- Что сегодня? – спрашивает Алекс, заходя в редакцию. В последние дни ему всё труднее работать так, как это было раньше. Противно смотреть на физиономии членов своей команды. Физиономии членов! Этот каламбур почему-то веселит Главреда, и он хихикает.
- Читаю сводку, - отвечает Даниил-136, глядя на него с лёгким недоумением. Он должен читать свежую информацию от Полиции. Иногда он запрашивает дополнительные данные, чтобы разнообразить статью. Его задача – искать новости, которые можно опубликовать в «Истине». – Вот смотрите, шеф. Какая-то старушка свела счёты с жизнью. Никогда этого выражения не понимал. Какие могут быть счёты с жизнью?
- Угу, - рассеянно кивает Алекс. – Эта новость не годится. Дальше.
- Нет, шеф, я ещё не закончил, - надул губы Даниил. – Ну, по большому счёту, какой счёт кому-то может предъявить жизнь? Уж извините за тавтологию. Смерть, что ли? Так это, по идее, она его предъявляет.
- Хватит, Даник, - просит Галина и улыбается. – Видишь, шеф сегодня не в духе. Расскажи ему какую-нибудь другую новость.
- Да, - кивает Главред. – Есть такое. Эти события… Так и крутятся вокруг меня. Так и кружатся. Ещё ты про свои счёты…
- Нет, в принципе, это выход, - не унимается Даниил. – Допустим, живёт-живёт мужчина, лет 40. Всего в жизни добился. Но семьи нет, детей нет. В карьере ничего нового. И он по сути ничего нового сказать не сможет. Почему бы ему не свести счёты, а? Может, кто-то помоложе, поудачливее хочет…
- Замолчи! – закричал Алекс и хлопнул кулаком по столу. – Что за… Субординация! Я сказал – следующая новость! Ещё сводки есть?
- Ничего, - надул губы Даниил пуще прежнего. – Остальное – так, мрак и пустота. Или вот ещё выражение есть. По большому счёту. Почему по большому? Типа, сходил по большому, я вот…
Алекс идёт в свой кабинет с отдельным входом и закрывает перегородку. Пусть Даниил упражняется в своём красноречии перед Галиной или в гордом одиночестве. Да уж, этот выскочка его утомил, но… Что он знает о жизни? Он не был в Пустоши, где можно дышать свежим воздухом без маски. Он не был во Дворце, где огромный бассейн воды. Ничего, пусть себе выделывается. Совсем чуть-чуть – и заживём.
Главред открывает лэптоп, чтобы написать какую-нибудь заметку. Но – мысли как назло не лезут в голову. Стремятся в обратном направлении. Пустота. Нет времени хуже, чем перемены. Он снова возвращается к Даниилу. Конечно, ему понятно, о ком идёт речь. О нём – Алексе, которому-де пора свести счёты с жизнью
Даниил – никчёмный выскочка. Подумать только, все его устремления начинаются и заканчиваются креслом Главного редактора. А кем мечтал стать сам Алекс в его возрасте? Хороший вопрос. Дневников он не вёл… Наверно, мечтал о большой семье, об отмене талонов и о какой-то ещё ерунде.
А сейчас – он мечтает жить во Дворце. Нет времени хуже, чем перемены. Ты с трудом понимаешь, что будет дальше – лучше или хуже. Неужели в 40 лет человеку пора думать о счётах с жизнью? Ведь всё только начинается! Дальше будет Дворец, и фрукты, и вода…
«Граждане не должны предаваться унынию. Это не просто грех, это – преступление. Ведь там, где печаль, начинаются мысли о добровольном уходе из жизни. Нельзя допускать подобного, и даже сама мысль должна стать противной каждому. Я знаю, какие мысли одолевают некоторых граждан. И какие-то из них даже могут поделиться крамолой с окружающими.
Серость. Тяжкие труды. Недостаточное количество солнечного света и небольшой по продолжительности отдых. Но – подумайте: это не навсегда. Ведь у Главы есть план, и мы обязательно достигнем процветания. Уныние, тоска – это подготовка к злодеянию, ведь своей беспросветной глупостью мы заражаем окружающих.
И в отдельных квартирах, и в общежитиях граждане сталкиваются с одними и теми же проблемами. В этом мы едины. А потому уныние – это движение назад, это топтание на месте, самое бесполезное в мире занятие. Долой уныние! Мы справимся со всеми тяготами. Мы победим. Мы превозможем.
Когда я вновь, спустя десятилетия, оказался за Сферой, я испытал страх. Ужас, ведь война, такая далёкая и близкая, снова цепко схватила меня за руку. Я увидел солдат, которые каждый день сражаются с невидимым врагом. Бесстрашных офицеров, отдающих приказы.
И только одно придавало мне сил – общество. Наше единство. Та цель, ради которой мы все существуем. И цель эта – наше Государство, по сравнению с которым каждый из нас – ничто. Долой трусость, долой уныние!»
Александр внимательно перечитывает свою заметку, делая ещё более позитивной и плакатной. Подходит ли это для речи Главы? И вообще трудно ли им быть, если мысли в твою голову вкладывают опытнейшие мастера слова? Главред ловит себя на мысли, что никогда не задумывался: а чем собственно живёт Глава?
Одним секретом меньше. Он не проводит часы и дни, слагая свои пламенные речи и придумывая искромётные шутки. Для этого у него есть как минимум один человек. А что, если кто-нибудь ещё и книги за него пишет? Значит, у Главы много свободного времени. Чем же он занимается?
Надевает неприметную маску, комбинезон и бродит по Сфере? Посещает заводы, где лично проверяет качество выполненного труда? Следит за нормой? Бывает ли он за Сферой, у военных? Все эти вопросы так увлекают Главреда, что голова идёт кругом. Если он теперь близкий к Нему человек, можно задать ему любые вопросы? Много чего узнать.
Он внимательно смотрит по сторонам. Идёт к сейфу и кладёт туда свой основной ноутбук. Пьёт стакан воды, выжидает. Задумчиво бродит по кабинету. А потом – достаёт из сейфа второй ноутбук, словно решил вернуться к работе. Но нет. Это – для личного. Для его крамольных мыслей, по сравнению с которыми самоубийство – так, мелочь.
«Я впервые задумался о том, кто есть Глава. Что есть Глава. Когда он появился на свет, в какой школе учился и кто были его родители. Самое смешное, что информации по этому поводу не найти ни в одном учебнике. Даже в самой красивой и хвалебной статье эти темы не затрагиваются. Почему?
И тогда одна мысль пронзила мою голову. Это было так больно, словно сын снова умер. А что если Глава – человек? Что если он такой же, как я, как ты, как она? Никто не видел его лица. Скорее всего… Что если он – всего лишь фигура, окружённая злыми и алчными людьми?»
Главред яростно удалил напечатанные строчки и обернулся. Ведь он забыл об осторожности, а значит – кто-нибудь может и прочитать крамольные мысли. Куратор. Это жирное недоразумение, у которого килограммы сахара. Нет, вряд ли: ленивый и бесхитростный, он тратит немного времени на свою работу.
Даниил! Эта пародия на журналиста… А что если он следит за ним? Что если он способен написать на него донос? Нужно держаться, держаться… Стать образцом и в работе, и в личной жизни. Не делать вообще ничего такого, что может навредить его карьере. А ещё… Послать ко всем чертям Виктора с его мечтами о переменах. Всё, хватит! Навоевался. Время пожить для себя.
Он снова проделывает комбинацию с ноутбуками. Только на этот раз выходит к своим подчинённым и неспешно разговаривает с ними. С каждым. Делает вид, что самым тщательным образом интересуется всеми вопросами «Истины». Многие удивлены. Галина улыбается ему, поправляет белую чёлку и грудь. Очень красивая девушка – её со временем можно будет забрать с собой, во Дворец. Хотя… Там таких красавиц немало.
Потом Главред возвращается в свой кабинет, достаёт рабочий лэптоп. Главное – не перепутать их. Иначе быть беде. Перечитывает заметку о том, как нужно бороться с унынием. Блестяще! Великолепно! Написано так здорово, что никаких сомнений не остаётся: работал профессионал.
«Как только я стану приближённым, сразу расскажу Ему, кто такой Куратор. Может, он найдёт на его место достойного гражданина. Идейного», - думает Алекс и отправляет свою заметку на вёрстку. Пятница заканчивается. Ещё несколько дней, или недель, или месяцев – и он займёт своё место на этом празднике жизни, и успеет насладиться им – сполна.
Запись 27
- То есть, мы идём наудачу? – спросил потрясённый Владимир. – Ты не уверен, что там будет Александр?
- Нет, - подтвердил Виктор. – На сто процентов – нет. Но… Знаешь, есть такое слово – интуиция.
- Конечно, знаю! – вспылил Влад. – Я, знаешь ли, не в пробирке рос. Знал бы ты, сколько новых слов там, за Клеткой…
Они брели по тёмному, сырому коридору, на потолке которого образовались белые наросты. Виктор освещал путь слабым-слабым фонариком, для работы которого приходилось крутить ручку. Но даже в слабых лучах электричества просторы поражали. Тоннелю не было конца. Он простирался на километры. Сначала ему было страшно: оказаться в таком коварном месте, которому сотни лет! А вдруг оно рухнет?
Потом страх, изнутри хватающий за внутренности, сменился азартом. Вот-вот они придут туда, откуда он сбежал много лет назад. Сфера. За пазухой Влад держал армейский нож в кожаном чехле. Аксессуар сделали лисицы и подарили в знак уважения. А на самом деле – банально из чувства страха. Феликс говорил, что племя лисиц называло его мудрёно – «убивающий взглядом».
- Сколько ты шёл? – спросил Герой.
- Час, - ответил Виктор. – Или два. Время за разговорами пройдёт незаметно.
- А если мы не будем тратить силы на болтовню, то быстрее дойти сможем, - отрезал Влад. Ему не нравился Поэт – и он сам не мог понять почему. Просто не нравился.
- Как скажешь, - кивнул Виктор и, казалось, прибавил шаг. – Ты ведь помнишь, какой он… Воздух под Сферой?
От одного воспоминания Владимир сразу же сморщился. Неужели ему придётся дышать этой гадостью? Кислая, прогорклая кислородная смесь, от которой зубы желтеют, а к горлу подступает комок. Сколько лет он дышал этим средством для уничтожения насекомых? У свободы тоже был недостаток: жарким летом летающие животные, казалось, собираются его сожрать.
К счастью, у Феликса на этот счёт ещё с весны заготовлены специальные мази. Провёл несколько полосок – и всё, нет насекомых. Правда, желание жить от жуткого запаха тоже несколько уменьшается. Но это лучше, чем поедание заживо москитами. А Поэт тем временем не унимался.