— В тот раз, когда мы выходили из «Байвэйса», он бросил камень в лису, рывшуюся в мусорных баках.
— Это была бумага от его кебаба, — возразила Лорна.
— Какая разница? Делайте выводы сами. Но говорят, что, если прийти в Эксетерский университет и произнести «Холлис Драммонд», первое, что вам ответят, — трахальщик лис. Говорю вам, этот парень — псих.
— Псих, да?
Хотя в окна кухни ярко светило солнце, тень Холлиса, стоявшего в дверном проеме, падала на них. Лорна бросила свой апельсин. Мэв сунула ложку хлопьев в рот. Каллум уставился себе под ноги. Но Оливер смотрел Холлису прямо в глаза.
Этот тип только притворяется грозным. А на самом деле он — пончик с кремом. Мягкотелое существо без хребта. Достаточно, чтобы кто-то один противостоял ему, и он сдастся. Окончательно рухнет.
Сплетни всегда внушали Элли отвращение. С возрастом она станет менее восприимчивой к ним, но в то утро, совсем юная, она чувствовала себя ужасно, когда ее втянули во все это. Однако, если Холлис совершил что-то плохое, разве они не имеют права об этом знать? Была бы она взрослой, могла бы задать этот вопрос, но тогда Элли не хотела в это ввязываться, и в кухне наступило долгое молчание. Она понимала, что Холлис хотел, чтобы они что-то сказали, но понятия не имела, что именно, чтобы исправить ситуацию, и поэтому ждала, пока это сделает кто-то другой.
— Холлис, приятель… — начал Оливер.
— Так я теперь твой приятель, да? А я думал, что я псих.
Оливер рассмеялся, как будто его застукали за списыванием на экзамене.
Холлис ждал.
— Если ты не хотел, чтобы мы проявляли любопытство, может, тебе стоило просто рассказать нам?
— Может, я не рассказал вам, потому что это не ваше собачье дело. Ты когда-нибудь думал об этом?
Оливер встал, ножки его стула заскрежетали по линолеуму.
— Я думаю, мы все имеем право знать, живем ли мы с психованным придурком, ага.
Элли захныкала, но никому уже не было дела до ее чувств теперь, когда спичка оказалась поднесена так близко к фитилю.
Мысленно они уже делали ставки на то, кто кому причинит больше вреда: Оливер, потому что был выше ростом, или более мускулистый Холлис? В глубине души каждый хотел бы полюбоваться дракой, не заботясь о том, почему или кто пострадает.
— Эй, ребята? Как насчет фото?
Таким образом, Каллум снова встрял в разговор, разряжая обстановку.
— Помните? Мы договорились вчера вечером? Будем делать групповой снимок. Говорили, что сегодняшнее утро — самое подходящее время для съемки, потому что мы все будем здесь…
Он оборвал фразу, надеясь, что кто-нибудь подхватит нить разговора, но напряжение, которое подталкивало их к насилию, спало, и они почувствовали неловкость, которая ослабила агрессивность.
— Наверное, время неподходящее, так что, может, забудем про это? Мне все равно нужно встретиться с Янни, чтобы он послал кого-нибудь починить мою дверь, перед тем как у меня начнется новая работа в администрации универа, и…
Оливер поднял руки вверх.
— Прости, Штатив. Раз мы договорились. Если это так важно для тебя, мы сфотографируемся прямо сейчас.
— Я хочу сказать, что это не так уж и важно. — Каллум пожал плечами.
— Нет, это важно, — вмешалась Лорна. — Ты уже бог знает сколько времени говоришь об этом. И разве освещение сейчас не идеально для съемки?
— Да, наверное.
— Я должна идти заниматься, — проговорила Мэв. — Но сфотографироваться было бы интересно.
Элли вскочила из-за стола.
— Где позировать? Обожаю фотографироваться. Папа всегда говорит, что я фотогеничная.
— Давайте в гостиной, — сказал Оливер. — Получится хороший снимок.
Как только щелкнул затвор, их улыбки испарились вместе с бликами вспышки.
Втиснутые в грязно-розовый диван, они острыми локтями и коленями упирались друг другу в мягкие животы и бедра и не могли дождаться, когда это мучение закончится, чтобы только услышать…
— Подождите, я хотел бы сделать еще один снимок.
Все последующие годы они будут помнить Каллума именно таким. Они забыли его фамилию, но прозвище Штатив укоренилось в памяти. И то, как Каллум умел превращать их раздражение и злобу в смех и дружеские шутки.
Снимок следовал за снимком, они продолжали позировать ему, на ходу сочиняя истории о том, что происходило на этом диване до их приезда, и не подозревали, что они сделают на нем с Каллумом через шесть месяцев.
Через шесть месяцев Каллума бросят на этот самый диван и зажмут ему рукой нос и рот. Он был высоким, это так, но таким худым. В нем совсем не было мышц. И он был очень, очень пьян.
Слишком пьян, чтобы сопротивляться.
Если бы вернуться в прошлое и предупредить их о том, что они сделают, и о том, как они будут лгать об увиденном, они бы не поверили, ведь для них это значило бы признать существование той части их натуры, которую они не могли признать. Часть, которая проявилась, когда Оливер и Каллум начали драться. Но они никогда бы не поверили вам, потому что считали себя, в большей или меньшей степени, хорошими людьми.
Они и были, в большей или меньшей степени.
Когда-то.
Хорошими, порядочными людьми, которые думали, что помнят все о Колдуэлл-стрит, но они не помнили, как открылась входная дверь, когда они сидели на диване, ожидая последнего щелчка затвора, не помнили кого-то, кто вошел, когда запустился экспонометр.
Суббота
4
Лорна
Закутавшись в старый вязаный свитер, Лорна остановилась на полпути вниз по главной лестнице, чтобы посмотреть на часы. Половина девятого, но дом выглядел таким же темным, как и тогда, когда она ложилась спать. Она прислушалась к шуму дождя, слышному даже здесь, потом еще плотнее обернула вокруг себя свитер и продолжила спуск. Хотя она не могла сказать, что хорошо спала, но пережитая ночь дала ей возможность по-новому оценить положение вещей. Память о Каллуме осталась, конечно, но отступила в темные уголки ее сознания, больше не сдавливая горло своим присутствием. Спокойствие утра позволило Лорне поверить, что она — та самая невозмутимая, уравновешенная Лорна Торрингтон, которую они всегда знали.
Внизу в камине горели свежие блоки торфа, но она чувствовала только сквозняк.
— Есть кто? Доброе утро?
Лорна заглянула в салон — пусто, затем зашла в оранжерею, где дождь стучал, как пули, по высоким стеклянным стенам. Облака почти скрывали горы, а туман еще больше ограничивал видимость, из-за чего «Волчий вереск» казался изолированным от остального мира. Лорна вспомнила о снежном шаре, который был у ее бабушки и дедушки: за толстым стеклом заснеженный домик. В детстве она представляла, что в нем живет семья. Лорна даже давала имена обитателям. Когда она трясла снежный шар, то представляла, как летит мебель, как фигурки опрокидываются друг на друга. А когда останавливала тряску, представляла, как там, внутри, все вместе работают, чтобы восстановить обстановку комнат. И потом снова трясла шар.
Хлопнула дверь.
— Эй? — позвала она.
Вернувшись в холл, Лорна никого не увидела. Никаких признаков, что кто-то заходил или уходил. Дверь в столовую оставалась открытой.
Чуть дальше виднелась еще одна полуоткрытая дверь; напротив нее под главной лестницей был встроен шкаф. Лорна решила проверить, что за ней. Узкий коридор привел ее в самый конец дома, где из больших створчатых окон открывался такой же вид на окутанное туманом высокогорье. Чулан, здесь был чулан. Под окнами стояли банки с красно-белой краской. Там же валялся рулон укрывной пленки, валики и мешалки. Все было в краске. На ручке одного из валиков паук сплел паутину до самого подоконника и теперь висел в углу, ожидая, когда появится еда.
До Лорны не доносилось ни звука. Она вернулась в столовую и на всякий случай через открытую дверь заглянула в кухню.
Никого. На столе не было ни еды, ни напитков.
— Ты одна осталась, что ли? — прошептала Лорна.
Затем повернулась и вскрикнула.
Элли появилась как привидение. Лицо бледное, волосы и одежда промокли от дождя. Ноги по щиколотку в грязи.
— О господи! Зачем ты так подкрадываешься к людям? — вскрикнула Лорна.
Элли ничего не ответила.
— Ты в порядке? Элли?
Элли перевела взгляд на себя, словно забыв, что на ней надето. Затем слова хлынули из нее, как из водопроводного крана:
— Я пошла прогуляться. Здесь нет спортзала. Мне нужна физическая нагрузка. Здесь есть чай? Надеюсь, чай есть. Мне очень нужно выпить чаю. Очень много чая, потому что мы не можем пойти в магазин, потому что нет магазина, и нет способа добраться до магазина, даже если бы был магазин или были бы какие-нибудь соседи, потому что все наши машины разбиты, и если у меня не будет чая, я сойду с ума!
Элли
Чемодан раскрылся, когда она запирала дверь своей комнаты. Элли рухнула на колени, собирая выпавшие лифчики, носки, рубашки, туалетные принадлежности. Здесь не должно остаться никаких следов ее присутствия. Ни единого намека. Чемодан оставил полосы на ковре, когда она катила его по коридору. У нее было искушение вернуться и затереть следы, но времени не было. Если она хочет уехать сейчас, то нужно это сделать, пока остальные не проснулись.
Элли зажала ключи в руке, чтобы они не звенели, и спустилась на один этаж. Ни Оливера, ни кого-либо другого не было видно и слышно. Она перехватила поудобнее ручку чемодана и продолжила спускаться по главной лестнице. Внизу, словно переплывая бассейн на одном дыхании, бросилась через холл и выбежала навстречу дождливому утру.
Не поднимая головы, Элли с каждым шагом нажимала кнопку на брелоке, и каждый раз фары «ровера» мигали в ответ. Она забралась на водительское сиденье, бросив чемодан рядом с собой. И только когда дверь закрылась, выдохнула.
Как только она окажется на Скае, сразу позвонит Дэвиду. Нет. Лучше отправить эсэмэску. Напишет ему сообщение, скажет, что плохо себя чувствует, что соскучилась по детям, что гостиница не соответствует ее запросам. В общем, что-нибудь придумает. Или, может быть, позвонит Гордону. Гордон всегда делал то, что она просила. Хотя разве Гордон не был частично виновен во всем этом кошмаре?
В зеркале заднего вида Элли видела, как дом наблюдает на ней через свои высокие, темные окна. Что же, это будет еще один раз, когда услуги Каллума остались неоплаченными. Она повернула ключ в замке зажигания.
Из-под капота послышался скрежет. Она снова попробовала завести машину, нажимая на педали, но двигатель отвечал перебоями. Элли ничего не понимала в автомобилях, но она знала, что двухлетний «ренджровер» не может выйти из строя просто так.
Элли взглянула на озеро, потом в зеркало на дом.
Никто не спешил выходить. Может быть, никто не слышал. Возможно, все они еще спят. Они всегда любили понежиться в постели, кроме Лорны. И если удастся найти, где они оставили ключи…
Когда она выпрыгнула из машины, застежка на браслете расстегнулась, и браслет соскользнул с запястья. Элли наклонилась, чтобы поднять его, и увидела, что в шине, как открытая рана, зияет дыра. Задняя шина тоже была проколота. И обе с пассажирской стороны. Все четыре оказались полностью выведены из строя и ремонту не подлежали. Элли перевела взгляд на три другие машины. Все они сидели ниже, чем следовало. У всех спущены шины. От всех этих машин больше не было проку.
Каким-то образом Элли вернулась в дом и долго стояла в холле, потеряв счет времени. С мокрой одежды на пол капала вода. Из столовой донеслись какие-то звуки, она пошла туда и нашла Лорну. Элли собиралась спокойно объяснить, что обнаружила, но, когда открыла рот, слова полились потоком, и она уже не могла себя контролировать.
Не дожидаясь реакции Лорны, Элли бросилась в кухню. Чай — отличная идея. Без спешки она выбрала кружку у раковины и чайный пакетик из стеклянной банки, налила в чайник воды и поставила его на плиту. Осталось подождать, пока вода закипит. Элли не сможет уехать, потому что попала в западню. С ними вместе. По крайней мере, на выходные. Возможно, дольше. Да, в западню. А ведь она даже не хотела приезжать сюда.
Элли ударила кулаком по стене. Куски белой штукатурки осыпались и поранили ей костяшки пальцев. Она смотрела, как кровоточит рука, и ждала, когда начнет щипать. Когда это произошло, она почему-то почувствовала себя лучше.
— Все будет хорошо, — прошептала она и подставила руку под холодную воду, смывая кровь и штукатурку. — Ты не сделала ничего плохого.
Позади нее скрипнула половица. Элли обернулась, но никого не увидела.
— Ау!
Она прислушалась.
Чайник засвистел.
Когда чай был готов, Элли в последний раз оглядела кухню и вернулась в столовую, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Оливер пинает стул.
— Говенный сукин сын!
Она хотела заткнуть уши, но в руках была кружка.
— Мы не знаем, сделал ли это Каски, — заметила Лорна.
— Конечно, это он! Должно быть, он сделал это перед отъездом, поэтому и сбежал так быстро. Прошлой ночью надо было гнаться за ним, а не смотреть ему вслед. Держу пари, он все знает о нашем шантажисте.
— Тогда пусть Холлис порыщет вокруг, — отозвалась Лорна. — Посмотрим, сможет ли он найти способ выследить Каски.
Оливер фыркнул.
— Он же детектив… — заступилась за Холлиса Лорна.
Дверь в столовую открылась.
— Легок на помине, — сказал Оливер, но это была Мэв, выглядевшая так, словно она как скатилась с кровати, так и продолжала катиться вниз по лестнице до самой столовой.
— Доброе утро, спящая красавица. Где, черт побери, тебя носило?
Глаза Мэв сверкнули. Оливер поймал ее взгляд и почесал в затылке.
— Извини, — пробормотал он. — Трудное утро.
— Нет, это я прошу прощения. Я не хотела так долго спать. — Мэв потерла глаза. — Я думала, что поставила будильник. Где кофе?
— Холлис уже встал? — спросил Оливер. — Похоже, у нас есть для него кое-какая работка.
— Холлис? А разве он не спустился?
— Да он спит дольше тебя.
Оливер достал сигарету из пачки.
— Если и спит, то не у себя в комнате, — ответила Мэв. — Здесь есть кофе или теперь всё в стиле «обслужи себя сам»?
— Откуда ты знаешь, что не у себя? — спросила Лорна.
— Потому что дверь в его комнату открыта, а его там нет. Как насчет завтрака?
Мэв поплелась в сторону кухни, но наконец заметила, что все чем-то встревожены.
— В чем дело? Вы нашли новые записки или что-то еще?
Лорна объяснила, что случилось с машинами. Мэв вскрикнула и бросилась к окну.
— Это невозможно! Я только что выплатила кредит.
Оливер рассмеялся, затягиваясь сигаретой.
— Не смешно! Если ты можешь позволить себе через год менять машину, то я годами копила на первый взнос.
— Я смеялся не над тобой, — объяснил Оливер. — Я смеялся над ситуацией.
— И что в ней смешного? — поинтересовалась Лорна. — Объясни, пожалуйста.
— Он не сказал, что это смешно. Он просто смеялся, — возразила Мэв. — Нормальная реакция на стресс у некоторых.
Этого было достаточно, чтобы снова разгорелся спор. Их трехсторонняя перепалка разъедала Элли мозги. Забытая за давностью лет нестройная симфония заиграла, как прежде. Она закрыла глаза и вспомнила: Оливер стоит в дверях кухни, Лорна кричит на него, Мэв испуганно жмется к шкафу под лестницей, Каллум молча сидит на старом диване…
— Хватит! — Окрик Элли заставил их замолчать. — Больше никакой ругани, никаких споров. Теперь мы взрослые, верно? Так что будем вести себя как взрослые, а не как маленькие дети. Всем ясно?
Она вдыхала аромат чая «Эрл Грей», не отводя взгляда от Оливера. Краем глаза она заметила, что Лорна скрестила руки на груди.
А Мэв пробормотала язвительное:
— Да, мамочка.
Оливер первым отвел глаза и тяжелыми шагами направился к выходу, чтобы позвать Холлиса. Лорна и Мэв последовали за ним, оставив Элли в одиночестве в столовой.
Она смотрела на них, когда кто-то вошел в комнату со стороны кухни. Чужое присутствие было настолько ощутимым, что Элли решила — это Холлис. Обернулась, чтобы поздороваться, но за спиной никого не было. Она осмотрела столовую, приглядываясь к углам и шторам, не спрятался ли там кто-нибудь, но никого не увидела. Почувствовав холодок, Элли оставила кружку на столе и вышла в холл.
— Мы думаем, Холлис пошел прогуляться, — повернулась к ней Лорна. — Мэв сказала, что его куртки нет в комнате.
— Мэв, что ты вынюхивала его комнате? — спросила Элли.
— Ради всего святого, я ничего не вынюхивала! Дверь была открыта настежь. Комната небольшая. Сразу было видно, что его куртки там нет. Она ярко-желтая, черт возьми.
Элли вспомнила про свою вчерашнюю находку и достала из кармана открытку.
— У Холлиса есть ребенок? Я нашла это в салоне.
— «Поздравляю, папа!» — прочла Лорна, взяв у нее открытку. — Я встретилась с ним вчера вечером в салоне, — сказала она. — Мы оба выпили. Было поздно, где-то после полуночи. Скорее всего, тогда он и выронил это.
Лорна помолчала. Склонив голову, она всматривалась в уголок карточки, потом проговорила:
— Это кровь, — голос звучал напряженно.
— Ты уверена? — спросил Оливер.
Лорна протянула ему открытку. Он поморщился и передал ее Мэв. Та зажала открытку указательным и большим пальцами. Никто ничего не сказал, пока Мэв не передала открытку обратно Элли. Но той незачем было перечитывать ее. Она наблюдала за Мэв, которая смотрела в камин.
— Как вы думаете, это Холлис разжег огонь? — спросила Мэв.
Никто не ответил.
— Кто-нибудь из вас это сделал?
И снова никто не ответил.
Оливер
Их поиски ничего не дали. В стороне от главного входа была еще одна дверь; в замке торчал маленький ключ. Это было последнее место, которое они оставили для осмотра. Оливер повернул ключ, ожидая увидеть что-то вроде гардеробной, но обнаружил деревянные ступеньки, ведущие вниз.
— Ну, конечно. Подвал, — скривился он. — Не вижу смысла спускаться туда, как считаешь?
Он провел пальцами по редеющим волосам, надеясь, что Лорна не заметит его беспокойство. В прежние времена он легко скрывал свои чувства, но с годами это давалось ему трудней.
— Не знаю. Вроде мы все осмотрели — столовую, кухню, салон… — ответила Лорна. — Безрезультатно. Думаю, Элли и Мэв тоже ничего не нашли наверху. Но давай уж доведем дело до конца. Смотри, здесь есть выключатель. — Она щелкнула клавишей, и под потолком загорелась лампочка. — Видишь? Даже не мигает. Ты ведь не боишься?
— Ты видела, чтобы я когда-нибудь боялся?
Но по крайней мере об одном случае он помнил. И, судя по выражению лица Лорны, она тоже помнила.
— Сначала дамы, — указал он на лестницу.
— Если ты толкнешь меня, я тебя прикончу.
Он поднял руки.
Ступени заскрипели под их весом. Оливер шел позади. Где-то на середине он замешкался. Пусть спустится первая.
— Ну как?
— О да, — отозвалась Лорна. — Просто кошмар. Настоящий ужас. Тебе лучше оставаться там, а не то случайно поранишься о банное полотенце.
Оливер вздохнул и присоединился к ней.
— А знаешь, Лорна, ты такая же смешная, какой была в универе.
— То есть я, по-твоему, не изменилась?
— Рад узнать, что некоторые люди не меняются.
Они стояли рядом, слушая, как снаружи шумит дождь. Из маленького треснувшего окошка наверху были видны сорняки и какой-то мусор.
Единственный подвал, в котором до этого побывал Оливер, был в доме его деда. В нем держали овощи, банки с соленьями и вареньем. В военное время подвал служил бомбоубежищем. Дед отказывался его закрывать, предсказывая «следующую большую войну». В этом подвале тоже не было ничего примечательного. На металлических стеллажах хранилась всякая всячина: стопки простыней и полотенец, мусорные корзины, мини-бутылочки с шампунем; отдельно лежали сложенные картонные коробки. Если у деда пахло луком и клубничным вареньем из разбитой банки, то здесь — сырым картоном, опилками и бензином.
Но вообще-то этот подвал напоминал чулан в доме на Колдуэлл-стрит, забитый сломанной мебелью, старыми кастрюлями и мешками с грязным бельем. Они с Каллумом поначалу пытались разобраться в этом хламе и даже сумели выудить оттуда какие-то доски, чтобы соорудить для Каллума стол. Оливер отшлифовал и покрасил его, а Каллум взамен угостил его несколькими кружками пива в «Байвэйсе». Они провели там ночь и проигрались в пух и прах в дротики.
Воспоминание разозлило его. Когда Лорна направилась к куче брошенной мебели в углу, он последовал за ней, как ребенок, которого мамаша тащит по магазину. Накануне, бросив взятую напрокат машину, он мечтал побыстрее добраться до дома. Теперь же он прикидывал, сколько времени ему понадобится, чтобы дойти до нее пешком, и сможет ли он поменять шину, когда дойдет.
— Ну надо же. Посмотри на это.
Лорна взяла зеленый мячик и подбросила его.
— У Каллума такой был, помнишь? Он кидал его в стену, когда занимался. Меня это так бесило, что однажды я его спрятала. Каллум так расстроился, когда не смог его найти, что у меня не хватило духу не отдавать.
Она некоторое время смотрела на мячик, затем положила его обратно в коробку и пошла дальше, в глубь подвала.
— Что ты помнишь о нем? — спросила Лорна.
— Не так много. — Оливер пнул носком ботинка деревянный ящик. — Я имею в виду, он был тихим, так ведь? Не сильно мешал. Пока… — Он замолчал и посмотрел на пустую кормушку для птиц.
— Но разве ты не думал о нем? Все мы здесь собрались, и еще этот ужасный диван… Разве тебя это не вернуло назад, к тем дням?
— Да не к чему возвращаться. Мы не были друзьями. Так, здоровались.
— Ты сам знаешь, что это неправда. Может быть, он не ходил на твои вечеринки, но вы вместе шатались по кабакам. И он достал тебе тогда билет на Джорджа Майкла в Уэмбли.
— Если ты кому-нибудь скажешь, что я ходил на концерт Джорджа Майкла, я отрежу тебе яйца, Лорна.
— Значит, ты помнишь.
Конечно, он помнил. И с каждой минутой воспоминания набегали, как капли из протекающего смесителя. Сколько ни закручивай кран, они продолжали капать. Он даже вспомнил, что тот дурацкий мячик у Каллума был не зеленый, а розовый. Точно розовый. Он даже пошутил тогда насчет геев, и Каллум так скривился, что он задумался, не гей ли в самом деле его сосед, несмотря на стояк к Мэв. Но он не собирался рассказывать об этом Лорне. Пусть гадает, что он помнит, а что нет.
Он бесцельно пнул стеллаж. Черная картонная коробка упала ему под ноги.
— Вот так так. Эй, Лорна…
Но она смотрела в потолок.
— Где мы? — спросила она. — Что над нами?
— Я не знаю. Столовая? Сукин сын… Лорна, посмотри на это.
Оливер потряс пустую коробку.
— Лорна? Эй, сисястая.
Она очнулась и провела рукой по лбу.
— Так и знал, что на сиськи ты отреагируешь. Вот, смотри.
Он сунул коробку ей в руки.
— Знаешь, что это?
— Коробка.
— Соображай лучше. Из-под чего это коробка?
Лорна наклонила ее к свету.
— «JF100. Настенный глушитель 2G, 3G, 4G, Wi-Fi», — прочитала она наклейку. — Ты что, шутишь, черт побери?
— Такая штучка может блокировать все сигналы сотовой связи и вайфай на расстоянии более ста метров.
— Я знаю, что такое глушитель, Оливер. Как вообще достают такие вещи?
— Проще не бывает. Через «Амазон», например.
— Ты пробовал?
Оливер забрал у нее коробку.
— Не надо меня подозревать, милая. Из всей нашей компашки мне больше всех насрать на каждого.
— Не сомневаюсь.
Лорна снова посмотрела на потолок. На этот раз он проследил за ее взглядом.
— Почему ты все время смотришь туда?
— Мне показалось, что я что-то услышала.
— А я ничего не слышал.
Раздался глухой стук, как будто наверху что-то упало.
— Нет, кроме этого…
Оливер, не дослушав, бросился вверх по лестнице с коробкой в руках.
В холле он остановился. Дверь в столовую была открыта. Лорна смотрела на него, выжидая. Конечно, он должен сделать шаг. Это то, что он всегда делал. Он такой. Парень, который принимает решения. По крайней мере, таким он был раньше. Он может вернуться к этой роли, если им это нужно.
Оливер откашлялся и подошел к двери.
— Холлис?
Ответа не последовало.
Лорна подтолкнула его.
— Иди.
— Иду!
Столовая была пуста.
Он подозвал Лорну.
— Но мы ведь что-то слышали? — сказала она.
Оливер поставил коробку на столик и подошел к окну.
— Может, кто-то влез в окно?
Он подергал за створки.
— Нет, все плотно закрыто.
— Может, в кухне?
Они посмотрели в сторону кухни.
Что это — воображение разыгралось или дверь чуть подвинулась, как будто ее толкнули? Оливер моргнул. Дверь была неподвижна. По крайней мере, в этот момент. Он направился к кухне. Ничего. Никакой тени между дверью и полом.
— Холлис, это ты? — позвал он.
И снова никакого ответа.
Оливер почувствовал, что за ним следят, и обернулся. Но это была Лорна. Она кивнула, призывая его идти дальше.
Он сжал кулак и толкнул дверь в кухню.
Мэв
Мэв провела рукой по неровностям обоев, пока они с Элли шли по коридору. Все выглядело одинаково и на втором и на третьем этаже. Один в один. Ей вспомнилась песчанка племянника. В клетке были крутящиеся пластиковые трубочки. Мышка бегала часами, но при этом не удаляясь ни на дюйм от того места, с которого начала движение.
— Ты действительно думаешь, что мы что-нибудь найдем? — спросила Мэв, оглядываясь через плечо на оставшуюся позади лестницу. Она чувствовала себя все хуже и хуже, как если бы воздух наверху был более разреженным. А может, это следствие того, что она в одной связке с Элли.
Элли открыла какую-то дверь, бросила мимолетный взгляд внутрь и снова закрыла ее.
— Это лучше, чем сидеть и ждать, когда что-то случится.
— А что, по-твоему, может случиться? — спросила Мэв.
— Не знаю. Холлис? Ты там?
Они стояли перед дверью в его комнату. Дверь была открыта. Мебель была такая же старая, как и в комнате Мэв, и такое же бабушкино покрывало. Мэв пыталась найти хоть что-то, что могло бы выдать его местонахождение.
Элли хихикнула.
— Помнишь, как на нашем этаже всегда пахло жареной курицей? — спросила она. — Он ел ее почти каждый вечер. Мы как будто жили в «Курином коттедже»[9]
— Почему это смешно?
Элли нахмурилась, как будто сообразила, что смеялась на похоронах.
— Да нет. Я просто… просто вспомнила.
— Ладно, только я не в настроении вспоминать.
Мэв шагнула в комнату, чтобы отойти от Элли, но все равно чувствовала себя связанной с ней невидимой нитью. Не оборачиваясь, она чувствовала напряжение Элли, когда рылась в сумке Холлиса. Одежда аккуратно сложена: рубашки, носки, брюки, кроссовки. Роман в мягкой обложке, закладка — сложенная газетная вырезка. Что-то о похищении.
— Может быть, мы слишком остро реагируем? — сказала Элли. — Что, если Холлис действительно пошел прогуляться.
— Как ты?
— Что?
— Лорна сказала, что ты прогуливалась сегодня утром.
— Когда она это сказала?
— Когда мы были внизу. Боже, неужели ты так же держишься настороже со своим Дэвидом?
Мэв почувствовала на себе взгляд Элли. Хихиканье прекратилось.
— Откуда тебе известно имя моего мужа?
— Потому что ты сама о нем рассказывала.
Когда Мэв делала шаг, Элли делала два, как привязанный к руке йо-йо. Наконец она приблизилась к Мэв достаточно близко, чтобы схватить ее за руку.
Но Мэв высвободилась.
— Я не помню, чтобы говорила при тебе что-нибудь о Дэвиде.
— Говорила. Здесь наверху ничего нет. Пойдем.
Свет в коридоре вызывал головную боль. Мэв с удовольствием выкрутила бы все лампочки и разбила их об пол.
— Ты, может быть, этого не знаешь, но я внимательно отношусь ко всему, что говорю, — не отставала Элли.
— У тебя навязчивый невроз. — Мэв ущипнула себя за переносицу, надеясь унять подступающую мигрень. — Мы поднялись сюда, чтобы искать Холлиса. Мы его не нашли. Давай спустимся вниз. Кого волнует твой тупой лысеющий муж?
— Откуда ты знаешь, что он лысеет?
Мэв прикусила язык.
— Разве это не происходит со всеми стариками?
Элли сложила руки на груди, как разочарованная школьная учительница.
— Неужели так трудно сказать правду?
— А когда кто-нибудь из нас говорил правду?
В это самое мгновение Мэв снова очутилась на Колдуэлл-стрит — спорила в гостиной, инстинктивно избегая взгляда Каллума. Хотя сейчас Каллума не было, прежняя тревога, как паук, подползла к горлу.
Потом она увидела, как Элли тянет манжеты своей рубашки, прикусив верхнюю губу, и поняла, что та чувствует примерно то же самое.
— Ладно, — выдавила Мэв. — Я видела твоего мужа на «Фейсбуке»[10]. Довольна?
— Но мы не друзья на «Фейсбуке».
— Я нашла тебя. Теперь мы можем закрыть тему?
Элли перестала жевать губу.
— Наверное, Джилли была права насчет моих настроек конфиденциальности. Джилли — моя дочь, но я полагаю, ты и это знаешь.
Мэв предпочла не отвечать. Если бы только она могла достать из кармана карточки с цитатами. Прочитать их. Но они еще больше смутят ее.
Она принялась теребить ручку ближайшей двери.
— Извини, что я проигнорировала твой запрос зафрендиться, — сказала Элли.
— Ты не игнорировала.
— Подожди. Ты, кажется, отправила его несколько лет назад, да? Но Дэвид начал лысеть с прошлого лета.
Мэв пошла дальше по коридору, пытаясь увеличить расстояние между ними.
— Я иногда ищу тебя в Интернете. И Лорну. И Холлиса. Изредка Оливера. Это не преступление.
— Вероятно, нет. Но какой в этом смысл?
— Такой, что мне больше нечем заняться! Вот и все. Довольна, принцесса?
— Не называй меня так.
Элли нахмурила брови.
— Почему же? Мы всегда тебя так называли. Ты такая и есть, разве нет? Принцесса Элли и ее идеальная жизнь. Ты продаешь мыло и лосьоны и живешь в огромном доме, который официально зарегистрирован как исторический памятник. А Лорна? Она работает в Эдинбургском университете, куда меня бы никогда не приняли, как бы я ни старалась. Холлис — полицейский детектив, а Оливер участвовал в шоу Dragons’ Den[11], пусть и не нашел инвестора, а кто я? Никто. Безработная на пособии. У тебя особняк в Ричмонде, а я живу у своего брата, благо у него есть лишняя комната. Чтобы мне было легче, он платит мне за то, что я присматриваю за его детьми, как няня с проживанием. Именно такой ты меня всегда видела, правда?
Наступило долгое молчание. Где-то внизу Лорна и Оливер, осматривая помещения, возможно, вели такие же споры, но что с того? Прошлой ночью Мэв поклялась себе, что с ними она будет другой. Сильнее. Но хватило всего лишь пары язвительных замечаний Элли, и вот уже все ее намерения пошли прахом. Она должна держать себя в руках.
— Я не хотела тебя расстраивать. Я всегда надеялась, что у тебя все получится.
Не получилось.
— Не лги, Элли. Ты вообще никогда обо мне не думала.
Мэв подергала ручку двери, ведущей на чердак.
— Я спущусь и поищу ключ.
— Не пойти ли мне с тобой?
— Лучше не надо.
Мэв убежала от Элли в слезах. Она ненавидела себя за слабость.
Почему она всегда плачет, когда чувствует напряжение? Почему не может разозлиться, заставить себя презирать их всех? Вместо этого она впадает в уныние. Это все Каллум виноват. Если бы он не умер, она бы могла жить нормальной жизнью. Может, даже добиться успеха. Но это глупо, нечего и думать об этом. Каллум не виноват в том, что она здесь и льет теперь слезы. Точно так же он не был виноват, когда она провалила экзамен по математике, или разбила чайник, или неправильно рассчитала расходы и у нее кончились деньги на еду. Сколько раз он платил за ее обед или ужин в пабе? Мэв сбилась со счета, но зато точно знала, сколько раз она сама отплатила ему за добро: ноль легко запоминается. Но в эти выходные у нее есть шанс исправить несправедливость, ведь так?
Задумавшись, Мэв не заметила веревку, пока не наткнулась на нее. Она миновала главную лестницу и забрела в крыло дома, закрытое на ремонт. Тонкая веревка, отгораживающая проход, вяло закачалась. Мэв схватилась за нее, чтобы остановить движение, но потом в досаде дернула. Зачем она рассказала Элли о том, что искала ее на «Фейсбуке»? Когда она научится держать язык за зубами? Она сжала веревку. Всё. Больше никаких слез. Нет у нее причин плакать.
Тонкий крючок в стене, к которому был привязан конец веревки, вылетел.
— Ну конечно, — пробормотала Мэв и наклонилась, чтобы поднять его и закрепить. И тут она услышала чихание.
— Эй? — Вздрогнув, Мэв посмотрела в полумрак.
Тишина.
Она оглянулась, но сзади никого не было. Да и не ожидала она кого-нибудь увидеть. Звук доносился из отгороженного крыла. Там никого не может быть.
— Эй? — позвала она еще раз.
Ответа не последовало.
Коридор пустой. Двери во все комнаты, насколько она могла видеть, закрыты.
Она прислушалась.
Тишина.
И вдруг до нее донесся слабый скрип, как будто очень тихо закрыли дверь. Ночью она уже слышала такой скрип.
Мэв бросилась к главной лестнице и побежала вниз. Из подвала доносились голоса Лорны и Оливера. Она двинулась по узкому коридору, ведущему в заднюю часть дома. Серое небо за окнами усиливало ощущение мрака и уныния. Если она пойдет по этому коридору направо, то окажется под закрытым крылом наверху, правильно?
По дому эхом разнесся крик. Мэв замерла.
— Элли…
Элли снова закричала. Мэв бросилась обратно к лестнице и по дороге столкнулась с Оливером и Лорной, которые выбежали из столовой.
— Где она? — спросил Оливер.
— Не знаю. Наверху.
Оливер побежал к лестнице. Мэв последовала за ним.
— Вы должны были оставаться вместе! — крикнул Оливер, обернувшись.
— Мне показалось, что я кого-то видела!
Лорна схватила ее за руку.
— Кого ты видела?
— Никого. Я имею в виду, мне показалось, что я кого-то слышала.
— Холлиса? — спросил Оливер, когда они поднялись на второй этаж.
— Не знаю.
— Но ты была в этот момент внизу. Почему ты бросила Элли?
— Я не бросала! То есть я ушла, но…
Элли снова закричала, и на этот раз крики беспрерывно следовали один за другим. Они взбежали на верхний этаж. В узком коридоре звук усилился.
Оливер подскочил к закрытой двери справа от них.
— Элли? Что происходит? Что случилось? Элли!
Ручка заскрежетала. Дверь не поддавалась.
— Элли, впусти меня!
Он ударил ногой в дверь.
— Ой! Черт!
Хромая, Оливер отступил назад.
— Что за сучьи двери? Зацементировали петли, что ли? Элли!
— Тише, — сказала Лорна.
Крики прекратились. В наступившей тишине стало слышно, как открывается замок. Перед ними появилась Элли. Левую руку она держала так, будто поранила, но в остальном, как им показалось, была невредима. Она протиснулась мимо них и, пошатываясь, пошла по коридору.
— Элли, милая, — сказал Оливер, догоняя ее. — Успокойся. Все в порядке. Я здесь. Успокойся. Расскажи нам, что случилось.
Он попробовал взять ее за руку, удержать, но Элли выдернула руку и двинулась дальше по коридору. Оливер пошел следом. Она остановилась у бра и подставила руку под свет — красные следы были похожи на царапины.
«Что это было? — подумала Мэв. — Кто мог это сделать, если Лорна и Оливер были внизу?»
Элли опустилась на пол, ее лицо блестело от слез.
— Что случилось? — спросила Лорна у Мэв.
— Не знаю. Помнишь, я говорила, что мне показалось, будто я кого-то услышала? Я пошла искать ключ от чердака, стала спускаться вниз, кого-то там услышала, потом спустилась вниз, и тут ее крик…
— Ты кого-то там услышала наверху и спустилась вниз? — рявкнул Оливер. — Какой, черт возьми, в этом смысл? Ты убегала, так, что ли?
— Я не убегала, просто путаюсь в словах. Я пошла вниз, чтобы найти ключ от чердака, а потом мне показалось, что я кого-то услышала, и тогда…
— Стойте. Там… Посмотрите. — Шепот Элли заставил их замолчать. Она качала головой взад и вперед, как будто у нее был припадок. — Просто посмотрите! — Она указала на комнату.
— Хорошо, хорошо.
Оливер потрепал Элли по плечу и пошел к комнате.
И тут же, бледный как смерть, попятился, охваченный ужасом.
Мэв обменялась взглядом с Лорной, и они вместе шагнули к двери.
Стены того же бледно-желтого оттенка, как на Колдуэлл-стрит, были испещрены каплями засохшего клея. Большой деревянный шкаф, накренившийся вправо, из-за того что у него не хватало одной ножки, был придвинут к стене; на полу валялись пустые коробки «Чикен Коттедж». Над пружинной кроватью висел плакат группы Bon Jovi.
Это была почти точная копия прежней комнаты Холлиса. Единственным отличием было положение открытого окна, из которого высунулась намокшая занавеска. Но не из-за этого Оливер давился за дверью от рвотных позывов, а Элли мычала себе под нос. Дело было в том, что лежало на кровати.
Им не было нужды проверять, жив ли он. Половина черепа была раздроблена и вдавлена внутрь головы. Кровь залила всю левую сторону лица до воротника желтой куртки.
— Холлис, — прошептала Мэв.
Помутневший правый глаз уставился на нее.
Она была не в состоянии смотреть дольше.
Лорна подошла ближе.
— Что вы там делаете? — послышался голос Оливера из коридора.
Возле головы Холлиса лежал конверт, их которого торчал голубой уголок записки. Лорна выдернула конверт из-под матраса и потащила Мэв за собой в коридор, закрыв за ними дверь. Обе опустились на пол.
Когда Оливер увидел, что держала в руке Лорна, он замотал головой.
— Не надо, — проговорил он. — Не открывай это, Лорна.
Но она открыла.
Уйдите только раньше срока,
Вот Холлис не ушел далёко.
Кто Каллума убил — признайтесь.
Иль здесь навечно оставайтесь.