Тягостное молчание. Виктор вздыхает и снимает маску. Тряпочкой он протирает свои очки, как будто хочет занять время. Потом поднимает взгляд. Главред вынужден признать, что цвет лица у его собеседника – здоровый, нет мешков под глазами. И выглядит он гораздо моложе своих лет.
- Давай, - говорит Виктор. – Снимай свою маску. Здесь воздух чистый. Из Клетки твоей ненаглядной он сюда не попадает. Попробуй.
На этот раз вздыхает Алекс. Долго не может решиться на этот шаг, хоть и понимает, что Виктор прав. Сняв маску, он делает глоток воздуха. Горьковато, но сносно. Лучше, чем на улицах Сферы. От того «воздуха» смерть неминуема. А этот – очень даже. Выходит, кругом обман, и в Метро вполне можно дышать.
- Что тебе нужно? – спрашивает Главред после долгого молчания.
- Не нервничай, Александр Р-101, всё в порядке. Ты уж прости. Не знаю, почему Феликс отрядил именно меня. Речи я читать не умею. Пишу я лучше, если что. Ну, лучше тебя точно.
С этим Главред хотел бы поспорить, но решил промолчать. Виктор улыбается. Эта его привычка, совершенно чуждая обществу Сферы, злит Алекса. Заставляет его волноваться. Чувствовать себя неуютно, что ли? Такое ощущение, что Виктор что-то задумал, и не хочет посвящать в детали своего собеседника. А ещё и говорит, что якобы тот пишет плохо.
- Чего хотел? – грубо спрашивает Алекс, не беспокоясь о реакции бывшего коллеги. Если Виктору не нравится – это его проблемы.
- Повидаться, - говорит Виктор. – Я рискую ради страны, ради Сопротивления. А к чему ты готов?
Молчание. Алекс и сам хотел бы знать, на что он способен. Чью сторону он хочет занять. Но… Есть ли смысл в спорах? Всю жизнь, тщательно и аккуратно, он этого избегал. Всю жизнь. А что теперь?
- У нас есть для тебя задание, - продолжает Виктор. – Тебе ведь понравилось яблоко? Там, на горе, много всего. А за горой… У нас – поля, фермы. Ты ведь знаешь, что это такое? Свежая еда. Леса. У нас есть воды столько, что хоть утопись. Мы ловим настоящее, живое мясо.
- Это чушь. Древние уничтожили планету, ты прекрасно знаешь.
- Да, это так, - кивает Виктор. – Уничтожили. Наверно, там было некоторое время ещё хуже, чем в Клетке. Но было это несколько столетий назад. А потом Мать-природа ожила, она восстановилась. Она такая же, как её описывали в древних энциклопедиях. Ты читал?
- Тебя ищут, - вместо ответа говорит Алекс. – Ко мне приходил инспектор Швак. Почему я не должен сказать ему, где ты?
Виктор смеётся. Долго, как будто Главред действительно сказал что-то смешное, но это не так. Что может быть серьёзнее интереса полиции? Алекс нечасто слышит смех, поэтому не может знать, насколько искренен его собеседник. Но есть ощущение, что ему действительно плевать на такую проблему, как ретивый инспектор.
- Послушай, Александр Р-101, - медленно говорит Виктор. – Больше нет никаких «я», «ты», «она». Есть только «мы». Феликс Мудрый видит будущее. И в нём есть место для тебя.
- Поздравляю его, - отвечает Алекс с сарказмом.
- Твоя жена – тоже мы. Знаешь, она много говорит о тебе. О том, что ты был поэтом. О том, как ты места себе не находил, когда потерял сына.
- Замолчи.
- Жена очень хочет быть с тобой. Я её понимаю. Но понимает ли её Феликс? Ради Сопротивления он готов на всё.
Молчание. Алекс хочет наброситься на Виктора, повалить его на землю, и бить, бить, бить. Он задел тончайшие струны его души. Мысли, которые он сам вынес на кладбище памяти. То, о чём совершенно не хочется думать.
- Держи, - Виктор протянул Главреду бумажный свёрток.
- Что это?
- Маска. Но не та, через которую дышат. И карта. Запомни её и уничтожь. Ты придёшь сюда в четверг, в семь часов после полудня.
- Зачем?
- Здесь собираются все, кто с нами. Мне пора уходить. Александр, помни о своей жене. Помни о нас, хорошо?
Он надевает маску и открывает дверь. Алекс вынужден последовать его примеру – воздух становится горьким.
«Порой мне начинало казаться, что я сплю. Ибо человеческий разум не в силах вынести гнёт такого количества фантазий. Феликс реален – в этом не может быть никаких сомнений. Как и в том, что через своего агента он предоставил мне карту метро. Её я принёс домой – зачем оставлять другим? Оказывается, катакомбы обширны. Если верить им, то любой гражданин мог выбраться за пределы Купола.
Но столь же реален магистр Крокс. А работа, предложенная им, была пределом моих мечтаний. Кто бы мог подумать, что Глава говорит не то, что думает? Вернее, что кто-то другой вкладывает все эти мысли в его светлую голову? Бассейн и фрукты. Это было лучшее, что произошло со мной в жизни!
Независимо от того, чью сторону занять, мне всё равно нужно идти в Редакцию. Нужно трудиться и делать вид, что всё по-старому. Но я совершенно не подумал о том, что вчера меня увезли в самый разгар рабочего дня. И что коллеги не знают, где я и что со мной. Я ожидал увидеть траур, слёзы и печаль, но…
Даниил-136 восседал на моём кресле перед своим столом. Когда он успел вытащить его из моего кабинета? Остальные работники так и ютились на табуретах, как им положено. У кого-то я увидел свой лэптоп (слава Главе, первый, а не резервный, на котором пишу всю эту крамолу!), у кого-то – небольшие безделушки, привезённые из странствий по Сфере и из-за её пределов. И все сотрудники глазели на меня, как на мёртвого.
- Что здесь творится?! – рявкнул я так громко, что было сил. И ударил по крышке металлического стола.
- Как… Что? – спросил Даниил, словно ничего не случилось. – Мы готовим «Истину»!
Когда я ушёл в Центр выдачи за смесью и вернулся обратно, почти всё моё имущество было на месте. Кто-то даже любовно протёр стол и монитор бука. Вот только моя гордость, настоящая ручка (инструмент для записи древних) так и не нашлась. Заявлять об этом в полицию, разумеется, я не стал».
Запись 25
Владимир связал Поэта крепко-накрепко: тот не смог бы выпутаться без острого ножа и посторонней помощи. Странно, но пленник взирал на них без страха, а с широкой улыбкой – словно был рад видеть старых друзей. И Владимиру, и Феликсу не до шуток. Им крайне не нравился человек, который приходит в деревню и исчезает, когда вздумается. Который обманом уговорил их наврать Александру.
А ещё - как ведут допрос, они понятия не имели. Как и желания этим заниматься. Вести протокол? Но здесь, на свободе, бумага – дефицит, а чернила – редкость. Рассказать всей деревне о том, что произошло? Владимир извлёк из чехла длинный нож, чтобы решить проблему радикально. Но Феликс перехватил его руку и откашлялся, готовясь говорить.
- Виктор, - сказал вождь спокойным голосом, без тени обвинения и упрёков. – Мы не понимаем тебя. Ты пришёл из ниоткуда, словно ветер. Ты воспламенил наши сердца своими рассказами о том, как много мы можем сделать для людей. А ещё… Ты рассказал нам красивую историю, но ты врёшь. Врёшь, Виктор.
- Как собака! – зачем-то выкрикнул Владимир, хотя он понимал некорректность сравнения. Во-первых, Поэт ничуть не похож на собаку, во-вторых, насколько можно судить, эти преданные животные вообще не разговаривают.
- Тише, тише, Влад, - попросил вождь, успокаивая его. – Мы пустили тебя в деревню, Виктор, не для того, чтобы ты убегал. У нас много врагов. И если те, кто сидят в Клетке, узнают про свободу раньше времени… Трудно представить, что будет. Но скорее всего, для деревни это закончится плохо.
- Друзья, - улыбнувшись, сказал Поэт. Хотя и у Владимира, и у Феликса насчёт дружбы были серьёзные сомнения. – Всё – правда. Я вас не обманул.
- А Комитет восстания? – снова закричал Владимир и вонзил в деревянный стол нож. Резкий жест не произвёл на Поэта никакого впечатления. – Ты это придумал! Ты заставил нас обмануть того мужика, как его…
- Александр Р-101, главный редактор «Истины», - подсказал Виктор с неизменной улыбкой. – Истина есть, друзья, и она где-то рядом. Правда в том, что такой Комитет действительно существовал. И сейчас я расскажу вам двоим всё подробно. Это реально интересная история!
Феликс сразу же забыл все обиды и выдвинулся вперёд. Лицо его просветлело и воссияло. Очень любопытный, вождь любил истории больше всего на свете. Он мгновенно достал свою трубку, весёлый табак и приготовился слушать. Иногда Владимиру казалось, что этот старик из-за частного курения своего зелья обитает в двух мирах одновременно. Но он-то (он!), герой и бывший солдат – совсем другого теста. Его так просто не обманешь.
- Кто тебе сказал, что мы будем тебя слушать? – грозно спросил Владимир, невзирая на протесты вождя. – Скажи, почему мне просто не зарезать тебя, как свинью? А тело – скормить животным в лесу, а? Какие вообще причины у меня оставлять тебя в живых, если ты такой весёлый и такой непредсказуемый?
Увы, крики и угрозы не произвели никакого эффекта. В глазах Поэта не появилось даже тени страха. Это одновременно и удивляло, и пугало героя. Он привык, что люди в целом предсказуемы. Они или подчиняются тебе, или ты подчиняешься им. Так было везде: и под Сферой, и за её пределами. А для подчинения любые средства хороши, особенно угрозы. Но Поэт… Поэт был каким-то особенным. И в его глазах горело пламя, долго смотреть на которое – просто опасно.
- Но вы же не такие, как цепные псы режима по ту часть Сферы, - сказал Виктор после недолгого молчания. – Вы ведь готовы потратить немного своего времени, самую малость, чтобы разобраться в проблеме? Чтобы узнать, правду я говорю или нет.
- Да! – согласился вождь без промедления. – Мы – другие. Помни, что они – не мы. Рассказывай уже свою историю. А то, видишь, Владимиру не терпится тебе кишки наружу выпустить. Может, ты хотя бы его увлечёшь, и он немного остынет.
Эти слова Феликс произнёс игриво, но с некоторым порицанием. И Владу стало стыдно за то, что он повёл себя именно так – агрессивно и безрассудно. В конце концов, вождь и старше его, и мудрее. Сколько раз Феликс был на волосок от гибели! Старик прав: почему нельзя просто послушать Поэта? А если вдруг этот человек окажется опасным – уничтожить его, но спустя некоторое время?