Элли показала на парня, сидящего по другую сторону от Мэв.
— Мэв, познакомься. Это Оливер.
Мэв выпрямилась и пожала ему руку. Небрежная прическа. Темные карие глаза. Похож на Томаса Кинси, а она больше не интересуется Томасом Кинси, потому что он был придурком, который никогда не обращал на нее внимания. Мэв поклялась никогда больше не быть такой идиоткой. Она — сильная, независимая молодая женщина, которая не нуждается во внимании мальчиков. С Оливером она разговаривала с непринужденной сдержанностью, вежливо отвечая на его вопросы. Ни намека на флирт. А потом сморозила какую-то глупость. Что-то незначащее о ее семье, но это рассмешило Оливера, и все усилия пропали даром. Мэв влюбилась.
Вечеринка закончилась, когда закончилось пиво. Спотыкаясь, гости плелись по Колдуэлл-стрит, надеясь, что запомнили дорогу к своим временным жилищам, а новые жильцы дома номер 215 проделали куда более короткий путь к своим комнатам наверху. Кроме Лорны, которая в тот вечер так и не вышла.
На следующее утро все пятеро проснулись от щелканья алюминиевых консервных банок и запаха бекона. В коридоре за дверью каждого ждал маленький подарок: печенье, чай, чипсы, завернутые в коричневую бумагу. В каждом свертке лежала записка на голубой канцелярской бумаге с одинаковым текстом:
Не обманывай себя, день ведь впереди
От Счастливой от среды[8] милости не жди
С трудом разлепив глаз, спотыкаясь, жильцы побрели вниз.
Там они увидели его в первый раз.
То есть увидели подсвеченную утренним светом высокую, долговязую фигуру парня, который убирал оставленный ими беспорядок и жарил бекон. Бекона хватило бы на целую дивизию. На шее у парня висела камера. Заметив их, он помахал лопаткой, и на стену полетели капли жира.
— Ох! Прошу прощения. — Он поморщился. — Надеюсь, вы не против? Я заехал сегодня утром. Вы все спали, и я решил приготовить нам завтрак?
Почти каждое его предложение заканчивалось вопросом, как будто парень все время спрашивал разрешения, даже когда называл свое имя.
— Я Каллум? Вы нашли записки? Простите, я не знал, что каждому из вас нравится? Мой учитель в шестом классе делал нам подарки на Счастливую среду. Ну, знаете, чтобы мы были мотивированы до конца недели? Я подумал, что это хороший способ представиться? Это устарело, да? Извините.
Он показал на сковородку:
— Ребята, хотите бекона?
Они хотели. И пока расправлялись с беконом, лучше узнавали друг друга. Неловкость от того, что они были едва знакомы, исчезала по мере того, как Каллум заполнял паузы в разговоре каким-нибудь смешным анекдотом. В то утро он стал тем стержнем, вокруг которого они все сплотились.
Девять месяцев спустя Каллум споткнется на лестнице и так сильно ударится коленом о нижнюю ступеньку, что останется огромный синяк. Так пьян он еще никогда в жизни не был и никогда не будет, потому что его жизнь продлится всего несколько минут. Но он не знал этого, как не знал и того, что кто-то будет следить за ним, пока он идет к телефону. Не знал, что за ним следят, когда он положил руку на трубку. Что его услышат, когда он пробормочет: «Я сделаю это. Должен. Должен. Должен сдать их. Это неправильно. То, что мы сделали, неправильно».
И кто-то, кто сидел сейчас за этим шатающимся столом, разделяя с ним и со всеми остальными хрустящий, жирный бекон, подойдет, когда он снимет трубку, и спросит: «Что ты делаешь, Каллум?»
2
Лорна
Холлис переводил взгляд с одного на другого, словно прокручивая в памяти образ каждого из них, чтобы получить подтверждение: они те, кем он их считал. В отличие от остальных, он соответствовал своему возрасту, и его коренастая фигура больше подходила мужчине за сорок, чем девятнадцатилетнему мальчику.
Лорна пыталась совместить внешний облик стоящего перед ней взрослого мужчины с образом того молодого человека, которого она когда-то знала. Когда Холлис перевел на нее испытующий взгляд, все встало на свои места. Вот он, Холлис, которого она помнила, как помнила взгляд молодого встревоженного парня, потерявшего почву под ногами, старающегося делать все, что в его силах, изо всех сил желающего поступать правильно.
— Лорна. — Он произнес ее имя, словно смахивая пыль с давно забытой книги. — Что, черт возьми, происходит?
Она не могла понять, был ли этот вопрос адресован ей. Ясность мышления исчезла, как только в столовую вошла Элли. И мыслить легче не стало после появления Оливера и Мэв. Она знала, что приезд Холлиса неизбежен, но это нисколько не уменьшило шок от его появления. Как и от того, что в одной комнате с ней оказались все четверо. Если вопрос Холлиса был адресован ей, она не в состоянии была на него ответить. Так что сейчас она сделает то, что всегда делала Лорна Торрингтон. Тихонько отойдет в сторону и предоставит остальным все выяснить.
Холлис стукнул бутылкой виски по столу, удар эхом разнесся по комнате.
— Я спрашиваю, что происходит? Что вы все здесь делаете?
— Мы… мы не знаем, — предложила свой ответ Мэв.
Да, конечно, Мэв должна была откликнуться первой. Попытаться сгладить ситуацию.
— Мы пытались разобраться, когда ты…
И, конечно же, Мэв потерпит полное фиаско.
— Пытались разобраться? То есть для вас это сюрприз? Никто из вас не знал, что остальные будут здесь? Ну, это полное и абсолютное дерьмо.
Продолжаем. Кто из вас это устроил? Кто всех собрал здесь?
Оливер наклонился вперед, собираясь произнести одну из своих дружеских речей «как мужчина мужчине»:
— Холлис, приятель…
Но на его речи Холлис никогда не велся.
— Я тебе не приятель!
Как и Лорна, Элли знала, что говорить бесполезно, но отличие состояло в том, что ее напряжение было заметно. Она раскачивалась взад-вперед на стуле, как ветка на ветру. Лорна не могла не вспомнить, как быстро эта сухая ветка может загореться.
— Всё на этом. Я ухожу.
Холлис произнес эти слова очень тихо — только Лорна, стоявшая к нему ближе всех, могла их услышать. Она не стала останавливать его, когда он снова схватил бутылку.
Мэв — эта всегда вмешивающаяся Мэв — переспросила:
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ухожу!
Высказанное Холлисом намерение напрягло Лорну. Когда они собрались все вместе, его присутствие одновременно таило в себе угрозу, но и обеспечивало безопасность. Как только она увидела его, к ней вернулись силы, которые, как ей казалось, сначала истощило появление Элли, потом Оливера и, наконец, Мэв. Холлис, конечно, мог уйти, но он был нужен Лорне.
Она заговорила, когда он был уже у двери:
— Холлис, ты не можешь уйти. На острове некуда идти, а мистер Каски сказал нам, что дорогу во время шторма размывает.
— И последний паром уже ушел, — добавила Мэв.
— Брось, Лорна. — Оливер задрал ноги на стул. — Пусть бежит. Это ему хорошо удается. В смысле, я вообще удивляюсь, что он так долго продержался. Сколько времени прошло? По крайней мере пять минут.
Холлис зажал горлышко бутылки и убрал руку с дверной ручки.
— А что ты хочешь, чтобы я сделал? Остаться с вами и выпить стакан? А может, семь стаканов? Сколько ты уже принял, Оливер? У тебя уже язык заплетается, так что, думаю, не меньше пяти. Ну да, брюхо у тебя будь здоров. Вполне вместит еще полдюжины. Знаешь, я рад, что ты сидишь тут и куришь в свое удовольствие, в то время как кучи дерьма попадают в вентилятор. Не уверен, что узнал бы тебя иначе. Ухаживаешь за волосами по совету принца Чарльза?
— Серьезно, Холлис? В ход пошли оскорбления? — произнес Оливер. — Неужели мы не можем хотя бы попытаться быть взрослыми в этом вопросе?
— Я не знаю, что это такое, но должен признаться, что это ценное предложение со стороны человека, который сочинил шуточку «у Элли в щели».
Элли потрясенно ахнула.
— Как, ты не знала, Элли? — спросил Холлис, когда Оливер покраснел.
— Я всегда считала, что это придумала Мэв, — сказала она.
— Может, я и сказала это, но не я это придумала, — возразила Мэв. — И я даже не так часто это говорила! Клянусь.
Мэв извинялась, Элли притворялась, что она не в курсе, Холлис и Оливер ссорились. Как быстро каждый из них вошел в свою прежнюю роль, включая и ее.
Лорна хранила молчание, не давая им втянуть себя в спор. Но уже очень скоро они забросали ее вопросами. После замечания Мэв она отключилась от разговора и уже не знала, в каком направлении продвигается спор, и тут Холлис спросил:
— А как насчет тебя, Лорна? Есть что добавить?
— Нет. — Она выдавила из себя короткое слово, как последнюю каплю воды из пересохшего крана.
— Как это типично, правда? — рассмеялся Оливер. — Наша Швейцария отказывается вмешиваться, в то время как вокруг нее взрываются бомбы. «Ах, это меня это не касается!» Если тебя это не касается, милая, тогда почему ты здесь?
— Почему все мы здесь? — спросила Мэв.
— Включи мозги, Мэв. Если, конечно, возможно. — Оливер закатил глаза.
— Есть только одна причина, по которой кто-то собрал нас вместе, — сказал Холлис.
Но озвучить эту причину никто не хотел.
— Это была не наша вина, — прошептала Элли. — Мы не сделали ничего плохого.
— Но и хорошего тоже ничего не сделали, — возразил Холлис.
Лорна закрыла глаза и сделала вид, что не понимает, о чем говорит Холлис. Сделала вид, что может уйти. Но идти Лорне было некуда.
Два часа назад
Седан «воксхолл», двигаясь, поднимал пыль. Лорна вцепилась в руль, ее взгляд сосредоточился на горизонте в поисках дома, который должен был появиться ближе к концу дороги. Поэтому она пропустила выбоину. Машина влетела в нее, подпрыгнула и приземлилась с такой силой, что днище заскрежетало по земле. Лорна резко нажала на тормоза, и голова ударилась о подголовник. Ремень скрипел громче, чем стук дождя по машине. Руль вибрировал в руках.
— Не умирай здесь. Только не умирай здесь.
Она нажала на педаль газа. «Воксхолл» дернулся и набрал скорость.
— Спасибо тебе.
Загорелась сигнальная лампочка.
Багажник открыт.
Взглянув в зеркало заднего вида, она увидела, как открытая крышка покачивается вверх и вниз.
— Черт.
Если Вселенная хотела помешать ей выйти из машины, это почти удалось. Ремень безопасности почти задушил ее, пока она возилась с защелкой. Туфли скользили на мокрых камнях, пока она обходила машину. Дважды захлопывала багажник, но он отказывался защелкиваться.
— Черт, черт, черт!
Капли дождя падали ей на затылок и стекали по рубашке до бретелек лифчика. Она положила руки на холодный металл и сделала несколько вдохов. Вода потекла вниз вдоль позвоночника.
Со мной все будет хорошо. Все получится. Я сделаю так, что все получится.
Надавила на багажник в последний раз и услышала, как он захлопнулся.
— Ну как? Отлично! Я же говорила.
Она снова села в машину и не стала пристегивать ремень безопасности.
С дороги громоздкий кирпичный особняк — «Волчий вереск» — напоминал солдата в красном мундире, который стоял на берегу длинного прозрачного озера в тени заснеженных вершин. Из одной из шести труб вилась струйка дыма. Нелепая стеклянная оранжерея позади дома резала глаз своей бессмысленностью, усиливая уродливость самого дома.
Лорна припарковалась задом к фасаду. Капли дождя пронизывали поверхность озера, и она вспомнила, как в детстве вода успокаивала ее. Несмотря на непогоду, она спустилась вниз помочить руки. Царапины стали меньше саднить, но успокоение, на которое она надеялась, не пришло. Горы, хотя и были в отдалении, придавливали, и Лорна чувствовала себя запертой в клетке, да еще серые облака нависли, как тяжелый брезент. Но разве не клетки она желала?
Она бросила камень, и по поверхности озера пробежала рябь. Вытерла руки о джинсы, и в тот момент, когда она направилась к дому, залаяла невидимая собака.
Внизу горел огонь, из комнаты справа слышалось звяканье посуды. Лорна пошла на звук и увидела спину мужчины, расставляющего тарелки и столовые приборы в большой столовой. В просторном помещении было десять круглых столиков, у каждого стояло по четыре стула. Все скатерти были разные — одни кружевные, другие из полиэстера, одни простые голубые, другие с узором из весенних цветов. Посередине каждого столика стояли свечи, по две или три на стол. Пестрый декор столов помогал скрыть недостатки интерьера: тяжелые красные шторы не сочетались с зеленым ковром и желтыми стенами. Лорна подумала, что она бы переделала весь интерьер. То, что она видела, напоминало ей гостиную ее двоюродной бабушки и проведенные там тягостные вечера. Она уже почти чувствовала запах духов «Джой» Жана Пату.
Лорна потерла озябшие руки и откашлялась. Молодой человек резко развернулся. В каждой руке он держал по столовому ножу.
— Черт побери! Нельзя так подкрадываться к людям. Так и сердечный приступ недолго получить. Подкрадываетесь, как призрак, пропади вы пропадом…
— Извините, что ворвалась к вам. Пойду подожду, пока вы освободитесь.
Как хорошо сменить холод столовой на тепло рядом с камином. В ожидании Лорна подумывала отправить сообщение. В голове у нее звучал голос матери.
Всегда сообщай кому-нибудь о своем местонахождении, хотя бы одному человеку, пожалуйста, солнышко, прошу тебя. На случай чрезвычайной ситуации. На случай, если что-то произойдет…
Кого будет волновать, где она находится?
— Вы…
— Черт! — Лорна подскочила от неожиданности, услышав мужской голос.
— Теперь вы знаете, каково это — так испугаться.
— Я не испугалась.
— Ну, ясное дело, нет.
Она сунула телефон в карман, последовала за мужчиной к стойке регистрации и расписалась в журнале.
— Вы первая, — сказал он.
Когда он передавал ключ, ей показалось, что он хотел сказать что-то еще, но тут зазвонил телефон.
— Дом «Волчий вереск». Говорит Джеймс Каски… — ответил мужчина, и Лорна направилась к лестнице.
Наверху первым ее побуждением было повернуть направо, но дорогу ей преградили веревка и рулон истертой ковровой дорожки. Поэтому она пошла налево по коридору с темно-коричневыми тумбами, украшенными серебряными подсвечниками и пресс-папье различных геометрических форм. Перед дверью с грубо вставленной латунной табличкой с цифрой «1» она остановилась.
Достав телефон, Лорна отправила короткое сообщение единственному человеку, которому, как она думала, может быть не все равно. Затем прямо в дорожной одежде рухнула на кровать, закрыла глаза и раскинула руки. Впервые за последние несколько месяцев она не чувствовала, что за ней следят, и на несколько коротких минут снова стала собой.
Элли
Элли не совсем понимала, что происходит. Она узнала их — Холлис орал, Мэв вытирала руки о мокрые рукава своего свитера, Лорна смотрела в пустой бокал, Оливер сидел с дымящейся сигаретой, — но происходящее казалось сценой из телешоу. Шоу об их жизни; в драматических реконструкциях участвуют актеры, которые были похожи на них самих, но не совсем соответствовали ее воспоминаниям. Волосы Холлиса не были такими короткими, а плечи стали слишком уж широкими. Мэв выглядела на несколько фунтов толще, жир округлил ее лицо. У Лорны грудь выглядела меньше, чем была, и не был ли ее нос более курносым? На Оливера она едва могла смотреть. Он весь был каким-то неправильным, как будто это отец Оливера оделся в одежду настоящего Оливера. Так что да, все они были здесь, но это не те люди, которых она помнила. И хотя перспектива провести выходные с совершенно незнакомыми людьми выглядела заманчивой, на самом деле лучше было бы последовать первоначальному намерению Холлиса и покинуть это место как можно скорее. Только так, чтобы никто не увидел. Но сможет ли она? Наверное, лучшим вариантом будет подождать и внимательнее приглядеться к ним. Посмотреть, что будет происходить.
Она подумала было о том, чтобы написать Дэвиду и спросить его совета. И тут же отбросила эту мысль. Не может она написать Дэвиду. Об этом — нет. Не сейчас. Когда она сможет вернуться в свою комнату, тогда — да. Наверное.
Она отпила немного вина, не чувствуя его вкуса. Затем хлопнула в ладоши.
— Так, — объявила Элли, прерывая рассуждения Холлиса. — Я здесь из-за Эйвон.
Все посмотрели на нее в замешательстве, как будто забыли о ее присутствии.
Холлис подошел так близко, что Элли почувствовала его дыхание на щеке. Морщинка у него на лбу, которая когда-то была тонкой линией, углубилась и стала похожа на расщелину.
— Из-за кого ты здесь?
Она поправила браслет.
— Не из-за кого, а из-за чего. Из-за «Эйвон». Я продаю продукты компании «Эйвон». Знаешь, мыло, лосьоны, косметические средства. У нас есть отличная мужская линия, которая сотворит чудеса с твоими морщинами, Холлис.
Элли распрямила ноги и сразу снова скрестила их.
— Мой региональный начальник провел конкурс продаж в целях продвижения нашей новой линии ароматов «Хайлендс». Я победила.
— Ты сама выбирала, где остановиться?
— Нет. Они все организовали.
— Они?
— «Эйвон».
— Как ты узнала, что выиграла?
— Они прислали мне письмо.
— И ты уверена, что это письмо пришло от «Эйвон»?
— А кто еще мог его отправить?
Жуткий хохот вырвался из горла Оливера. Она никогда не думала, что ей доведется услышать этот хохот снова.
— Вот в чем вопрос, не так ли, дорогуша? Вот почему Холлис играет в детектива. Он думает, что может уличить тебя во вранье или выяснить, кто именно врет тебе.
Слова Оливера подействовали на Холлиса как красная тряпка на быка.
— Играю в детектива? — Холлис сбросил ноги Оливера со стула.
Обстановка накалялась. Элли не замечала, что у нее трясутся руки, до тех пор, пока тряска не прекратилась.
— Играю в детектива? — Холлис повторил его слова еще раз. — Я и есть детектив, Холкомб. Из Манчестерского отдела уголовного розыска. А чем ты занимаешься? Какие-нибудь твои грандиозные планы осуществились? Инвестиции в бизнес принесли успех? Кстати, смотрел «Пещеру драконов». Костюм мне понравился.
Лицо Холлиса оставалось мрачным, но в его голосе слышалась издевка.
— Итак, поскольку я и есть тот, в кого, по словам Оливера, играю, я собираюсь задавать вам вопросы, а вы будете на них отвечать. Потому что, во-первых, я самый квалифицированный человек в такого рода делах. И, во-вторых, я не поверю никому из вас до тех пор, пока не решу, что могу поверить. Элли уже высказалась. Есть еще желающие?
Элли поднесла бокал с вином к губам и обвела взглядом комнату. Как много написано на лице каждого из них. Никто из них не умеет держать эмоции в узде, даже Лорна, которая крутит и крутит кольцо на указательном пальце. Нет, уходить не следует. До тех пор, пока она не увидит продолжение.
Полтора часа назад
— Поговори с отцом. Он может это решить. Мне жаль, но… Мне очень жаль, но… Что ж, если таково решение папы, я его поддержу. Мне жаль, но…
Мир за лобовым стеклом погрузился под воду, стремительные потоки размывали землисто-серую дорогу. Элли пыталась найти кнопку стеклоочистителей в арендованном «ровере», прижимая телефон к уху.
— Солнышко, мне очень жаль. Если папа сказал… если папа так сказал…
Она перенесла телефон к другому уху и вдохнула цветочный аромат автомобильного освежителя «Эйвон».
— Я понимаю, деточка, но если папа… Ладно… Хорошо… Я поговорю с ним… Да, я поговорю с ним. Да, я… Да… Я тоже тебя люблю.
Она положила телефон в подстаканник и нащупала нужную кнопку. Когда дворники работают с максимальной интенсивностью, они затрудняют видимость так же, как и сам дождь, но в конце концов удалось разглядеть впереди извилистую дорогу.
— Что я сделала? Что? — бормотала она.
Через пятьсот метров поверните направо.
— Разве мы не дали ей все, что она просила? Упаси Бог, чтобы и ее брат оказался таким же.
Через двести метров поверните направо.
— Я во всем обвиняю себя. Именно так. Слишком ты мягкая, Элли. Поэтому и попадаешь в такие ситуации.
Поверните направо.
— Дэвид прав. Нужно отрастить хребет, иначе ты никогда не…
Пропущен поворот. Развернитесь.
— Что? Как это? Ну да, конечно.
«Ренджровер» заскользил на мокрой дороге, разворачиваясь, но все же она сумела удержать машину и не опрокинулась в кювет.
Через сто метров поверните налево.
— Где? Там даже нет… А, вот!
Досада нашла новую цель, когда машина запрыгала вниз по грунтовой дороге.
Почему нет знака, указывающего на близость дома? Почему они не могли устроить все это в другом месте? Почему она должна была ехать с паромщиком, который не переставал на нее пялиться? Зачем вообще заставлять ее ехать в эту богом забытую глушь?
Элли шлепнула по рулю и глубоко вздохнула. Надо попытаться увидеть положительные моменты. Например, когда в последний раз она была одна? Без Дэвида, без детей, без кого-либо? Наверное, это было до их свадьбы, то есть не менее пятнадцати лет назад. Она посмотрела на пассажирское сиденье. Так странно видеть его пустым. Но это в каком-то смысле освобождает тем не менее. Она одна и делает что-то для себя. Что-то, что не имеет отношения к семье.
Особняк больше походил на детский рисунок, чем на что-то реальное, с его неровными линиями и чрезмерным количеством окон. Можно было бы посмеяться над его видом, но это казалось неуместным, как смеяться над ребенком, который пришел в школу в грязном свитере и слишком тесных ботинках.
Элли поставила машину рядом с маленьким потрепанным «воксхоллом» и, постукивая пальцами по рулю, начала прикидывать, не стоит ли переждать в машине хлеставший по стеклу сильный дождь, из-за которого даже фасад не виден. Сквозь струи воды особняк казался размытой акварельной картиной, каких много в кафе на Кингс-роуд. Она могла бы сейчас быть там с чашкой черного кофе, поворковала бы над малышами в колясках, вечно загромождающих проход к столикам. Однако эта мысль вызвала воспоминание, которое, как ей казалось, она выкинула из головы, как только ее самолет вылетел из Хитроу. При этом воспоминании ее охватила дрожь.
Ладно, хватит сидеть. Она отстегнула флакон с освежителем воздуха, засунула его в карман, натянула плащ на голову, выбралась из машины и попала прямиком в лужу. Грязь забрызгала ногу, и, с трудом удержавшись от проклятия, Элли припустила к дому.
В надежде, что персонал не заметит, как она наследила на ковре, Элли подошла к стойке регистрации и начала звонить в звонок. Жала на кнопку до тех пор, пока на лестнице не показался молодой человек привлекательной наружности.
— Да, да, да, иду. Оставьте звонок в покое, — сказал он, торопливо спускаясь вниз. Его хмурый взгляд сразу же выдал недовольство из-за грязи на ковре, но он не стал заострять на этом внимание, пока регистрировал ее.
Элли назвала свое имя и добавила с улыбкой, накручивая локоны на палец:
— У вас здесь так чудесно. Наверное, вы много работаете, чтобы содержать все в порядке.
— Без дела не сижу. Ваша комната…
— И какой же вы предприимчивый молодой человек, — она положила руку ему на плечо, — сами всем управляете.
Он отодвинулся, слегка улыбаясь, и протянул ключ.
— Я делаю то, что должно быть сделано. Ваша комната на третьем этаже. Если вы…
— Будьте другом, помогите мне с чемоданом. Поездка была просто ужасной, понимаете. Обычно я не бываю такой измотанной, но я давно уже не ездила так далеко в одиночку.
Он сжал ключ в кулаке.
— Конечно, миссис Лэндон, буду рад помочь. Моя мать примерно вашего возраста, и она тоже быстро устает.
Он понес чемодан к лестнице. Элли нахмурилась, вытерла грязные туфли о ковер и последовала за ним.
Когда они поднялись на последний этаж, он протянул ей ключ.
— Кстати, миссис Лэндон, если посреди ночи вы услышите слабый стук, пусть он вас не настораживает.
— Трубы?
— Нет. Это не трубы.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и ушел. Элли посмотрела на блестящую цифру «5» на двери и прислонила ухо к стене. Тишина. Она вздрогнула, потом рассмеялась и отперла дверь.
Оказавшись в комнате, Элли стащила с себя всю мокрую одежду и оставила ее рядом с кроватью. Дэвид всегда орет, если она оставляет мокрые вещи на паркете в их спальне.
Вода лилась из душа с перебоями, но потом пошла с нормальным напором.
Элли уже раскладывала на полочке, мурлыча себе под нос, собственные гель для ванны, шампунь и кондиционеры, когда звякнул телефон. Ожидая увидеть имя Джилли, Элли вернулась в спальню. Но это была не Джилли. Она перечитала сообщение три раза — в нем ей напомнили, зачем она проделала весь этот путь.
Оливер
— А что у тебя, Оливер? — спросил Холлис. — Ты тоже выиграл конкурс?
Конечно, следующим Холлис выбрал его. Но этот номер не пройдет, у Оливера уже был готов ответ.
— Ты думаешь, я поведусь на такую глупую уловку? Что я настолько наивен? — Он повернулся к Элли: — Без обид, милая.
— Ну, либо ты настолько наивен, либо тебе был известен план с самого начала. Итак, что же?
Оливеру потребовался весь его самоконтроль, чтобы сразу не подкинуть Холлису один из вариантов. Но это вызвало бы еще больше подозрений, поэтому он не торопясь допил виски, с удовольствием ощущая, как спиртное обожгло ему горло. Все ждали продолжения. Он поставил стакан на стол.
— Отлично. Один приятель забронировал здесь место, но что-то случилось, и он предложил мне свою бронь.
— Насколько хорошо ты знаешь этого приятеля?
— Работал с ним пару раз. Мы ходим в один паб, и время от времени встречаемся, чтобы выпить.
— И этому приятелю нужны деньги?
— Наверное. — Оливер закурил. — Думаешь, кто-то заплатил ему, чтобы он отказался?
— Самый простой способ манипулировать людьми, не так ли?
— Если это правда, я зарою Джеральда в землю по самую задницу. — Он снова забросил ноги на стул.
— А фамилии и номера телефона у этого Джеральда, случайно, нет?
— Мечтаешь о свидании?
— Больше о доказательствах.
— За или против моих слов? — Оливер встретился взглядом с Холлисом и глубоко затянулся. — Извини, мы не настолько хорошо друг друга знаем. Только по именам, и все на этом.
— Удобно, — заметил Холлис.
— Или наоборот.
Он выдержал взгляд Холлиса, стряхивая пепел в пустой стакан из-под виски. Ну-ка, что еще придумает этот детектив?
Холлис уступил первым, переключив внимание на Лорну, которая медленно расхаживала взад-вперед с того момента, как он начал задавать вопросы. Оливер следил за происходящим, чтобы быть наготове на тот случай, если Холлис попытается поймать его в ловушку.
— Твоя очередь, Лорна. Как ты здесь оказалась?
Лорна остановилась. Оливер смотрел, как она потирает царапину на руке.
— Так же, как Оливер, правда. У меня есть коллега. Мне в последний момент понадобился отпуск. Это долгая история. Она предложила мне остановиться здесь. Сказала, что я могу потом вернуть ей деньги.
— Как давно ты ее знаешь? — спросил Холлис.
— Около двух лет.
— А у твоей коллеги есть полное имя? — Холлис посмотрел на Оливера.
— Дженнифер Макалистер. Тебе стало легче?
Холлис перевел взгляд на Лорну. У него явно на уме был еще один вопрос, судя по смущенному выражению лица — выражению, которое Оливер помнил еще с тех времен, когда Холлис в гостиной готовился к экзаменам. Но оно быстро исчезло, и Холлис повернулся к Мэв.
Лорна заметила, что Оливер смотрит на ее руку, и сунула ее в карман, одновременно подцепив туфлей осколок разбитого стекла на ковре. Оливер закусил фильтр сигареты, чтобы не выступить с напрашивающимся оскорблением. Наверняка лесбиянка, подумал он. И подружка ее из тех самых. Лорна никогда не говорила, что у нее есть подружка. Она выглядела как кобелиха, в этой черной водолазке, и грудь у нее смотрелась непривлекательно.
— Остаешься ты, Мэв, — сказал Холлис.
Оливеру было интересно посмотреть, как Мэв будет запинаться, отвечая.
— Я думала… — Она отвела взгляд. — Я думала, что кое с кем встречусь.
Мэв вытерла пот со лба и пожевала манжету своего свитера. Точно так же она всегда вела себя, когда оставалась наедине с ним в комнате. Из всех она больше всего походила на молодую себя. Почти красавица, если бы смогла наконец уложить волосы и сбросить пять-шесть килограммов.
Когда Холлис задал конкретный вопрос о ее не появившемся спутнике, Мэв вздрогнула и выдавила, заикаясь, что-то невнятное.
Оливер не смог сдержать смех.
— Есть что добавить? — спросил Холлис.
— Еще не догадался, сыщик? Мэв думала, что встретится здесь с мужчиной. Что она приехала на романтический отдых. Тебя разыграли, да?
Мэв спрятала ладони в свитер и обхватила себя руками, не в силах встретиться с ним взглядом. С Мэв все было слишком легко. Как будто едешь на велосипеде, который много лет простоял в гараже. Возможно, велосипед немного заржавел, но он помнил, как крутить педали. Прошло двадцать с лишним лет, а он не забыл, как играть во все эти игры.
Часом раньше
— Черт, дерьмо! Будь оно все проклято!
Домкрат приподнял колесо, монтировкой Оливер попытался провернуть рычаг, но по какой-то причине секретки не поддавались. Пальцы соскользнули, и он упал спиной на дорогу. Вода просачивалась под одежду со всех сторон.
— Чертовы машины! Чертовы шины! Чертова Шотландия!
Руки и лицо измазались в грязи. Оливер схватил телефон и сумку из машины, сунул брошюру в наружный карман и продолжил путь пешком, прихватив с досады монтировку. От долгой прогулки хромота усилится. Если в этом бесплодном пейзаже и была красота, он ее не видел. Даже взятая напрокат дурацкая машина и та не захотела ехать. Зачем ему это надо?
Это была глупость. Он знал это с самого начала. Что это решит? Пошло оно все к черту, вот так, сказал он себе.
К тому времени, как Оливер добрался до особняка, он не испытывал к этому месту ничего, кроме презрения. Дом, предназначенный на запчасти, — вот на что был похож особняк. Сляпан из никому не нужной дребедени, кое-как. У Оливера возникло искушение бросить монтировку в окно, но вместо этого он швырнул ее в кусты.
Захлопнув за собой входную дверь, он бросил на пол мокрые вещи и принялся растирать руки перед камином. Нужно как-то согреться изнутри. К своему удивлению, в комнате слева он обнаружил возможность это сделать. В большом салоне, оформленном в викторианском стиле, с книжными полками и длинным кожаным диваном «честерфилд», оказался бар с латунной стойкой, и, что самое главное, в баре был полноценный набор спиртных напитков, расставленных перед зеркальной стенкой.
Издеваются они, что ли?
Он достал из кармана пиджака отсыревшую брошюру и просмотрел ее. Да, определенно это то самое место. Огляделся, ожидая подвоха, но никто не появился, и он угостился односолодовым «Гленливетом» пятнадцатилетней выдержки.
— Пять фунтов пятьдесят.
Оливер поперхнулся.
В другом конце бара молодой человек в костюме протирал стойку фланелевой тряпкой. Оливер не мог взять в толк, откуда он взялся.
— Вы хотите расплатиться в конце или выписать счет?
— Выпишите.
Все равно не ему платить. Допил стакан и налил еще.
— Оливер Холкомб. Значит, это дом твоего папаши?
Он посмотрел в окно. Из-за дождя трудно было понять, где кончается автостоянка и начинается природа.
— Джеймс Каски. Вообще-то это мой дом. А вы бы не налегали на это дело.
Каски проверил свой телефон. Лицо его как-то осунулось, и он положил телефон обратно в карман.
Сам Оливер не проверял телефон с тех пор, как лопнула шина. Наверное, от нее уже пришло три или четыре голосовых сообщения, подумал он, но обнаружил только одно электронное письмо от туристической компании Groupon Getaways.
— Я не слышал, как вы подъехали, — заметил Каски.
— Машина встала на главной дороге. Передача накрылась, я думаю, — соврал Оливер. — Пришлось добираться пешком.
— Хорошо, что вы добрались до наступления ночи.
— В моем телефоне есть фонарик.
— Не темнота должна вас беспокоить.
От ветра хлопнула ставня.
— Черт. — Оливер схватил салфетку и вытер с руки пролитый виски.
— Хотите посмотреть свою комнату, прежде чем еще выпьете?
Оливер прикусил язык и последовал за Каски, жалея, что в руках у него стакан, а не монтировка.
Мэв
Новые джинсы промокли от дождя и жали Мэв в бедрах. Возможности переодеться так и не представилось. Даже Холлис не спросил, не хочет ли она сменить одежду, прежде чем начать ее допрашивать. Хуже всего было ощущение, что она обмочилась, и Мэв сделала вид, будто именно из-за мокрой одежды ей некомфортно, когда Холлис попутно объяснял Элли, что такое «ловля на котика» в соцсетях.
— Ах, бедняжка! — проворковала Элли.
— Да ничего страшного, господи, — огрызнулась Мэв.
— У тебя есть адрес его электронной почты или номер телефона? — спросил Холлис. — Я попрошу кого-нибудь разыскать его.
— Да пожалуйста. Есть электронная почта. Имя пользователя в Скайпе: Kit Snow0273.
Она потянулась за телефоном. Хоть бы руки перестали дрожать. Чехол телефона отсырел, из-за того что находился в кармане, и Мэв принялась вытирать его о свитер, но и тот насквозь промок.
— Извини. Извини, я…
— Держи. — Холлис протянул ей льняную салфетку со стола.
Мэв хотела поблагодарить, но он уже отвернулся. Все стремились отойти подальше друг от друга. Лорна перешла к окну. Холлис — к двери. Элли прислонилась к дальней стене. Позади Мэв стоял стол, мешавший ей потихоньку переместиться к выходу в кухню. Один только Оливер не сдвинулся с места и продолжал сидеть, как привязанный, на стуле посреди этой чертовой столовой, но у Мэв создалось впечатление, что он был бы рад провалиться сквозь землю, если бы мог. Смутив ее, Оливер уже переключил внимание, и она испытывала одновременно и облегчение и разочарование. Мэв держалась ближе к нему, мечтая и не веря, что Оливер снова обратит на нее внимание.
— Ну что ж, продолжай, Драммонд, — произнес тот. — Сейчас самое время рассказывать сказки. Кто тебя сюда заманил? Или, может, ты и собрал нас?
Уверенность Холлиса как рукой стерло. Черты его лица исказила боль, но Мэв видела, что он собирается ответить. Но тут вмешалась Лорна:
— Кто-то уезжает.
Она пристально смотрела в окно.
— Здесь есть кто-то еще? — спросила Мэв.
Все ответили разом:
— Каски!
Холлис пошел впереди всех к входной двери. Но к тому моменту, как он распахнул ее, пара красных задних фар перевалила за холм.
Пока остальные сыпали проклятиями, Мэв отошла к камину. Горящий торф шуршал, как ветерок в кронах деревьев, и она наслаждалась этим моментом покоя, который длился всего несколько секунд.
Она увидела письмо, лежащее на камине. И как только оно оказалось у нее в руках, на нее снова обратили внимание.
— Что это? — спросил Холлис.
— Я не совсем понимаю.
Он взял у нее конверт и открыл его.
— «Дорогие гости, — начал читать он. — В связи с семейными делами я должен вернуться на Скай сегодня вечером. Готовая еда имеется в холодильнике в кухне. См. инструкции по разогреву. Приношу извинения, что ночной портье недоступен. Как только я окажусь на Скае, я распоряжусь, чтобы прислугу привезли завтра утром на частном судне. Еще раз благодарю вас за выбор дома „Волчий вереск“. С уважением, Джеймс Каски. Примечание: В суматохе, вызванной отсутствием мистера Маклеода, я забыл раздать вам подарки от вашего благодетеля».
— Благодетеля? — Лорна заглянула через плечо Холлиса, чтобы прочитать текст.
— Он, должно быть, имеет в виду вот это. — Элли указала на стойку регистрации.
На полу у стойки лежали коричневые бумажные пакеты, на каждом из которых было указано имя. Никто не произнес ни слова — ни у кого не было желания открывать рот.
— Они похожи на…
— Заткнись, Мэв, — оборвал ее Оливер.
Холлис первым подошел к стойке, схватил пакет со своим именем и немедленно вскрыл. Внутри оказалась двухлитровая бутылка яблочного сидра «Стронгбоу».
Лорна пошла вслед за ним. В ее пакете оказался диск с записью «Все меняется» группы Take That.
— Целую вечность не слушала эту песню, — сказала Элли. — С тех самых пор, как…
Она побледнела и не закончила мысль.
Оливер подошел следующим.
— Самый маленький из всех, — пробормотал он и разорвал упаковку: внутри оказался фиолетовый фломастер.
Элли и Мэв медлили, и Холлис сам вручил им пакеты. Мэв подождала, чтобы Элли открыла пакет первой: в нем лежала сигарета с марихуаной.
По отдельности каждый из этих предметов казался безобидным. Но, увидев их вместе, Мэв почувствовала, как в горле поднимается горечь, а в сознании всплыло отчетливое воспоминание: оглушительная музыка, липкие стаканы, тошнотворно сладкий алкопопс, запах травки и царивший в комнате полумрак. По выражению лиц остальных она поняла, что не одна вспомнила ту вечеринку.
— Открывай свой, Мэв, — сказал Холлис.
Внутри что-то звякнуло. Мэв неуклюжими пальцами старалась разорвать бумагу. Внутри оказалась черная коробочка без надписи. Она сняла крышку. Все ждали, когда Мэв покажет, что внутри.
После долгого вздоха Мэв подняла коробочку вверх.
— Ключ.
Но значение имел не столько ключ, сколько прицепленный к нему брелок с символикой шотландского регби.
— Ну, это не может быть… — начала Мэв, но услышав, как охнула Элли, замолчала.
— Конечно нет, — сказала Лорна. — Это невозможно.
В ее словах не было обычной убежденности.
— Мы должны найти дверь, к которой подходит этот ключ, — объявил Холлис.
— Дом такой большой, — сказала Элли. — Дверь может быть любая.
— Два, — сказала Мэв. — Это должна быть комната номер два.
— Но почему… — Элли снова перевела взгляд на подарки. — Ну да. Конечно.
По общему молчаливому согласию они поднялись наверх.
Мэв предоставила остальным идти впереди нее по коридору с темными стенами и коврами. Ей все время казалось, что тусклые лампы мигают, но свет горел ровно.
Комната номер два находилась в конце коридора. Мэв встала позади Холлиса. Ключ был у нее в руке, но Холлис не попросил его. Он постучал, и они стали ждать.
— Это детектив-констебль Холлис Драммонд.
Тишина в ответ.
Оливер с видом снисходительного презрения выхватил ключ у Мэв. Его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, и она быстро сунула руки в сырые карманы.
— Просто открой, — сказал он Холлису.
— Подождите.
Холлис снова постучал.
— Повторяю, это полиция. Если вы не ответите, мы зайдем. Это предупреждение.
Холлис прижал ухо к двери, затем взял у Оливера ключ.
— Так. Я отпираю дверь.
Он вставил ключ в замок, но не повернул его.
— Отойдите в сторону.
Мэв и Элли немедленно повиновались.
— С какой стати? — поинтересовался Оливер.
— Мы не знаем, что за дверью. Или что может появиться.
— Ты думаешь, она заминирована? — спросила Лорна.
— Понятия не имею, но я не собираюсь рисковать.
Лорна присоединилась к женщинам. Презрительно хмыкнув, Оливер сделал то же самое. До Мэв донесся запах его лосьона после бритья — тот же самый после стольких лет. Она отошла еще на один шаг назад, когда Холлис повернул ключ. Он осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Мэв не видела его лица, но заметила, как ссутулились плечи. Холлис провел рукой по волосам, и она вспомнила, как однажды в воскресенье утром он нашел одного из друзей Оливера в отключке посреди гостиной. Тогда у него были точно такие же жесты.
— Что это? Кто там? — спросила Лорна.
— Зайди и посмотри.
Лорна протиснулась мимо Оливера, который вошел следом. Элли, проходя, плечом задела Мэв. Мэв не слышала разговоров, но и криков тоже не было. Она пересилила себя и тоже вошла.
Все стояли полукругом, спиной к ней, загораживая то, что там было. Самая невысокая среди них, Мэв встала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо Элли, но ничего не увидела, пока Холлис не отошел в сторону.
В правой части комнаты стояло коричневое кресло, ткань на его сиденье протерлась и выглядела заплаткой серого цвета. Однако их внимание привлекло другое: слева, прижатый к стене, стоял розовый диван. Продавленные подушки выпучивались, напоминая отвисшую нижнюю губу. Мэв узнала пятно на левом подлокотнике, напоминавшее карту Франции: это она пролила на диван чай двадцать с лишним лет назад.
— Это не тот же самый, — голос Оливера звучал хрипло. — Очевидно же. Он слишком старый. Попросту говоря, дерьмо.
— Нет, — сказала Мэв. — Он тот же самый. Состарился. Как и мы.
Но она смотрела не столько на диван, сколько на голубую карточку из плотной бумаги, лежавшую в середине дивана. На лицевой стороне машинописным шрифтом было напечатано:
Обитателям Колдуэлл-стрит
Мэв задала себе вопрос, что произойдет, если никто не возьмет ее. Так и будут стоять тут, уставившись на этот диван? Или уйдут? Сделают вид, что никогда сюда не приходили. Не отпирали эту дверь.
— Это… — Элли поперхнулась словами. — У него были такие карточки. Он обычно писал нам на них записки. И подарки, о боже, подарки. Коричневая бумага. Эльф Счастливой среды…
— Это не он, — произнес Оливер. — Думаю, мы все знаем, где искать ублюдка, который написал это, и точно не в этом треклятом доме.
Несмотря на браваду, Оливер не приближался к дивану. Элли обвела всех взглядом, ожидая поддержки, но Лорна избегала смотреть ей в глаза. Мэв тоже отвернулась, когда Элли перехватила ее взгляд.
Холлис не отводил глаз от дивана. В конце концов он протянул руку и взял карточку; в полной тишине шорох его одежды был громовым.
Он внимательно оглядел карточку, словно ища некую подсказку, затем перевернул. И если письмо Каски он сразу прочитал вслух, то этот текст молча пробежал глазами.
— Ну же, Драммонд! — рявкнул Оливер. — Давай, что там?
Холлис прочистил горло.
— Это стишок.
Тайна за тайну: признайся сейчас.
Что с твоим братом, скажи без прикрас.
Пока не расскажет, никто не уйдет.
Будет веселье всю ночь напролет.
Оливер выхватил карточку из рук Холлиса.
— И это все? Все?
— Это ошибка, — объявила Элли. — Все неправильно. У меня так даже брата нет.
Лорна страдальчески закатила глаза:
— Речь не о биологической семье.
— Но я не понимаю, — продолжила Элли. — Что мы должны делать? Обмениваться секретами? Какими?
Холлис осмотрел коричневое кресло.
— Если это и правда то самое…
Он провел руками по подлокотникам, потом засунул пальцы с боков сиденья внутрь.
Оливер швырнул карточку на пол.
— Я не собираюсь стоять здесь, пока Холлис щупает кресло.
— Вы, ребята, в самом деле не помните? — спросил Холлис. Что-то щелкнуло внутри кресла. — Ага, вот оно! У этого кресла, или, как его любовно называла Лорна, «кресла-какашки», был неисправен подлокотник. У него отлетала крышка.
Он потянул за левый подлокотник, и крышка поддалась, открывая свободное пространство внутри.
— И именно там ты, Оливер, хранил свои наркотики.
Холлис просунул руку в отверстие и пошарил там.
— Значит, это… это действительно то самое кресло, — сказала Лорна.
— Или похожее на него. — Он за что-то ухватился внутри подлокотника. — Но у меня такое чувство, что это оно. Зачем копировать дырки, прожженные сигаретами?
— Это могут быть другие дырки, — возразил Оливер.
— Те самые. Я помню. — Холлис вытащил большие голубые конверты.
— Значит… — Мэв посмотрела на диван. — Значит, и диван тот самый.
Она закрыла глаза, ощущая, что вот-вот выступят слезы, и, сделав шаг назад, натолкнулась на Оливера. Его тело было мягким и теплым. Но он отодвинулся.
— Вам, наверное, стоит остаться здесь, — продолжал Холлис, — пока не прочтете все это.
Он протянул Мэв конверт с ее именем, а затем раздал остальные. Все смотрели друг на друга, ожидая, кто первым начнет читать.
— Предполагалось, что мы должны были их найти? — спросила Лорна.
— Я думаю, он рассчитывал на это, — ответил Холлис.
— Это не он, — пробормотал Оливер.
Мэв посмотрела на него. Ей хотелось успокоить Оливера, взять за руку и сжать. Но каждый раз, когда она немного приближалась к нему, он отстранялся. Она снова закуталась в свитер.
— Ну что ж, если никто не собирается…
Холлис осторожно открыл свой конверт. Лорна, стиснув зубы, открыла свой. Мэв смотрела на Оливера и Элли, ожидая, что они будут делать. Когда Элли разорвала конверт, Мэв сделала то же самое. Оливер с тяжелым вздохом последовал их примеру.
Поначалу Мэв слишком увлеклась, наблюдая за другими, и просто держала конверт в руках.
Лорна поднесла руку ко рту и закрыла глаза.
Элли замерла в неподвижности. На ожесточившемся лице начали одна за другой проступать морщины, на руках вздулись вены.
Оливер пробормотал себе под нос «чушь собачья».
Холлис побледнел, энергия, казалось, полностью оставила его.
Наконец-то и Мэв решилась посмотреть. В конверте оказались фотокопии кредитных карт на имя ее невестки. Лимит по картам был почти полностью исчерпан. Каждая строчка напоминала о различных покупках, включая свитер, который сейчас был на ней, и оставшуюся внизу красную дорожную сумку.
Холлис сложил бумаги, которые получил, и сунул обратно в конверт.
— Итак. — Он постучал конвертом по ладони. Его голос был ровным, но звучал тоном выше, как у человека на два дцать лет моложе. — Думаю, если мы признаем, что на самом деле произошло той ночью, то в обмен ничего из этого, что бы это ни было… — он поднял конверт, — не выйдет наружу.
— Что до меня, то я не вижу тут ничего страшного для себя. — Мэв попробовала сложить бумаги так, как это сделал Холлис, но ничего не получалось — у нее тряслись руки. — У меня было разрешение. Она сказала, что я могу пользоваться. Почему он… почему он думает, что может шантажировать меня этим? Он неправ. Он ошибается.
Оливер вырвал у нее бумаги и помахал ими перед ее глазами.
— Перестань говорить «он». Это не он! И на это есть одна очень веская, черт побери, причина. Ты ведь помнишь, да? Он мертв. Каллум мертв!
Ужас пронзил всех одновременно. Теперь, когда имя прозвучало вслух, назад пути не было. Теперь нельзя было сделать вид, что у них есть шанс, что речь идет о ком-то другом, не о нем. Теперь они больше не были взрослыми людьми, постояльцами пансиона — они снова стали студентами-первокурсниками в грязной гостиной съемного дома.
Мэв споткнулась и ухватилась за дверной косяк.
— Мэв? — окликнул ее кто-то. «Лорна», — подумала она, но глаза у нее были закрыты, и она пыталась показать им всем, как сильно старается не плакать.
— Со мной все в порядке. В порядке. Не трогайте меня! Я в порядке.
Она не была уверена, что кто-то протянул ей руку, но было легко представить, что это так. И еще легче было понять, что никто ей руки не протянул.
— Я устала. Я ехала несколько часов. И как только я добралась сюда, меня втянули во все это, а я жутко промокла и замерзаю, и все, чего я хочу, это принять душ, переодеться, а разбираться со всем этим можно завтра с утра!
Когда она осмелилась взглянуть на них, то увидела, что все смотрят на нее, но ни у кого в глазах не было жалости. Одно только раздражение. Они были в ярости от того, что им снова приходится терпеть ее. Она знала, что так и будет.
— Мэв, — сказал Холлис, — нам, наверное, стоит поговорить о…
— Нет! Я слишком устала для разговоров. Не сегодня.
Она остановила себя. Нельзя полностью сломаться. Тогда они не станут ее слушать.
— Короче, вы делайте что хотите, но я сейчас не собираюсь думать об этом. Я приму душ и лягу спать, а утром мы сможем это обсудить.
Мэв собрала бумаги, которые Оливер бросил на пол, и вышла, не дожидаясь ответа. Спустилась вниз и схватила свою красную сумку. Тепло от камина было приятным, и она стояла и думала, каково это, если б она могла сунуть руки в тлеющий торф и не обжечься. Но, как и многое другое, это было невозможно.
Когда она снова поднялась наверх, оказалось, что все уже расходятся. Оливер не обратил на нее внимания и захлопнул за собой дверь в комнату номер три. Лорна встретилась с ней взглядом и попыталась улыбнуться, но не смогла, и направилась в комнату номер один.
Поднимаясь по лестнице, Мэв успела заметить Элли, прежде чем та скрылась в комнате номер пять. Мэв нашла свою комнату — комнату номер четыре, и в этот момент Холлис позвал ее по имени.
— Если захочешь поговорить, я недалеко, в другом конце коридора. — Он бросил взгляд на дверь своей комнаты. — Как в старые добрые времена.
— Спасибо, Холлис. Правда, спасибо.
Она осталась одна в коридоре, представляя, как Каллум машет ей рукой на прощание и исчезает за дверью, как и все остальные. Но это невозможно. И причина, по которой это невозможно, была именно той причиной, по которой их всех собрали здесь.
45 минут назад
Щетки метались по стеклу, не успевая за хлещущим дождем. Навалившись грудью на руль, Мэв напряженно смотрела вперед, пытаясь понять, какой дорога будет дальше. Изначально она рассчитывала попасть на остров раньше, при дневном свете, но ей пришлось сесть на более поздний паром. Темнота усилила ее страх настолько, что ее трясло, хотя она знала, что должна чувствовать себя счастливой. Это то, чего она хотела годами. По крайней мере, половину своей жизни. Все будет просто идеально. Все будет в порядке.
Кроме того, что, конечно, так не будет. Потому что когда это она получала то, чего хотела?
— Нет, — проговорила она. — Эти выходные посвящены переменам. Помнишь? Позитивные мысли. Позитивные мысли. Позитивные мысли.
Звякнул телефон, но она поборола желание посмотреть сообщение.
Он звякнул снова. Мэв постучала пальцами по рулю.
— Ты почти на месте. Можешь подождать еще пять минут, прежде чем проверять чертов телефон.
Она упорно смотрела на дорогу, отсчитывая секунды.
— Видишь? Нет ничего такого срочного, что не может…
Телефон звякнул в третий раз.
Мэв схватила его и проверила текстовое сообщение. И подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть впереди внедорожник. Она резко вывернула руль вправо. Машину занесло на мокрой дороге и развернуло на 180 градусов.
Несколько секунд Мэв слышала только собственное дыхание.
Когда к ней наконец вернулась способность соображать, она посмотрела на телефон и попыталась набрать «ОК!», но пальцы не слушались, и она нажала не на те буквы.
Сообщение не стерлось.
— Видишь? Позитивные мысли.
Она улыбнулась, поцеловала телефон и бросила его на пассажирское сиденье.
Появившийся поворот приглашал свернуть, огни дома манили, обещая тепло, общение, перемены. Все это ожидало ее. Все — для нее. Но когда она припарковала машину, дождь пошел сильнее, и заставить себя открыть дверь было выше ее сил.
— Все в порядке. — Мэв закрыла глаза, словно читала молитву. — Ты хороший человек. Ты нравишься людям. Тебе нечего доказывать. Ты…
Она забыла следующую фразу и достала из кармана ламинированные карточки-подсказки.
«Ты хороший человек», — прочитала она и перешла к следующей карточке.
«Ты нравишься людям».
Ну, некоторым людям, иногда, предполагаю.
«Тебе нечего доказывать».
Что не очень-то приятно, не так ли? Если тебе нечего доказывать, разве это не значит, что у тебя нет ничего стоящего, что нужно доказывать? Надо бы поговорить с ней об этом.
Так. «Ты можешь достичь всего, что задумаешь. Чего бы ты ни захотела».
Мэв посмотрела на дом, как будто его спокойствие могло каким-то образом передаться ей. Она впитывала каждую мелочь — каждое окно, каждую черепицу. Дом укроет ее. Защитит.
Ты хороший человек. Ты нравишься людям. Тебе нечего доказывать. Ты можешь достичь всего, к чему стремишься.
Она спрятала карточки в карман. А если не сможешь, запрись в своей комнате и не выходи оттуда до конца выходных.
С сумкой в одной руке и телефоном в другой Мэв выскочила из машины под проливной дождь. Куртку она повесила на руку, решив, что добежит и так.
Второпях она уронила сумку, а затем, поднимая ее, уронила ключи. С курткой тоже не повезло — зацепилась за какой-то куст у входа и упала прямо в лужу.
Когда она наконец ввалилась в пустой холл со всеми своими вещами, волосы и одежда под проливным дождем промокли насквозь.
— Эй, есть кто? Господи, я вся мокрая. Эй? Ой, черт…
Сумка выскользнула из мокрой руки, и Мэв бросила ее.
— Эй, там? Мне надо зарегистрироваться. Надеюсь, я не опоздала. Я заблудилась. Пропустила поворот раз пять, наверное.
В тишине чувствовалось какое-то ожидание, как будто предполагалось, что она скажет что-то еще. Услышав шум, доносящийся из комнаты справа, она направилась к двери. Господи, с одежды капает, обувь хлюпает. Что за впечатление она произведет, подумала Мэв и открыла дверь.
— Привет-привет. Извините, если помешала! Я…
Но когда она увидела всех собравшихся, единственной ее мыслью было, что вряд ли эти выходные пройдут хорошо.