она рассеянно смотрела на страницу, которую давно уже прочла.
Да, она пыталась сегодня. Она очень старалась. В конце концов, это была последняя вечеринка на Колдуэлл-стрит, и она хотела добиться успеха. Ей хотелось расслабиться, попытаться завести друзей. И все вроде началось хорошо. Две девушки из ее группы по киноведению пришли пораньше, принесли бутылку вина и закуски, и они втроем плюс Мэв сидели на диване у окна, пили и болтали, пока народ прибывал. Уже на второй час стало ясно: правило «три гостя на одного» не работает, но, болтая с девушками, Лорна, к своему удивлению, обнаружила, что ей нравится их маленькая компания, несмотря на то, что музыка становилась громче, по дому поплыли клубы дыма, а людей становилось все больше.
В какой-то момент ее сокурсницам надо было уходить, и она пошла к двери, чтобы проводить их, а когда вернулось, их место на диване уже занял Оливер с какой-то рыжей девушкой, незнакомой ей. Они тискались, а Мэв сидела на противоположном конце дивана, делая вид, что не обращает на них внимания.
Лорна пока еще не хотела уходить, вдохновленная тем удовольствием, которое получила раньше. Она подняла Мэв, и они бродили по дому, пытаясь найти себе подходящую компанию. Однако Лорне становилось все более неуютно и тревожно. Кроме соседей по дому, она никого здесь не знала. Она не курила, и ей уже было плохо от выпитого. Музыка стала слишком громкой, и, где бы Лорна ни пыталась пристроиться, она чувствовала себя инородным телом. Успокоив себя мыслью, что она и так сделала все возможное, через полчаса после ухода сокурсниц Лорна извинилась перед Мэв и, обойдя целующихся на лестнице, пошла наверх, чтобы закрыться у себя в комнате.
Но даже несмотря на то, что она отделилась от толпы, щупальца ухающих басов просачивались сквозь пол, словно пытаясь запустить в нее когти. Вся эта вечеринка теперь казалась отравой, проникшей в ее тело.
Внешне Лорна выглядела спокойной, разве что постукивала закладкой по корешку книги, но внутри бушевали эмоции.
Из комнаты Каллума донесся громкий стук, и от неожиданности она пролила чай себе на колени.
— Черт!
Чай пропитал тонкую ткань пижамы. Лорна принялась лихорадочно искать полотенце или салфетку, но ничего не нашла и промокнула пятно краем простыни. Сидеть в мокрой пижаме было неприятно.
После первого громкого удара последовала серия других, чуть потише, сопровождаемых стонами.
— Рада, что кто-то хорошо проводит время, — вслух сказала Лорна, поставила чашку на край стола, заложила закладку в «Хичкока» и собралась с духом, чтобы пойти в ванную.
У двери она заколебалась. Пальцы босых ног скребли по ковру. Сможет ли она сдержать свою ярость или взорвется? Выпустит ли поток ядовитого сарказма на всех присутствующих в доме, хотя ее тирада — можно не сомневаться — приведет лишь к насмешкам? Или получится сдержать себя? Схватит полотенце в ванной и благополучно вернется в свое убежище. Ну же, давай!
Стук в комнате Каллума продолжался. Затаив дыхание, Лорна открыла дверь, опасаясь увидеть кого-либо в коридоре, прошла два шага до ванной и выдохнула.
Затем отступила назад.
Каллум, стоя на коленях, блевал в унитаз. Все, что он выпил и съел, извергалось из него, как суп. Ноги грели холодный кафель, пока она стояла, не зная, что делать, а Каллум, бледный и измученный, положил голову на край унитаза, безвольно свесив руки по сторонам.
Лорна сделала шаг, схватила с вешалки полотенце и унеслась в свою комнату.
За стеной, пока она переодевала пижаму и вытиралась, смеялась парочка. Лорна открыла окно, выплеснула остатки чая и вскипятила воду для новой чашки. Она не выходила из комнаты, пока утром не услышала крики.
Но это случилось уже позже.
Когда Лорна кипятила воду, Элли, как королева, сидела в коричневом кресле в гостиной. Кто-то постоянно подливал в ее бокал холодное белое вино. Все ее правила были нарушены, кроме одного — вечеринка должна закончиться в 2:30 ночи. На часах было 2:25, но вечеринка, похоже, и не собиралась заканчиваться. Ну и что? Элли совсем не против. Она прекрасно проводит время. Да и всем было хорошо. Музыка отличная, кто еще мог — танцевал. Кто-то снова наполнил ее бокал, и она поблагодарила его. Или ее. Трудно сказать. Кто-то с короткими волосами. У Элли уже все расплывалось перед глазами. А, неважно. Ей не хотелось, чтобы праздник заканчивался.
А затем она увидела Мэв, стоявшую в одиночестве у шкафа под лестницей. В руках пустой стакан. Волосы под воздействием влажности торчали во все стороны, словно ее ударило током. Макияж, который Элли с таким трудом ей наложила, размазался по лицу. На подоле желтого платья красовалось винное пятно. А платье-то ей ма ловато — ткань врезалась в плоть у подмышек.
Никто не замечал Мэв, она страдала, и Элли не могла этого допустить.
— Мэв! Мэв! — Она помахала ей рукой. — Лапуля, твой стакан пуст. Что ты пила? Ну, неважно. Ты должна попробовать это вино.
Она похлопала по локтю того, кто стоял рядом с ней:
— Будь добр, налей вина моей подруге… Спасибо, это так любезно с твоей стороны.
Мэв неловко топталась перед креслом, и Элли похлопала по подлокотнику:
— Вот. Садись сюда.
Мэв не села, но прислонилась задом к подлокотнику.
— На самом деле мне не стоит пить. Вино уже ударило в голову.
— Так в этом-то и смысл, правда? — Элли рассмеялась. — Давай. Выпьем вместе.
Они выпили.
— А теперь расскажи, почему ты грустишь.
Мэв посмотрела на свиту Элли, на тех, с кем Элли болтала и кто теперь их слушал.
— Дайте нам побыть одним, пожалуйста. — Элли махнула, чтобы они отошли, и ее пожелание было исполнено. — Ну давай. Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все.
— Я устала. Вот и все. Вечер затянулся.
Мэв сделала еще один большой глоток вина.
— Но ты ведь не думаешь ложиться спать? О, не будь как Лорна, умоляю. Знаешь, я не хотела этого говорить, но следующей осенью без нее здесь будет гораздо приятнее. Она такая зануда, когда хочется повеселиться.
— Вечеринка прошла хорошо. Правда. Я…
Элли проследила за взглядом Мэв — та смотрела через комнату на Оливера, флиртующего с разбитной рыжей девахой, чей бюст почти вываливался из топа.
— Знаешь, — сказала Элли, — ты просто должна заставить его заметить тебя, вот и все.
— Мы живем вместе почти год…
— Девять месяцев.
— Это почти год. И если он до сих пор не заметил меня…
Мэв замолчала и допила вино. Элли налила ей еще.
— Каллум заметил.
— О господи! Хоть бы все заткнулись насчет Каллума. Он мне не нравится. Он слишком высокий и так странно выглядит, к тому же у него всегда такое глупое выражение лица, как будто кто-то пнул его собаку.
— У него есть собака?
— Не знаю! И знать не хочу. Я просто мечтаю, чтобы этот год закончился и он съехал, чтобы я больше никогда его не видела. Он до черта меня раздражает.
— Элли.
Каллум возвышался позади Мэв, его лицо оставалось в тени. Мэв охнула и выбежала из гостиной. Элли с трудом удерживалась от смеха.
Лицо Каллума ничего не выражало.
— Да? Что такое?
— Я хотел спросить, могу ли я переночевать в твоей комнате сегодня? В моей комнате люди, и я не могу их выгнать, так что я надеялся…
— Ох, Каллум. Ты должен был запереть свою дверь, как все мы.
Каллум сжал кулаки.
— Моя дверь не запирается. Я говорил это чуть ли не каждый день с тех пор, как мы въехали сюда, и говорю это каждый раз, когда вы, ребята, заявляете, что хотите устроить вечеринку. Ты разве не помнишь?
Элли терпеть не могла агрессию, а со стороны Каллума агрессия выглядела противоестественно.
— Извини.
Она потягивала вино, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Так я могу у тебя переночевать или нет?
— Ты спрашивал у Холлиса или Оливера?
— Конечно спрашивал. Думаешь, я бы иначе обратился к тебе? Но они собираются пригласить на ночь девушек.
Таким Каллум ей не нравился. Неужели он всегда становится злобным, когда выпьет? Но видела ли она его когда-нибудь пьяным? Элли закусила губу и представила, как безупречная чистота ее комнаты будет нарушена этим пьяным, злым, потным парнем.
— Ну, я не знаю…
— Серьезно? Ты передо мной в долгу, Элли, не забыла?
— Слушай, я не знаю, где ключ. Я спрятала его где-то, чтобы не потерять, и вот…
— Не могла бы ты поискать его сейчас?
Она положила ногу на ногу.
— Нет, вообще-то. Не могла бы. Я весело провожу время. Когда мне захочется встать, а вставать я не хочу, потому что кресло сразу займут, я поищу ключ и впущу тебя. Хорошо?
Каллум тряхнул головой и покачнулся, как будто от этого движения ему стало плохо.
— Ты предпочитаешь сохранить место, но не помочь другу?
— Это не…
— Нет-нет. Я понял. Наконец-то понял. Ты милая только тогда, когда тебе что-то нужно. Лорна месяцами пыталась мне это сказать, но я хотел…
Он покачал головой и рассмеялся. Затем поднял руки и растворился в толпе.
Элли откинулась в кресле и помахала своим новым друзьям, подзывая их. Они наполняли ее бокал, разговаривали и смеялись. Элли мимоходом подумала о Каллуме и поразмышляла о том, что он сделает в отместку, услышав от нее отказ. Затем выпила еще вина, и эта мысль улетучилась сама собой.
В другом конце комнаты на диване, продавленном настолько, что подушки касались пола, Оливер пытался залезть в трусики рыжей девушки. Если не считать того, что она была рыжей, девушка была точно в его вкусе: худая, но грудастая, с чистой кожей. До этого вечера он ее не знал. А еще он выяснил, что она была мастерица динамить. Каждый раз, когда он наклонялся для поцелуя, она отворачивала голову или подносила стакан к губам. Но тут же клала руку ему на бедро и крепко сжимала. Оливер постанывал, немного громче, чем нужно, и снова пытался поцеловать ее. Несколько раз он решительно намекал, что им следует подняться наверх, в его тихую, уединенную спальню, но она не сдвинулась с места, хотя не могла не почувствовать, что в нем проснулись инстинкты пещерного человека. Ему пришло в голову, что, если он сможет вспомнить ее имя, это поможет продвинуться вперед.