ет, не подумайте, что мы идентичны. Повсеместно можно найти что-то оригинальное: улучшенные комбезы, несерийное производство.
Такие штуки могут приятно порадовать глаз. Они могут удивить и даже вдохновить. Особенно нравится подобное женщинам, которые не хотят быть похожими на других. Всё бы хорошо с этими модными вещами, да я их не люблю, уж простите мне мои старческие предрассудки. Красные кирзовые сапоги, конечно, стильные и красивые.
Они радуют глаз, выделяясь из общей серости, губительного дыма цивилизации. Отдельные модницы женского племени приваривают к ним высокую платформу, украшают разноцветными осколками битого стекла. Смотрится неплохо, но кирзовый сапог должен быть чёрным, и вот почему.
Был я на заводах, где делают сапоги, по долгу службы приходилось. Занятие – описывать эти будни – не самое лёгкое, передумывать каждую строчку тысячу раз – удовольствие сомнительное. Так было и со мной, всё редактору не нравилась статья, переписывай ещё.
Но я оказался упорным, и вот редактор уже давно на каторге, а место его занял я. От всякого человека есть ключ – а от иных целая связка ключей. А что насчёт сапог, друзья – чёрный сапог не привлекает внимание ни охраны, ни негодяя, потому это наилучший цвет для него. Формально преступности у нас нет, однако тюрьмы переполнены, пускай и называют их заводами. Но мне-то виднее, я изъездил Сферу вдоль и поперёк: преступность есть, как её ни назови.
Модные вещи вдохновительны и красивы, и радуют глаз, но есть одна беда. Да, именно так: они ненадёжны. Что делать, если подошва начнёт отрываться? Сапог с дыркой так же бесполезен, как шляпа».
Александр отрывается от лэптопа. Двадцать минут он изливал свою душу на экран. Подумать только, он проделывал такую же операцию сотни, если не тысячи раз. Статьи, очерки, обзоры. Планы мероприятий. А тут – ладони вспотели, хотя самому холодно. Тело бьёт озноб. Ему бы выйти в редакцию, налить себе чашечку тёплой воды. На его карточке ещё осталось две или три порции до конца недели.
Но… Если они увидят? Обратят внимание? Здесь все – такие, здесь каждый смотрит, ищет. Доложить. Настучать. Это – правило жизни, Закон, нельзя забывать об этом. Поэтому Алекс просто делает несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Потом - достаёт карту памяти. Спрятал её в сапог. Кладёт тайный лэптоп в сейф, под толщу полезного хлама. Готово. Теперь он – преступник. Он нарушил Закон, и ждёт его каторга – это в лучшем случае. А в худшем…
Запись 2
Музыка, музыка – одна из безусловных свобод человека. И сегодня Алекс слушает особенно печальные, особенно трогательные мелодии. Он смотрит сквозь иллюминатор, и видит улицу, покрытую дымом. Сквозь него плыли машины, шли люди – почти на ощупь. Если бы у них не было навигаторов, они бы просто заблудились в клубах дыма и копоти.
Главред очень хочет расслабиться. Нужно спуститься в метро. Там, только там можно купить нечто, запрещенное давным-давно. Спиртное. Кислородный баллон. Красивые трусы для своей женщины. Или алкоголь.
Потом – прийти домой, закрыться. Выключить свет. Расстелить кровать и притвориться, что спишь. Нет, Стража вряд ли будет проверять, но один раз было и такое. Всё-таки, Главред. Это не какой-нибудь там клепальщик патронов. Не штукатур-пластификатор. И даже не библиотекарь.
Алекс заходит в Метро. Кто и когда построил его? Зачем? Метро – столь же бесполезный конструкт, как и шляпа. Он бродит по коридорам, выискивая то, что ему нужно. И вот - торговец в тёмной, выцветшей робе. На стенах из мрамора – граффити, странные надписи, замазанные поверх тысячи раз. Но они всё равно проступают сквозь слои краски.
- Дам пять талонов, - Главред показывает жест, который в этом мире означает только одно: выпить.
- Двенадцать, - отвечает торговец. Его голос искажает маска. Алекс бы усмехнулся, но… Двенадцать талонов! Это очень, очень дорого.
Торг. Отрицание, снова торг. Сойдясь на восьми фантиках, они свершают свою нехитрую сделку. Мензурка надёжно спрятана в рукаве. Если найдёт патруль, мало того, что придётся отдать, так ещё и талонов сверху накинуть. Чтобы Стража не дала делу законный ход и он смог избежать каторги. Но Главред пойдёт домой аккуратно, тихо, чтобы никому не попасться на глаза.
Очень хочется закусить спиртное макаронами или консервированным овощем. Бутербродом с протеиновой колбасой. А ещё лучше – кусочком горячего хлебушка из синтетической муки. Как это вкусно! Очень хочется. Но такая роскошь доступна лишь избранным. Энергохлеб… Когда он пробовал его последний раз? Смесь, сдобренная синтомаслом. И одобренная Правительством. Жить можно!
Раз уж он преступник, почему бы не стать им на все сто процентов? Алкоголь приятно обжигает слизистую оболочку, быстро попадает в желудок. Головокружение. Сладкая дрёма и расслабление. Алекс достаёт второй бук, который принёс с работы. А потом – ещё одну карту памяти, коих в редакции полно. Просто девать некуда! Так почему бы не украсть сотню-другую и не спрятать у себя дома?
Александр делает то, что совершают лишь настоящие преступники. Пишет здесь и сейчас, ночью. В полной темноте. Пьяный! Если Стража зайдёт, они ничего не поймут. Подумаешь, Главред работает дома? А на самом деле, на самом деле… Преступник продолжает своё коварное злодеяние.
«Здравствуй, читатель будущего! Первая история получилась слишком сумбурной, слишком расплывчатой. Уверен, понять что-либо из неё невозможно. Вот я шляпа! Так привык к миру, что вокруг меня… Так сильно, что даже не могу посмотреть шире. Пытаюсь представить будущее… Напрягаю свой мозг, чтобы увидеть яркую картинку, а не серый дым.
Почему я уверен, что мир ждёт будущее? Потому что мы уже достигли дна. Да. Я должен признаться, что Сфера – это дно. А значит, в будущем человек от дна оттолкнётся. Всплывёт. Будет жить радостно, будет кушать энергохлеб каждый день. И тут – найдёт мои записи. Они нужны, чтобы опять не утонуть. Чтобы на дно не уйти.
Итак. Я уверен, что мир изменился. Убеждён в этом, потому что иначе просто не может быть. Ты живёшь в будущем без прошлого: без вчера, без истории. И мои записки помогут тебе узнать, каким был мир раньше. Я нарочно не ставлю даты – это не имеет никакого значения.
Если ты нашёл записи и расшифровал их, то… Ты очень одарённая личность. Убеждён – такой же журналист, как я, или учёный, или, чем свет не шутит – руководитель. Потому что код к записям – разный. Простая предосторожность. Это нужно мне, чтобы продержаться как можно дольше. Код хоть и разный, но простой. Нужно подобрать шифр, я оставил его в начале каждой заметки. Больше – для себя.
Раз уж я главный герой своего повествования, стоит раскрыть свою личность хоть немного. Выгляжу я необычно. Чёрный комбинезон, противогаз-маска, с защитными окулярами. Иногда я надеваю красный обод на шею – отдаю дань прошлому, дресс-код любого художника.
Подобные знаки отличия раньше носили представители творческих профессий. Маска – это конституционная гарантия государства, непременный атрибут социального общества. Если у тебя нет маски, значит, ты либо преступник, либо зверь, что в принципе равнозначно. Хотя в жизни всякое бывает. Можно ведь и банку с пилюлями где-нибудь забыть – не убивать же из-за такого?
На меня обращают внимание в силу моей внешности, я как глоток воздуха в мире ядовитых газов. Но узнать друзей в этих ужасных намордниках нелегко. Да и нет у меня друзей, если разобраться. Как говориться, друг до каторги доведёт. Это ещё мой дед сказал, а он хорошо понимал смысл подобных вещей. Умный был дед, да где он?
Сейчас я иду по улице и вижу много непонятных ребёнку вещей. «Папа, а что это за дяди?» - спросил меня однажды мой сын. Я был погружён в свои мысли, и с трудом оторвал от них себя. Думаю, действительно: что за они? Вот если бы внезапно потерял память, смог бы разобраться в Сфере? Понять, что тут и как? Ответ – нет. Всё слишком сложно. Но я попытаюсь объяснить читателю, а заодно и себе якорь оставлю. Кстати, что такое якорь?
Идём мы по проспекту… Можно было бы и проехать, но коли день хороший, почему бы не пройтись? Сейчас здесь и там – уличные торговцы, они носят синюю униформу-комбинезон, абсолютно идентичную на первый взгляд неопытного ребёнка. Но я прожил довольно много времени, и потому поучаю своего сына. С поставками новой униформы всегда проблемы, и бывает, новичка в торговле можно узнать по цвету одежды.
Если она светло-синяя, почти голубая, то с таким можно торговаться. Самые матёрые, в почти чёрной одёжке могут втюхать любую шляпу – сам ничего не заметишь. Но бывает по-всякому. Бывает, опытные торговцы специально покупают новые комбинезоны, и используют маскировку для повышения собственной прибыли. Это всё тонкости, и вникать в них долго и неинтересно.
Кстати, вы знаете, что такое шляпа? Это такой древний предмет одежды. Должен защищать от солнца. Но мы носим маски, а ещё – плотные шлемы, которые спасают нас от грязи внешнего мира. И поэтому шляпа – абсолютно бесполезный атрибут. То, что и даром не нужно. Вот так.
Торговцы продают фильтры, воду и питательную смесь в жестяных банках. Официально, то есть по закону. Но ведь любой торговец может продать что угодно, всё у него найдётся, нужно только спросить. Не с собой, так дома. Не дома, так в тайнике. Не для тебя, так для друга. Обязательно есть. Специально для официальных товаров в наших масках 2 отверстия, одно для моей любимой воды, второе – для жидкой пищи. Можно есть и пить прямо на ходу, и это мне нравилось всегда, есть сидя неудобно и непривычно. Хотя кто знает, что эти ребята в иссиня-чёрных комбинезонах добавляют в банки?
Думаю, что в будущем торговцев уже нет. Их непременно заменит машина-распределитель. Слышал, что её создают наши умы, но пока что работа не спорится у них. Трудно такую машину создать: всегда есть соблазн себе взять чуть больше, чем остальным. Распределить, так сказать, в свою пользу. Мне вот кажется, что все торговцы – жулики. Недостойные люди, никогда я не писал о них в своих репортажах. Торговать – удел слабых.