленные глаза, волосы и кожа лоснились от жира, как будто он не мылся несколько дней.
— Ага, вечеринки. Ты же знаешь.
Она говорила, размахивая зубной щеткой.
— Нет, вообще-то не знаю.
— Ну, мы же говорили тебе. Точно говорили. Устраиваем праздник в честь прощания с Колдуэлл-стрит. Ты, должно быть, забыл.
Она ткнула Каллума в плечо, и он потер это место, как будто ему было больно.
— Нет. Мне никто не говорил. Я бы помнил, если бы Оливер планировал устроить одну из своих дурацких вечеринок, потому что я бы отказался.
— Это не его вечеринка, а наша. Мы установили правила и все такое.
Каллум нахмурился и повернулся, чтобы уйти в свою комнату, но Мэв схватила его за запястье и держала. Под большим пальцем бился его пульс.
— Каллум, в чем дело? Что случилось?
В жизни Мэв было мало случаев, когда она искренне переживала за благополучие другого человека. Вернее, сейчас, когда она держала Каллума за запястье, это был первый такой случай. И все могло бы сложиться иначе, если бы Каллуму дали ответить на этот вопрос. Но в тот момент, когда он заговорил, в коридоре появилась Элли с туалетными принадлежностями в руках.
— А, привет! Что мы все тут делаем?
Мэв выпустила руку Каллума.
— Ничего. Тебе нужен душ?
— Ну да. Утром у меня не было возможности помыть голову. Лорна целую вечность торчала в ванной, а я хочу сегодня вечером выглядеть свежей. Каллум, разве ты не радуешься вечеринке?
Именно тогда Мэв совершила самый смелый поступок за всю свою жизнь.
— Вообще-то, Элли, я подумала, может, нам стоит отменить вечеринку?
— Отменить?! Но мы же установили правила!
— Я знаю, но Каллум немного прихворнул, а это выпускная неделя, в конце концов. Ему нужен отдых. Было бы жестоко с нашей стороны заводить громкую музыку, болтать, — она понизила голос, — курить, когда он здесь, наверху, пытается отдохнуть.
— Ох, лапочка. — Элли нахмурилась. — Тебе действительно так плохо?
Каллум остолбенел. То ли из-за смелого поведения Мэв, то ли из-за того, что понял: он не сбежал еще к себе в комнату. Они этого никогда не узнают.
— Забудь об этом, Мэв. Все в порядке, — сказал он.
— Ты уверен? Это не проблема.
— Я сказал, все в порядке! Все в порядке. Все в порядке. Вы не спрашивали меня, когда планировали вечеринку. Зачем же теперь спрашиваете, не отменить ли ее?
Он скрылся в своей комнате и захлопнул дверь.
Элли покачала головой:
— Ну, если честно, грубить не было необходимости.
Мэв смотрела на закрытую дверь, как будто надеялась пристальным взглядом проникнуть в комнату и выведать все секреты.
— Ты всё уже? — Элли показала пальцем в сторону ванной.
— Извини. Да. Почти.
Мэв подошла к раковине, чтобы сполоснуть зубную щетку. Элли встала в дверях.
— Знаешь, если ты хочешь все отменить, мы можем, — проговорила она.
— Правда?
— Конечно. Я знаю, как ты нервничаешь на этих вечеринках. Если тебе некомфортно…
Мэв засунула зубную щетку в желтый футляр.
— Я не нервничаю. Я просто беспокоюсь за Каллума.
— Конечно, ты нервничаешь.
— Не настолько!
— Я ни на что не намекала.
— Да, конечно, не намекала.
Мэв запихнула футляр со щеткой, пасту и щипчики в косметичку и сильно встряхнула ее, потому что молния не закрывалась.
Тапочки Элли зашлепали по кафельному полу.
— Прости меня. Я не хотела тебя расстраивать.
— Я не расстроена! — Мэв откашлялась. — Я не расстроена.
— Это хорошо, потому что вечеринка действительно будет веселой. Я даже купила несколько клубничных коктейлей, которые ты любишь.
— Правда?
Элли принялась расчесывать волосы.
— Я для всех что-нибудь купила. И ты знаешь, я слышала, как Оливер сказал, что ему нравится то желтое платьице, которое ты купила в Top Shop.
— С пуговицами?
— Он видел его на дверце шкафа внизу, прежде чем ты забрала его. Он думал, что оно мое.
Мэв посмотрела на свою талию.
— Я немного похудела…
— Но решать, конечно, тебе, — прощебетала Элли. — И если ты захочешь отменить, я поддержу тебя на все сто процентов.
Мэв посмотрела на себя в зеркало, разгладила брови, которые еще не успела выщипать, провела пальцами по волосам.
— Нет, ты знаешь, все в порядке.
— Ты уверена?
— Ты уже купила всю эту еду. Будет жаль, если она пропадет.
— Великолепно! Так ты… Эм-м… мне нужно принять душ.
— Верно, да. Извини. — Мэв забрала полотенце, косметичку и остановилась у двери. — Элли, не могла бы ты попозже помочь мне с волосами? Я ничего не могу с ними сделать.
— Конечно! Все будет просто супер. Мы создадим тебе новый имидж.
— Имидж?
— Ой, вода теплая. Лучше принять душ, пока она не кончилась. Не закроешь дверь?
Мэв несколько минут стояла одна в коридоре, глядя на дверь Каллума. Я не знаю точно, о чем она думала, было ли это как-то связано с замечанием Элли о ее имидже, или с тем, что Оливеру понравилось платье, или с реакцией Каллума на вечеринку, или с тем, что она даже не поблагодарила его за помощь на том сложном экзамене по математике. Когда я спросила, она не могла ничего вспомнить, точно так же, как она не помнила, что увидела меня и сказала «привет», перед тем как скрылась у себя в комнате. Это разочаровало меня, но я не удивилась. Если и было что-то общее в их воспоминаниях того периода, так это то, что они почти не помнили меня.
Хотя я не жила в этом доме, мне приходилось бывать там довольно часто. Я знала их всех по имени, откуда они родом, какие предметы изучают. Я знала все их недостатки и секреты, а они даже не удосужились запомнить мое лицо.
10
Мэв
Мэв кричала и била кулаками, отчаянно пытаясь вырваться из рук, пытавшихся удержать ее. Ключи были у Оливера — он нашел ключи… Ей нужно было бежать за ним. Нужно вернуть их. Это была ее задача — хранить ключи в безопасности. Она обещала.
— Мэв. Мэв!
Она слышала свое имя как далекое эхо. Как будто призрак взывал к ней.
— Мэв, стой. Это я! Посмотри на меня.
Она не сообразила, что закрыла глаза, а когда открыла их, призрак был рядом.
— Все в порядке. Это я. Это действительно я.
Лорна подняла руки.
— Это я.
Мэв увидела кровь — или то, что в угасающем свете выглядело как кровь. Но воздух не пах кровью, как было с Холлисом и Каски…
— Краска? Это… это краска?
— Я опрокинула банку с краской. Но я в порядке.
Мэв шагнула вперед, увидела, что перед ней настоящая Лорна, и они обнялись.
— Что с тобой случилось? Я думала, она убила тебя! — Мэв расплакалась раньше, чем успела подумать о том, чтобы остановить себя.
— Ничего. Ничего не случилось. Никто на меня не нападал. Я притворилась мертвой. — Лорна потерла спину. — Слушай, пойдем в салон, что мы тут стоим.
— Но зачем тебе это понадобилось? — спросила Мэв, когда они отошли от двери. — Я думала, тебя больше нет. Я думала, что я теперь одна. Я думала…
— Сожалею. Но мне нужно было уйти от тебя. То есть не от тебя конкретно, а от вас. И не было никакого другого способа сделать это, не навлекая на себя подозрения.
— Но, Лорна, почему? — Мэв вытерла слезы. — Это небезопасно — оставаться здесь одной. С какой-то сумасшедшей женщиной, бегающей по всему дому. Она могла бы убить тебя по-настоящему.
Лорна закатила глаза.
— Верно, верно. И кто же она, эта сумасшедшая, уточни.
— Бывшая девушка Каллума.
— Так называемая бывшая девушка, которую никто из нас не помнит. Та, о которой Элли так удачно вспомнила, после того как убила Джеймса Каски, да?
— Но в бальном зале… Она спала в…
Лорна хотела сесть, но ближайший стул был весь в крови — на этом стуле сидел Каски. Вздохнув, она подошла к барной стойке и прислонилась к ней спиной. Краска на ее одежде еще не до конца высохла, и пятна блестели, как свежая кровь.
— У Каллума никогда не было девушки, — сказала она. — Ты была ему небезразлична. Он хотел тебя. История Элли — вымысел, прикрытие. Кто-то действительно жил в бальном зале, но уж точно не бывшая девушка, которой нет. Здесь, в доме, никого нет. Я думаю… Я думаю, в зале жила сама Элли.
— В этом нет никакого смысла, — возразила Мэв. — С чего бы ей здесь жить? Как бы она вообще узнала…
Она старалась вспомнить каждый шаг Элли после приезда в «Волчий вереск», каждый комментарий, каждую реакцию. Насколько хорошей актрисой она была? Вряд ли то, что сказала Лорна, возможно. Но… Элли задела ее, когда упомянула о подружке Каллума. Это было в ее духе — выдумать историю, которая причинила бы как можно больше боли.
— Она смотрела на меня, Мэв. Элли смотрела мне прямо в глаза, когда наклонилась, чтобы убедиться, что я мертва. Думаю, она поняла, что я притворяюсь. И все равно подыграла мне, и единственная причина, по которой она это сделала, состояла в том, чтобы укрепить свою историю о том, что здесь живет кто-то еще.
— То есть ты это сделала, чтобы увидеть ее реакцию?
— Я сделала это, чтобы тайком подсмотреть, какие доказательства я смогу найти. Я не знала, что она будет проверять меня. Но оказалось, это все, что мне нужно было увидеть.
Лорна отошла от барной стойки и зашагала по салону, тщательно обходя те места, где кровь впиталась в ковер.
— Я все спрашивала себя, зачем Элли убила Каски? У нее не было причин, если только она не знала, что он сотрудничает с нами, и она убила его, чтобы свести с нами счеты.
— Но что Каски вообще здесь делал? Он не должен был возвращаться до завтрашнего утра.
— Вот этого я не знаю. У меня не было возможности спросить его. Но Элли, вероятно, узнала о нашем плане.
— Принцесса… Я не должна была называть ее принцессой в том сообщении, — размышляла Мэв. — Она поняла, что это мы, а потом, должно быть, узнала, что мы планировали. Но тогда зачем она вообще приехала? Если она знала, что мы собираемся делать, почему не осталась дома? Зачем рисковать, прячась в этом зале, если Каски или мистер Маклеод могли найти ее? Зачем ей было жить здесь? Что она делала все это время? Это она убила мистера Маклеода?
— Может быть. Я не знаю.
— Должно быть, убила. И она могла подсунуть веревку в мой карман, когда мы вместе обыскивали комнаты. Но я по-прежнему не понимаю, зачем Каски вернулся раньше времени. Он должен был приехать к понедельнику.
— Я не знаю, Мэв. Он сказал, это потому, что Маклеод узнал, что мы здесь. У Каски были проблемы, вот почему мы смогли убедить его сдать нам дом. Он не стал бы обманывать своего работодателя, будь он честным и порядочным молодым человеком, верно?
— Так может, Элли его слила Маклеоду? Потому что он работал на обе стороны — и на нее, и на нас?
— Я не знаю.
— Но потом она все равно его убила. Каски нет, и что мы тогда будем делать в понедельник?
— Я не знаю.
— Каски должен был найти нас с тобой в истерике, в крови, рыдающих над кошмарными выходными, которые мы едва пережили. Единственные, кто остался в живых. Последние девушки, как ты говорила.
— Я не знаю! — Лорна сжала виски. — Не знаю! Не знаю! Господи, Мэв, у меня нет ответов на все вопросы! Все, что я знаю, — наш план провалился с того момента, как появился Маклеод. Но Холлис мертв, а Оливер слишком глуп, чтобы провернуть что-то подобное. Положить тампоны и лифчик во всякое барахло, чтобы сбить нас со следа? Я тебя умоляю. Оливер не мог даже прикоснуться к пустой коробке из-под тампонов в нашей ванной.
— Это Элли. Она убила Каллума, и мы единственные свидетели того, что произошло той ночью. Ты, я, Оливер, Холлис. На протяжении многих лет это не было проблемой.
Никто из нас не собирался болтать об этом. Но как только мы написали ей о Колдуэлл-стрит, все, похоже, изменилось. Так что она подыграла нам и решила рискнуть. Посмотреть, сможет ли она убить нас одного за другим. Поэтому нам нужно разобраться с ней. Сейчас. Как мы всегда планировали. А что делать с остальным, решим потом. — Мэв посмотрела наверх, словно хотела сквозь потолок увидеть комнату, где находилась Элли. — Оливер! — вспомнила она. — Он забрал ключи и дневник…
— Далеко не уйдет. Он не умеет водить катер, а до следующего парома еще двадцать четыре часа. Пусть уходит, а мы пока позаботимся об Элли, ты права. Закончим то, что начали.
Лорна протянула ей руку, и Мэв приняла ее.
Лорна
Год и месяц назад
В один из тех эдинбургских дней, которые с утра дразнят обещанием голубого неба и солнца, а после обеда пугают тучами, Лорна сидела за столиком напротив большого витражного окна в кофейне «Блэк Медисин». Она пила уже вторую по счету чашку кофе с молоком, игнорируя лежащую перед ней булочку. Хотя в кафе было тепло, Лорна ежилась в своем объемном пальто и не снимала вязаную шапочку. Каждый раз, когда она проверяла время, ей приходилось оттягивать рукав пальто и свитера. Поезд прибыл двадцать минут назад, а вокзал был всего в восьми минутах ходьбы. Возможно, ей следовало выбрать место у двери. Так было бы удобнее наблюдать за проходящими мимо людьми и, следовательно, выделить ее из толпы.
Но столик у двери был слишком на виду, и тот, за которым она сидела, казался более подходящим для разговора. Если она придет, конечно.
И она пришла. Ворвалась в дверь, такая же неуклюжая, как и раньше, и более взволнованная, чем пыталась казаться. Она поискала глазами Лорну и, увидев ее, по-детски помахала рукой, а затем пошла заказать кофе. Кофе принесли бы к столику, но она дождалась, пока его приготовят, и пролила немного пены с капучино, пока несла чашку через весь зал.
— Лорна, господи. Как я рада тебя видеть!
Несмотря на сопротивление Лорны, Мэв обняла ее, прежде чем сесть.
— Ты заказала выпечку? Может, мне тоже съесть пирожное? — Она оглянулась на прилавок. — Я купила себе поесть в поезде, но уронила половину сэндвича на пол, пролила кофе на колени, а сидящий рядом малыш стащил мои чипсы. Хотя, наверное, он и не малыш. Лет пяти-шести. Я совсем не умею определять возраст. Тут есть какие-нибудь вкусные пирожные или булочки?
Лорна пододвинула к ней булочку с шоколадом:
— Вот, возьми.
— Точно? — спросила Мэв, уже взяв булочку в руки.
— Я не так голодна, как думала.
— Бог ты мой, Лорна. Вот здорово! Спасибо.
Она откусила кусочек и проговорила с набитым ртом:
— И спасибо вообще за все. Я уж и не помню, когда у меня последний раз был отпуск и мне не надо было нянчиться с детьми Макса. Ты ведь помнишь моего брата Макса?
— Помню.
Лорна смотрела на вьющиеся волосы Мэв, на мешки у нее под глазами, на небрежно накрашенные губы.
— Ты точно такая, какой я тебя запомнила.
— Ты и сама выглядишь не так уж плохо. Мне нравится, что ты сделала с волосами!
— Пробую что-то новенькое.
Шоколадная булочка была съедена, остался лишь коричневый след на тарелке и крошка, прилипшая к нижней губе Мэв.
— Я оставила сумку в отеле, прежде чем ехать сюда. Надеюсь, ты не против. Это место такое милое! — сказала она осматриваясь.
— Мэв, я не хочу быть невежливой, но нам нужно перейти к делу, — прервала ее Лорна. — Давай поговорим о том, зачем я пригласила тебя сюда.
— О! Да! Скажу честно, я никогда не представляла, что буду работать в университете, но, по правде говоря, мне не помешала бы смена обстановки. Мне всегда нравилась идея жить в Эдинбурге, хотя шотландский акцент мне дается с трудом. Бедному кондуктору пришлось повторить четыре раза, прежде чем я поняла, что он всего лишь хочет посмотреть мой билет. Что? Я опять болтаю, да? Извини. Это… Я так рада тебя видеть. Я вообще рада видеть кого угодно.
Лорна смотрела в свою чашку, понимая, что слушает вполуха.
— Нет, послушай. Ты прости меня, но я была не совсем честна с тобой, когда попросила тебя приехать сюда.
Мэв отпила кофе и улыбнулась маленькому терьеру, переходящему улицу со своим хозяином. Печаль в ее глазах стала явной.
— То есть работы не будет, да? Ну, ничего страшного. Знаешь, парень в агентстве по трудоустройству такой милый. По крайней мере, я могу сказать ему, что пыталась пройти собеседование.
— Мэв…
— Нет-нет, все в порядке. Я что-нибудь придумаю. У меня, оказывается, это неплохо получается. К тому же сегодня все еще выходной?
Она наконец заметила налипшую крошку и смахнула ее.
— Тут есть… в общем, я хотела бы, чтобы ты кое-что сделала. Чтобы мы сделали это вместе. Я не была уверена, что ты откликнешься, если я скажу тебе сразу, в чем дело. К тому же я не хотела бы писать об этом в электронном письме.
Лорна отхлебнула свой уже остывший латте.
— Речь идет о Колдуэлл-стрит. О Каллуме.
Мэв отодвинула тарелку на край стола, внезапно заинтересовавшись ниткой на пальто, и больше не смотрела Лорне в глаза.
— Ты когда-нибудь переживала из-за того, что случилось?
— Я не люблю об этом думать…
— Но разве тебя не беспокоит, что Оливер, и Элли, и даже Холлис продолжают жить своей жизнью, как будто этого никогда не было?
— Оливер был на шоу Dragons’Den. Ты видела? Ну и нахал! Я смотрела, как его заваливают все четыре инвестора, и могу сказать, давно не была так счастлива, с тех пор как… Очень давно.
Она посмотрела в окно, чтобы, как подозревала Лорна, сделать то, что делала бо льшую часть своей взрослой жизни: постараться отключиться от воспоминаний о Каллуме Макалистере.
Лорна перегнулась через стол.
— Каллум любил тебя.
— Прекрати это. Просто прекрати.
Мэв выпрямилась и сцепила руки на коленях. На глазах у нее показались слезы.
— Если это все, ради чего ты позвала меня сюда: чтобы я обвиняла себя и каялась, — ну, для этого мне не нужно быть в Эдинбурге. Я ухожу. И не только из этого кафе. Я заберу свои вещи, поменяю как-нибудь билет на поезд и…
— Мэв, прости. — Лорна протянула руку через стол, но Мэв не шевельнулась.
— Я думала, ты пригласила меня, потому что мы друзья. — Она опустила глаза. — Почему все, что мы делаем, должно быть… омрачено произошедшим на Колдуэлл-стрит? Почему мы не можем просто поболтать о погоде, тупых коллегах или каких-то дурацких делах, которыми занимаются наши семьи? Почему…
Она повысила голос, и пара туристов за соседним столиком, повернув головы, принялась с любопытством ее разглядывать. Мэв схватила чашку, и кофе пролился ей на руку. Она не стала пить — просто спрятала за чашкой лицо.
— Ты этого хочешь? — шепотом сказала Лорна. — Хочешь забыть его? Делать вид, что он никогда не существовал? Вычеркнуть его из жизни? Я вот пыталась это сделать, но не получилось. Я пыталась прожить свою жизнь так, будто ничего этого не было. А потом вдруг на глаза попадалась реклама шотландского регби. Или в какую-нибудь среду у меня проскальзывала мысль: «Что у него есть для меня сегодня?» Или кто-то показывал мне фотографию, снятую на телефон, и я думала: «Каллум сделал бы этот кадр лучше». Достаточно одного мгновения. Всего один миг, а потом целый день все, что я видела, напоминало мне о нем. Напоминало о единственном человеке, который не раздражал меня постоянно. Единственном на свете, кроме моей собаки, кто не осуждал меня за мою ориентацию. Кто всегда был готов осадить тех идиотов, которые глумились, когда я отвечала на занятиях. Он заступался за меня каждый раз, когда я нуждалась в нем. А когда я была ему нужна — когда мы были ему нужны, — мы отвернулись. Если ты по-прежнему предпочитаешь закрыться и остаться в стороне, я не могу тебя осуждать. Честно. Я не то чтобы не понимаю. Но мне надоело отворачиваться.
Мэв покачала головой, прежде чем заговорить.
— Нет. Я бы хотела…
Она засмеялась, всего один раз. Это был смех с оттенком многолетней печали.
— Хорошо бы мне машину времени. Я бы вернулась в прошлое и спасла его. ТАРДИС[17]. Мне нужна ТАРДИС.
— Можешь представить его лицо? Господи, как он обожал «Доктора Кто». Не помнишь? Иногда я не могла заставить его закрыть рот. Когда снова начали крутить этот сериал, каждый раз, когда я смотрела на Дэвида Теннанта[18], я думала только о том, как бы Каллуму это понравилось. Высокий, долговязый шотландец играет Доктора. Он был бы на седьмом небе.
Мэв смахнула со щеки слезу.
— Я покупаю наборы дисков каждый год, говорю себе, что они для моих племянников, но на самом деле я воображаю, что дарю их Каллуму. Представляю, как однажды он придет и мы будем смотреть вместе. И он будет рассказывать мне разные факты о далеках[19], а я буду делать вид, что мне интересно, и…
Лорна протянула ей салфетку. Дала Мэв время собраться.
— Я всегда считала, что «Доктор Кто» — глупый фильм, — заметила Лорна.
— Ну, понятно, ничто не может сравниться с твоим любимым Хичкоком. — Мэв высморкалась и сложила салфетку вчетверо. — Я, конечно, полная дура, что покупаю эти диски. Потому что он никогда не придет. Он никогда не позвонит и не напишет, и мне не придется поражать его всеми этими фактами о сериале. Он не добавит меня в друзья на «Фейсбуке» и не будет заниматься всякой ерундой, которой никогда не занимался. ТАРДИС не существует. Нет такой машины времени, которая могла бы помешать нам сделать то, что мы сделали.
Лорна накрыла ладонью руку Мэв.
— То, что они сделали, Мэв. Они — Холлис, Оливер, Элли. Это их вина. Они забрали его у нас. К тому, что случилось на вечеринке, мы не имеем никакого отношения. Возможно, мы могли бы что-то сделать, чтобы остановить их, но виноваты в этом они. И не понесли никакого наказания. Вот, посмотри.
Лорна достала телефон и показала Мэв статью в новостях: Дэвид и Элеонора Лэндон, идеальная пара, которую чествуют за их благотворительную деятельность. Элли в дорогом платье, вся в бриллиантах, под руку с красивым, хорошо одетым мужчиной.
— Тебя не тошнит от этого? У принцессы Элли жизнь удалась, для нее это история со счастливым концом, а Каллум не получил ничего. Его больше нет. Нет даже признания того, что он был убит. Ты не думаешь, что пришло время заплатить за это?
— Заплатить? Но как?
— Ты ведь помнишь, что я люблю фильмы ужасов? Ты когда-нибудь слышала о кинотропе «последняя девушка»?[20]
Лорна откинулась на спинку стула, прислушиваясь к звукам кафе. Люди вокруг смеялись.
Мэв долго смотрела на фотографию Элли в телефоне, и ее лицо ожесточилось.
Она вернула телефон.
— Давай закажем еще кофе.
Настоящее время
Они никогда не пытались скрывать плохие черты своего характера. Оливер был заносчивым болваном, Мэв — слабовольной подхалимкой, Холлис — болтуном, Лорна — ненавидящей всех стервой. Что есть, то есть — они выставляли все это напоказ. Но Элли была другой. Она всегда притворялась. Прежде всего красавица Элли Хант притворялась доброй. Она притворялась слабой, когда ей нужна была чашка чая, и всегда находился кто-то, кто готовил для нее чай. Она притворялась бедной, когда ей нужно было занять пятерку или десятку, а потом легкомысленно забывала вернуть деньги. Она притворялась печальной и любила поплакать, чтобы ее обняли и утешили. Время шло, и количество того, в чем нуждалась милая, добрая Элли Хант, увеличивалось, тогда как взамен она не давала ничего.
Первой это заметила Лорна, потом Оливер. Мэв — в кои-то веки — была не последней в списке. Дольше всех доходило до Холлиса. Он продолжал потворствовать Элли, чтобы не разжигать конфликт, но в конце концов заметил и он.
А Каллум ничего не замечал. Каллум верил людям на слово. Какой стороной вы поворачивались к нему, таким человеком вы для него и были. Вот почему для Каллума Элли всегда была доброй. Пока не перестала ею быть. Только было уже слишком поздно для него, чтобы что-то изменить. И для других тоже.
Именно это Лорна хотела сказать Элли, перед тем как убить ее. Пока они с Мэв поднимались по лестнице, Лорна прокручивала свою речь в голове, желая, чтобы каждое слово попало в точку, потому что у нее будет только один шанс. Ей вспоминались злодеи из боевиков. Их монологи всегда приводили к неудаче. Если бы они заткнулись и просто убили жертву, они бы не имели проблем. Раньше она удивлялась, почему они попадают в такую ловушку, но теперь поняла. Ей нужно сказать Элли. Сказать все в лицо, потому что, если она этого не сделает, невысказанное будет расти в ней самой и разорвет на куски. Поэтому она скажет, а потом убьет Элли. Затем они с Мэв найдут Оливера и завершат работу. Вот это будет сделано быстро. Оливеру ей нечего сказать.
— Ты думаешь, она позвонила мистеру Маклеоду? — спросила Мэв.
Лорна была так глубоко погружена в свои мысли, что не поняла вопроса.
— Ты думаешь, это Элли заставила мистера Маклеода приехать? — повторила Мэв.
— Я уже сказала, что не знаю.
— Но Элли может знать, что мы убили Холлиса. Что, если она нашла способ позвонить в полицию? Она может пойти в полицию. Она может…
— Я думаю, ее больше волнует, чтобы полиция не узнала, что она сделала с Каллумом.
— Ты знала о проходе, который ведет в бальный зал?
— Нет. Каски никогда не говорил мне об этом. Может быть, он сам не знал.
— А вдруг знал, но рассказал об этом только Элли? У нее больше денег, чем у нас. Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что этот Каски работал на обе стороны, Элли взъярилась на него и…
Разговор отвлекал Лорну от обдумывания слов, которые она должна была сказать. Она прижала ладонь ко лбу, словно пыталась удержать то, что уже сложилось. В чулане она сильно ударилась головой о пол, сильнее, чем собиралась, и боль распирала голову, давила за глазами. Но Мэв не умолкала.
— Элли могла бы предупредить его, но…
Лорна повернулась и закрыла Мэв рот рукой.
— Мэв, я понимаю, что ты хочешь разобраться во всем этом, но на данный момент оба, и Маклеод и Каски, мертвы, так что сейчас я бы хотела сосредоточиться на тех, кого мы хотим убить. Хорошо?
— Хорошо. Извини.
Когда они поднялись, Лорна обошла кресло и двинулась дальше по коридору, однако Мэв остановилась.
— Куда ты идешь? — спросила она.
— Это дальше, разве нет?
— Нет. — Мэв показала на дверь: — Это здесь.
— Ты уверена?
— Да, потому что я сама затолкнула ее в инсценированную комнату. Комната была не заперта, так что мне не нужно было беспокоиться о том, что Оливер увидит меня с ключами.
Лорна пристально посмотрела на кресло, перегородившее половину коридора.
— Но дверь открыта, — возразила она.
Они заглянули в комнату — никого.
Звук бьющегося стекла ударил в уши.
Оливер
За три месяца до этого
Врачи говорили, что она вот-вот умрет от цирроза. Обещали, что так оно и будет. А она сопротивлялась, день за днем.
Больше всего Оливера донимал запах. Несколько месяцев назад она потеряла способность контролировать мочевой пузырь и кишечник. Таков был побочный эффект одного из многочисленных лекарств, которые она принимала. Подгузники для взрослых не так уж плохи, но в большинстве случаев она была слишком пьяна, чтобы менять их самостоятельно. Ему приходилось либо оставлять ее сидеть в собственных нечистотах, либо мыть самому. Поэтому он покупал коробками латексные перчатки. Перетаскивать ее уже не хватало сил, поэтому он подкладывал под нее клеенку, менял подгузник и подмывал ее. Каждый день он повторял себе, что так должны поступать все дети. Родители меняли подгузники своим детям не один год, а теперь, когда родители состарились, дети должны проявить о них такую же заботу.
Вот только мама Оливера была не такой уж старой. Просто она была алкоголичкой. Он тоже пил, но не так, как она. И никогда алкоголиком не станет. Ему нужно пропустить пару рюмок, чтобы прожить день, и только. Он нашел работу, он оплачивает счета, заботится о доме. А она лежала на спине и смотрела дневные ток-шоу, а ее спальня была завалена пустыми банками из-под пива и бутылками из-под водки, потому что он отказался их выносить. Он покупал спиртное, но убирать она должна сама. В конце концов, это женская обязанность. Его не волновало, что он вечно пинал бутылки, когда входил в ее комнату, или что капли несвежего пива пачкали ковер.
Нет, с этим он мог справиться. Его беспокоил только запах, потому что теперь от него тоже пахло. И его сестра не постеснялась сказать об этом.
Они сидели друг напротив друга в Pizza Express на Южном берегу. Он смотрел на ноги людей, идущих по тротуару, а она наблюдала за ним. Длинные каштановые волосы были разглажены утюжком до предела, черная подводка удлиняла глаза, так что в целом сестра больше была похожа на своего отца, чем на их мать.
— Ты начинаешь выглядеть как она, — заметила сестра.
— Она моя мать. Я всегда был похож на нее.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Подошел официант, и Оливер заказал пиво, но сестра пнула его под столом. Поэтому он попросил диетическую колу.
— К тому же ты начинаешь пахнуть как она, — продолжила сестра, когда официант ушел.
— Я принимаю душ каждое утро.
— Не в этом дело. В каком состоянии дом? Этот запах в твоей одежде, в твоих волосах и коже.
— Откуда ты знаешь, в каком состоянии дом? Ты уж сколько лет там не была.
— А что, стало лучше?
Он не ответил.
— Значит, я могу предположить, что только хуже.
Она перегнулась через стол и взяла его за руку. Он не отрывал глаз от меню.
— Ты должен уйти оттуда, Оливер. Приезжай и живи у меня.
— Ты уже говорила это раньше.
— Она убивает тебя.
— И это тоже.
— Послушай, я серьезно!
Двое за соседним столиком бросили взгляд в их сторону и отвернулись. Было ясно, о чем они шепчутся. Оливер понизил голос:
— Она скоро умрет.
— И ты тоже.
Из сумочки Marc Jacobs она достала брошюру. На обложке красовалась надпись: «Программа реабилитации в доме „Волчий вереск“». Буквы были написаны омерзительным курсивом. Брошюра выглядела некачественной, сляпанной на скорую руку.
— Съезди туда. У них будет день открытых дверей. Я оплачу расходы. Пожалуйста.
Официант вернулся с напитками, и они заказали пиццу на двоих. Больше ни слова не было сказано об их матери, но брошюра переместилась в карман его пиджака.
Оливер сел на поезд, заскочил на обратном пути в паб, где выпил несколько пинт пива, а затем вернулся домой и нашел ее в отключке на кровати. Он достал образец желтой краски из «Хоумбейс» и сравнил его с оттенком ее кожи. Пока еще «золотистый туман», но уже ближе к «лимонному пуншу». Он вздохнул и пнул кучу банок, надеясь, что звук разбудит ее. Но она не проснулась.
Сестра неправа. Он боец, он переживет ее. Поэтому он пошел в гостиную посмотреть телевизор с банкой пива, но прежде нашел в кармане брошюру и набрал номер.
Настоящее время
Холодный воздух пощипывал щеки, когда он вставил дрожащей рукой ключ в замочную скважину и запер дверь, оборвав крик Мэв. Отступив на шаг назад, он подождал, не раздастся ли стук с другой стороны, как это было с Элли. Но ничего не услышал. Ни один звук не доносился из дома. Какой бы ужас ни творился внутри, он, Оливер, теперь вне досягаемости.
Пошатываясь, он вышел на посыпанную гравием парковку, сжимая обеими руками дневник. Он не знал, что с ним делать, но был твердо уверен: дневник ему нужен и он должен увезти его подальше от этого дома.
Оливер бросился к припаркованным машинам, и в этот момент больное колено не выдержало и подогнулось. Он сильно ушибся, гравий порезал ему ладони, дневник выскользнул из рук. Оливер попытался встать, но не смог наступить на ногу и пополз до ближайшей машины, «воксхолл», забрав дневник. Прислонился спиной к задней фаре. Впереди виднелось озеро. Одной рукой он сжимал дневник, другой массировал колено. От всех этих машин было так же мало пользы, как от его собственного тела. Он может рискнуть и немного посидеть — колено не оставляло ему выбора, — но что потом?
Накрапывал дождь, и куртка начала потихоньку промокать. Оливер сунул руку в карман и достал рваную брошюру, ту самую, которую сестра дала ему в Pizza Express, в последний раз, когда он видел ее. Но он не думал, что это может быть самый последний раз. «Программа реабилитации в доме „Волчий вереск“». Какая шутка. И почему он не удосужился сначала погуглить это место? Простой поиск показал бы, что это ложь. Почему, черт побери, он такой ленивый?
Оливер скомкал фальшивую брошюру и швырнул ее в сторону озера. Когда он выберется отсюда, то найдет настоящую реабилитационную клинику, а сестра пусть заплатит. Она должна чувствовать себя виноватой за то, что втянула его в эту историю.
Даже если она узнает о растрате, все равно она будет заботиться о нем после такого, особенно если он сделает то, что она хочет, и предоставит маму самой себе.
Он фыркнул. Похоже, «Волчий вереск» все-таки перевоспитал его. Теперь ему просто нужно выбраться отсюда. Оливер подождал, пока боль в колене немного утихнет, ухватился за багажник «Воксхолла» и приподнялся, осторожно пробуя наступить на ногу. Колено выдержало, и он не упал. Покрутился на месте, оглядывая бесполезные машины и дом. В нос ему ударил неприятный запах тухлятины, как будто где-то в колючем кустарнике лежал мертвый олень. Серый дорожный гравий сливался с серым небом, покрытым облаками. Он вспомнил, как шел по этой дороге и как болело колено к концу пути. Едва ли он сможет вернуться на главную дорогу, не говоря уже о том, чтобы дойти до причала.
Затем он заметил следы шин на парковке. В грязи, образовавшейся после дождя, было видно, что колея огибает дом. Волоча ногу, Оливер побрел по ней к заколоченному досками восточному крылу. Ему показалось, что колея обрывается у мусорного бака за домом. А за баком он увидел старый «ренджровер» и едва удержался, чтобы не вскрикнуть от радости: в замке зажигания были ключи.
Оливер забрался в машину и бросил дневник на пассажирское сиденье. В машине пахло псиной и пивом, но для него этот «ренджровер» был самой прекрасной вещью на свете. Наверно, он принадлежал Каски или Маклеоду, но в любом случае это не имело значения. Машина мертвеца станет его спасением.
Регулируя сиденье, он заметил лист бумаги, приклеенный к лобовому стеклу. Почерк Холлиса, чернила намокли и потекли от дождя. Зазубренный верх страницы указывал на то, что страничка, возможно, была вырвана из блокнота, который искала Лорна. И хотя Оливер не мог разобрать большую часть каракулей Холлиса, ему было понятно, что это список имен, из которых одно в самом низу было дважды подчеркнуто.
Джен.
Он повернул ключ зажигания, не отрывая взгляда от записки, но когда двигатель завелся, дворники тут же пришли в движение, и листок унесло ветром.
Ему удалось развернуть машину перпендикулярно к мусорному контейнеру, и тогда он увидел Элли, словно призрак, появившуюся из ниоткуда. На расстоянии он не мог разглядеть ее лица, однако ее плечи были сгорблены, как у быка, готового к нападению. Но у него была машина. А у нее ничего. Оливер поприветствовал Элли двумя пальцами и включил передачу.
Лобовое стекло разбилось. На капоте лежал кирпич. А Элли неслась к машине. Второй кирпич, пробив окно с его стороны, попал ему в голову. На него дождем посыпались осколки стекла. Правый глаз больше не видел.
Оливер попытался перебраться на пассажирское сиденье, но замешкался, перелезая через коробку передач. Рука скользнула на дневник, и тут Элли открыла дверь и вцепилась ему в ноги, пытаясь вытащить. Он схватил дневник и сунул его под рубашку, затем потянулся всем телом и пальцами коснулся ручки пассажирской двери. Ему почти удалось схватиться за нее, когда бедро сзади пронзила острая боль.
Повернувшись, насколько было возможно, он увидел, что из ноги у него торчит ручка штопора.
Элли вырвала штопор и всадила в другую ногу. Оливер закричал и ударил ее каблуком ботинка по лицу. Что-то хрустнуло. Элли зажала нос, издав звериный рык, и он, успев открыть дверь, скатился на землю головой вперед, как ребенок, катающийся с горки. Штопор остался в ноге, он инстинктивно выдернул его и бросил в грязь.
— Ты, гнусная сука! Говенная трахальщица!
Опираясь на стену дома, Оливер попытался подняться на ноги, но как только перенес упор на левую ногу, колено пронзила боль, и нога подогнулась. Он оперся на правую ногу, но и это давалось с трудом.
Элли приближалась, втискивая худое тело между машиной и мусорным баком. Он нашел на земле камень и швырнул его в ближайшее к нему окно дома. Стекло разлетелось вдребезги, он выбил локтем остаток и попытался пролезть. Чьи-то руки схватили его, помогая влезть, но когда в окне появилось лицо Лорны, он в шоке отпустил руки.
— Что за черт?
— Протяни ко мне руки! — крикнула она.
Вскрикнув от боли, Оливер выполнил команду и с усилием поднялся на ноги, чтобы протиснуться в высоко расположенное окно. Что-то потянуло его снизу. Элли. Она вцепилась в него и тянула на землю. Он хотел пнуть ее, но не смог освободить ногу.
— Не отпускай! — крикнул он Лорне. — Не отпускай!
Лорна тянула его за руки, отвоевывая у Элли. Оливер упирался грудью в острый край подоконника, он почти достиг цели. Еще немного, и центр тяжести переместится, он окажется в доме.
Лорна освободила руку и потянулась к его рубашке.
— Лорна.
Она вытащила дневник. Оливер встретился с ней взглядом и понял, что она собирается сделать, но не хотел в это верить. Она поможет ему. Кто-то всегда ему помогал.
— Лорна. Пожалуйста.
Она отпустила руку.
Мэв
Шестнадцатью часами ранее
С жутким стуком монтировка ударила Холлиса по затылку. То, что он собирался сказать, так и не сорвалось с губ. На какое-то мгновение его глаза затуманились болью, но уже в следующее потускнели и стали безжизненными. Мэв никогда не думала, что переход может быть таким быстрым. Монтировка еще дрожала у Лорны в руке. Тело Холлиса задергалось, как будто с запозданием выключалась система. Так бывает, подумала Мэв, когда закрывают компьютер. Затем он упал лицом в грязь. Мэв представила, как он вдыхает грязь, потом моргнула и вспомнила, что это уже не имеет значения. Холлис больше не дышал.
— Мы должны отнести его обратно в дом.
Мэв сначала не сообразила, кто это сказал, но, почувствовав на языке вкус дождя, поняла, что это ее слова.
— Мы должны отнести его обратно в дом, — повторила она. — Пока Оливер и Элли не увидели тело. Лорна? Лорна.
Мэв коснулась ее руки, и Лорна наконец подняла голову.
— Это был первый шаг, помнишь? Мы сделали его. Шаг номер один.
— Мы сделали его, — эхом отозвалась Лорна.
— Шаг первый. За Каллума.
— За Каллума, — повторила Лорна.
Они смотрели на тело Холлиса. Вот бы оно могло утонуть в грязи, подумала Мэв. Погрузиться полностью в грязь и навсегда исчезнуть.
— Теперь нам предстоит довести дело до конца, — проговорила Лорна. — Мы не можем на этом остановиться.
Мэв положила руку на плечо Лорны.
— Последние девушки, помнишь?
— Мне жаль, — прошептала Лорна.
— Не стоит.
— А? — Лорна подняла голову.
— Ты сказала, что тебе жаль. Не надо ни о чем жалеть. Мы должны это Каллуму.
— Да, верно. — Лорна кивнула и сунула монтировку в куртку. Затем они поволокли Холлиса обратно в дом через оранжерею и салон, где их чуть не застукала Элли.
Элли зашла налить себе спиртного, и они едва успели спрятаться с телом Холлиса за барной стойкой. Сжались на резиновых ковриках — Холлис между ними, — слушая, как она что-то бормочет себе под нос. Мэв уже решила, что все кончено. Элли сейчас обойдет стойку, чтобы сделать себе коктейль, или просто бросит взгляд сверху и увидит их. Месяцы тщательного планирования пойдут прахом, как и многое другое, разрушенное этой гадиной. Но Элли прошла в оранжерею, не узнав об их присутствии.
Не заметила! Не заметила! Ликование вызвало прилив адреналина, и Мэв начала думать, что они все-таки смогут это сделать.
Лорна, однако, оставалась мрачной все время, пока они тащили тело наверх, и Мэв вспомнилась та угрюмая девушка, которую она впервые увидела двадцать лет назад. От нее не укрылись сомнения на лице Лорны, но она не знала, как ее подбодрить.
Они уложили Холлиса на кровать и засунули под него окровавленную монтировку.
— О’кей, о’кей, — вздыхала Мэв, стараясь не смотреть на тело Холлиса.
— Так, что теперь? У меня есть дело — раздолбать машины. А ты еще раз осмотри остальные комнаты.
— Каски отлично все устроил. Комната совсем как у Холлиса. Боже, у меня такое чувство, будто я на самом деле там. Просто не верится, что я сохранила столько фотографий Колдуэлл-стрит. Как думаешь, я потом смогу их забрать?
Лорна молча смотрела на тело. Взгляд Мэв тоже упал на него, и она передернулась, почувствовав в горле вкус рвоты.
— Это была его вина, точно так же, как и других. Вспомни всю эту выпивку. Ты сама говорила. Холлис сказал, что присмотрит за Каллумом. Он этого не сделал. Давай доделаем то, что наметили на сегодня, и ляжем спать. Завтра будет трудный день.
— Да, ты права, — Лорна кивнула. — Именно этого я хотела. Именно это планировала. Мы планировали.
Она сжала руку Мэв. Но когда Мэв повернулась, собираясь выйти из комнаты, снова подошла к телу. Мэв показалось, что она молится, но Лорна потянулась к карману куртки Холлиса и вытащила оттуда маленький блокнот.
— Что там? — спросила Мэв, глядя, как Лорна судорожно листает страницы.
Глаза Лорны округлились, она ахнула, потом выдернула пару страниц, разорвала пополам, быстро подошла к окну и открыла его.
— Ш-ш-ш! — зашипела Мэв, когда рама скрипнула. — Лорна!
Листочки, кружась, полетели вниз.
— Что ты делаешь, Лорна? Лорна! — Мэв схватила ее за запястье.
Лорна вздрогнула и немного расслабилась.
— Это на случай, если Оливер или Элли решат обыскать тело.
— Но если бы Оливер или Элли услышали? — Она кивнула на окно.
— Извини. — Лорна, оставив окно приоткрытым, задернула штору. — Я не подумала. Просто… не подумала. Извини.
— Нам обеим нужно отдохнуть. Пойдем. Закончим дела.
Перед тем как погасить свет, Мэв в последний раз оглядела комнату.
Когда они убили Холлиса, Мэв подумала, как все просто. Она справилась с этим без особого отвращения. Два быстрых удара монтировкой, и все было кончено.
Но теперь… Казалось, этому не будет конца. Элли продолжала наносить удары кирпичом, и вот уже исчезли карие глаза, которые когда-то приводили Мэв в такой восторг. И скулы, и подбородок… Больше не было зубов. Лицо превратилось в месиво. Вокруг головы образовалась красная лужица, смешанная с грязью. Мэв смотрела на руку, скрючившуюся в конвульсии, когда нервы получили последние импульсы от вытекающего вместе с кровью мозга.
Из ступора ее вывела Лорна.
— Бежим! — крикнула она, потянув Мэв за собой.