- Где сын? – спросил Владимир.
- У бабок, - ответил Феликс, не оборачиваясь. По его щекам бежали слёзы. – Что ты задумал?
- Спасти его, - просто ответил Герой и пожал плечами. – Скажи Поэту, что сегодняшняя встреча с Александром отменяется. Пусть он помогает тебе здесь с Леей. Скажи, что скоро мы пойдём освобождать Сферу.
- Клетку, - поправил его Феликс и тяжело вздохнул. – Хорошо.
По длинному коридору Владимир не просто шёл, а бежал. Казалось бы, откуда в нём берутся силы? Он периодически останавливался, чтобы при свете фонаря Поэта посмотреть на сына. Дышит. Глаза плотно закрыты, а выражение лица – серьёзное до жути. Совсем как нормальный человек, только уж очень маленький. Но там, на свободной земле, ему не выжить. Там он обречён.
И хотя до этого он встречался с Александром лишь единожды, он никогда не бродил по этим казематам, найти нужное помещение оказалось легко. Даже слишком! К его удивлению, Главный редактор уже был там. Владимир плотно закрыл дверь, и свет загорелся ярче.
- Александр! – сказал Герой, снимая маску. – Я пришёл сообщить тебе, что мы в шаге от победы.
- Э… - протянул Главред. – Тут, знаешь ли, всё сложно… Я много думал, и, кажется…
- Всё очень просто! – оборвал его Влад. – Всё, что тебе нужно сделать – это собрать людей. На центральной площади, например. Придумай что-нибудь. Напиши в газете, что будет демонстрация. Или митинг в поддержку Главы. У меня есть два десятка солдат.
- Два десятка! – вскричал Александр. Голос его дрожал, и раньше его никто не видел беспокойным. – Два! Ничего, что тут их – сотни?
- Как бы не так, - улыбнулся Владимир. – Пока Поэт будет вещать на площади, пока он будет их отвлекать… Мы захватим Передвижное правительство. У нас есть автоматы.
- Автоматы? – переспросил Алекс…
«Под Сферой никто не стреляет» - так гласит незыблемое правило, коему сотни лет. Да, поверхность Купола способна выдержать любые удары. Но… Мало ли что? Тем более, удары должны поступать снаружи, а не извне.
- Ты хочешь… Переправить их сюда? Своих солдат?
- Да, - кивнул Владимир. – Мы уничтожим Главу. И всех его прихвостней. Мы станем героями! Надо расходиться, времени нет. И…
- А что это у тебя? – спросил в недоумении Алекс. – Это…
- Это моя вторая просьба, - криво улыбнулся Владимир. – Это – мой сын. Пожалуйста, отнеси его к тем врачам, которые… Которые спасают таких. Пожалуйста, придумай что-нибудь.
«Увидев этого младенца, этого синего червя, нелепо извивающегося в шлеме, я хотел отказаться. Что я сделаю с ним? Куда понесу? Но, приблизившись к нему… Что дрогнуло в моей душе? Что шевельнулось? Что заставило меня схватить свёрток и очертя голову броситься наружу?
- Доктор! – умолял я шёпотом. – Вы должны мне помочь. Вы обязаны!
По долгу службы я знаком со многими. Да чего там! Почти со всеми важными людьми Сферы. Мне повезло, что главврач Родильного центра не просто рано приходит на работу. Такое чувство, что он там живёт. И что моя карточка допуска позволяет открываться тем шлюзам, в которые простым смертным путь заказан…
- Мать честная! – вскричал главврач. Кажется, его зовут Аркадий Б-283. – Да как же это произошло?!
- Это мой сын, - прошептал я. – Никто не должен знать, доктор… Ведь многие младенцы умирают. Но этот… Этот выживет! Он рождён до срока, знаю.
Главврач твёрдой рукой снял брезентовую ткань, которую Владимир приладил к шлему. Он достал оттуда ребёнка, и вид его умилял и пугал одновременно. Не больше половины от нормального младенца, он дышал с трудом и, казалось, синел на глазах. Врач извлёк из стола салфетку и принялся обтирать его, а потом – достал диковинный аппарат и начал аккуратно продувать лёгкие ребёнку. Малыш тут же порозовел и начал пищать.
- Ты смотри! – улыбнулся Аркадий. – Жить хочет. Эх, Александр! До каторги меня доведёшь. Значит, так. Никому и никогда не говори, для чего сюда приходил. Я сообщу тебе, в какой детский дом попадёт твой сын. Потом. А что мать? В больнице?
- Умерла, - прошептал я. Импровизировать приходится на ходу! – Это и боль моя, и печаль…
- Иди, борись с печалью, - приказал врач. – Малыша нужно спасать. Я сам этим займусь.
Не дожидаясь, пока я покину кабинет, Аркадий опрометью выбежал за дверь. Да, нам обоим очень повезёт, если об этом инциденте никто не узнает. Но, шагая в Редакцию, я не чувствовал страха. Нет. Только облегчение, эта приятная нега, будто всё сделал правильно. По моей щеке пробежала слеза, но смахнуть её не было никакой возможности. Всё эти маски!»
Запись 29
В помещении горел тусклый свет. Главред сидел за столом, пытаясь рассмотреть своего собеседника. Но увидеть его было непросто. С одной стороны, черты лица знакомые… С другой, кто же это? Знакомы ли они?
- Скажи честно, Александр Р-101… - просил магистр Крокс. – В чём я ошибся? Что сделал не так?
- Всё так, - пожал плечами Главред. – Всё. Просто так получилось. Честно.
- Ты понимаешь теперь, что нам всем конец? И тебе, и мне, и даже целой Сфере?
Александр открыл глаза. Он долго не мог понять, где находится и что делает здесь. Прокручивал в памяти события последних недель. До чего же всё перемешалось! До чего же перекрутилось! Может ли он вообще найти хоть какую-то логику в своих действиях? Так, давай вспоминать. С одной стороны, должность пресс-канцлера уже была у него в кармане. Он даже бассейн видел, настоящий бассейн!
Или другая сторона… Путь к свободе. Ведь Поэт с Владимиром как-то попадали в метро! Значит, туда можно пройти с внешней стороны Сферы. Да чего там, если бывший солдат умудрился своего ребёнка сюда затащить! Кстати, интересно, что с ним стало. Выжил ли он? Нет, не стоит отвлекаться от главной мысли. Почему всё пошло именно так и почему Владимир оказался не во Дворце возле Главы, не на свободе, где можно есть фрукты прямо с дерева…
А здесь, в тюрьме? На что он надеялся? Выживет ли он после стольких дней мучений и издевательств? Пожалуй, от боли у него просто помутилось сознание. Ведь какой-то план был. Логика в его действиях. Иначе и быть не могло! Он просто не влез бы в эту авантюру, если бы не был изначально уверен в успехе.
«Мысли плясали в моей голове, словно пыль под лучами света. Мне было тяжело. Двойне тяжело от того, что совсем недавно у меня было всё. И даже больше! Было ли это на самом деле? Или мираж, или это мне приснилось? Я подумал, что мне просто нужно сделать то, что хорошо получается – написать что-нибудь. Какую-нибудь статью, или эссе, или маленькую заметку.
Но здесь, в тёмной камере, нет моих лэптопов. Нет даже огрызка карандаша с клочком бумаги. А потому я представил у себя в голове, что снова сижу в своём кабинете. Что напротив меня – экран, тускло светящийся в темноте. О чём бы я написал тогда? Пальцы забегали по невидимой клавиатуре, а передо мною возникли строчки…
…Нескончаемый поток машин плыл в русле дороги, а на моих глазах разворачивалась целая трагедия. Молодого гражданина вели сразу пять стражей Закона, преступник шёл обреченно, опустив голову, и даже не пытался сопротивляться.
На углу улицы процессию ожидал огромный автомобиль, обшитый бронёй, лишь кое-где в теле этого монстра были небольшие технологические отверстия. Они созданы для того, чтобы отстреливаться в случае нападения, пусть даже такого не бывает. Пусть даже под Сферой никто не стреляет.
Значит, человек этот был ужасным преступником, и то, что его не расстреляли на месте, говорило лишь о ценности его головы: может вывести на целую преступную группу. Мне не было жаль его.
Но следом бежала мать, она кричала, билась в истерике и просила, чтобы её сына оставили. Маски очень смешно изменяют голоса, но её крики не вызывали улыбки. Почему её боль отозвалась во мне так, как будто она была моей? Почему мне стало жаль её, страшную, никчёмную женщину? Такие вещи я не научусь понимать никогда.
Как можно жалеть мать убийцы, или хуже того, разрушителя нашего строя, нашего идеального государства? Нелогично. Преступно. Ужасно, с любой точки зрения. Разве не знала она, когда растила своего отпрыска, что нарушать Закон нельзя? Разве не она виновата в том, что в какой-то момент не убила те мысли, которые превратили её ребёнка в зверя, за которым охотится полиция? Тогда почему мне её жаль?
- Александр Р-101! – услышал я стальной голос. – Вам нужно поесть.
Странно, до этого дня ни разу конвоиры не заговаривали со мной. Ни единого раза! Все эти дни и ночи прошли в тишине, если не считать нелепых попыток следователя разговорить меня. Смешных попыток! Только здесь, в заключении, я понял, насколько силён духом. Ни один, даже самый изобретательный маньяк, не сможет отыскать ключ ко мне. Ни один. Услышанное настолько озадачило меня, что я тут же ответил:
- Благодарю. Я не голоден.
- Точно? – переспросил конвоир, и в его стальном голосе были нотки человечности.
- Ну, голоден, конечно… - протянул я. – Но ведь отказывался от еды все эти дни. Вы даже не предлагали.
- Просто оставлю, - продолжил голос. Лица стражника мне так и не увидеть – он где-то там, за стальной дверью. – Просто оставлю это здесь.
Как только раздался лязг смотрового окна, я тут же подскочил на ноги. Из последних сил! Чего там говорить, мне ужасно, жутко, до одури хотелось кушать. На стальном подносе была средняя баночка воды, которую я выпил тут же, одним духом. Полегчало. Дальше – черёд питательной смеси. Всего одна порция, но уже что-то. Она тоже отправилась в недра моего желудка.
В уголке подноса лежало нечто, совсем маленькое… Крохотное. Что же это? Развернув свёрток, я увидел – и не поверил своим глазам. Два маленьких, жёлтых кусочка. Покажи мне их два месяца назад – ни за что бы не понял, о чём идёт речь. Но сейчас, но сейчас… Я понял всё. И вспомнил – тоже всё.