– А потом?
– А что потом? Не до того мне было. Кому это интересно? Разве только монахам, что сказки всякие собирают.
– Монахи есть?!! – Юрка аж взвился.
Старик крякнул от смущения, что проговорился.
– Да, есть монахи, есть… зря, что ли, лекарь наш к горам ходит? Ну да, за травками для лекарств. А где он их берет? У монахов. В горах на реке остров есть, там они и живут.
Этот разговор засел в беспокойной голове Юрки и никак не хотел оттуда вылезать. Мало того, что его манили неизведанные дали и нехоженые пути с загадочными тварями – эта была беда всего поколения, уже накрепко привязанного к общине, но теперь появилась тайна. Почему старшие это скрывали? Целая уединенная община монахов, живущая на отдаленном острове посреди реки. Зачем там жить так обособленно? И почему все о них знают, но скрывают это? Вопросы не давали Юрке спать уже третью ночь. Он ворочался на своей жесткой лавке, служившей кроватью, иногда приподнимая голову над подушкой убедиться, что его дядька спит глубоким сном, громко похрапывая и сопя.
«Нет, так больше нельзя». Он сел на скамье, свесив длинные худые ноги. Юрка считал себя очень опытным собирателем. Правда, все ходки, что были у него на счету, проходили под чутким оком дядьки, но зато их было уже под два десятка, а это немало. Он мог смело гордиться парой вылазок, в которых он вытаскивал своего более опытного напарника из передряг. Конечно, сколько раз при этом дядька вытаскивал Юрку из очередного приключения, в которое тот попадал ввиду некоего острого инструмента в заднице, мешающего ему жить спокойно, парень скромно умалчивал. В конце концов, дядька об этом не рассказывает, значит, так и надо. Определившись с уровнем своего мастерства, Юрка с уверенностью решил, что созрел для собственной ходки. Зябко пошевелил голыми пальцами на ногах, словно это движение подтверждало, что надо идти. Куда идти, он уже давно решил, – в Монастырь. Раз ходка его, то и выбор маршрута его. Юрка даже заулыбался в темноте от собственной значимости. Перед глазами стояли картины, где он с почетом возвращается от монахов с полным рюкзаком полезных трав для лекаря. Опять же, восхищенный и немного смущенный взгляд Катьки, первой красавицы общины…
Эти мысли выкинули Юрку из кровати. Что тут думать – уже взрослый и вправе распоряжаться собой сам. Он шустро натянул штаны, намотал портянки и всунул ноги в безразмерные кирзовые сапоги. Притопнув, испуганно обернулся на дядьку. Нет, тот спал, сладко посапывая под одеялом. Уже больше не рискуя, крадучись, Юрка вышел в сени, прихватив висящую на гвозде брезентовую куртку и походный вещмешок. Постоял возле шкафа с оружием, соблазняясь «калашом» напарника, но подумав, что надежней будет все-таки привычная двустволка, с которой ходил сам, забрал ее и ремень-патронташ, набитый патронами. Вот и все, осталось выйти в лес!
От этой мысли Юрка даже замер на пороге, растерянно озираясь. Деревня была обнесена двухметровым частоколом. Ограда сослужила неплохую службу, не раз сберегая общину от слишком любопытных диких зверей да лихих людей. Юрка еще помнил налет банды, который отбивали взрослые лет пять назад. Конечно, парень мог свободно и изнутри перемахнуть через препятствие, но посчитал ниже своего достоинства удирать из деревни, как нашкодивший пацан. С этим твердым убеждением он уверенно направился к воротам.
Ему повезло. Сегодня на посту дежурил дед Митяй. Нестарый еще мужчина со всклоченной седой бородой очень любил повозиться с детворой в свободное время, рассказывал им разные истории из жизни до войны, и это прозвище, которое дали дети, прикрепилось к нему как банный лист. Теперь даже взрослые, которые были постарше деда Митяя, нет-нет, а звали его так.
Юрка подошел к воротам и со вздохом уселся возле охранника, поставив ружье на приклад рядом с собой.
Митяй покосился на молодого собирателя.
– Что-то рано вы сегодня…
Юрка пожал плечами, мол, сам в шоке, но не его в том вина, и еще раз тяжело вздохнул.
Дед Митяй понимающе улыбнулся.
– Что, поднять подняли, а разбудить забыли? – Он потрепал Юрку по вихрам. – А напарник где твой?
– Одевается. – Юрка со скучающим видом посмотрел на забор. – Дед Митяй, пусти меня за ворота – я, пока дядька придет, малинки пособираю.
За оградой частокол обильно зарос диким малинником. Кусты отлично заменяли собой колючую проволоку, поэтому малинник не вырубали. Кроме того, днем, когда ворота были открыты, детей довольно часто отпускали пособирать ягоды под присмотром охраны. Какое-никакое, но лакомство. Юрка это знал и включил основным пунктом в план побега.
– Ты че? – Митяй покрутил пальцем возле виска. – Рано еще, нельзя ворота открывать.
– Да, рано, – согласился Юрка и снова тяжело вздохнул.
Дед Митяй прищурился и посмотрел на взошедшее над лесом солнце.
– Ладно, ты с ружьем. Только возле самых ворот. Я створки прикрою… если че – пали сразу с двух стволов.
– А че, если че?
– Да ниче… медведь, например. Ты что, не хочешь?
– Не-не, хочу. – Юрка вскочил и подхватил свою двустволку. – Я тут рядом, возле самых ворот. У меня ж полный патронташ. – Он для убедительности похлопал по поясу. – Могу цельное стадо медведей завалить.
– Иди уже, – засмеялся дед Митяй, – пока я не передумал.
Он тяжело поднялся с чурки, служившей ему скамейкой, и отодвинул тяжелый засов ворот. Выглянув наружу, хмыкнул. Лес на опушке был окутан сырым туманом.
– Охота ж вам в такую рань… – Что именно охота в рань, Юрка уже не дослушал. Он скользнул за ворота и скрылся в ближайшем малиннике.
Вот она, свобода! Пьянящая, дурманящая.
Юрка бежал по тропе, будто за ним гнались. Главное, отбежать подальше от общины, тогда никто не сможет нарушить его планы.
«Планы… А есть ли у меня план? Куда я бегу?» Эта мысль остановила парня лучше, чем бетонная стена. Он тяжело дышал, оглядываясь по сторонам. «Нужен план. Так можно бежать до самого Барнаула, но к монахам не приблизишься. Что там говорил дядька? В горах, на реке на острове, ходил лекарь». Юрка сошел с тропы и достал карту. Река? Ближайшая река была на юге, Чемал, на востоке огромное озеро, но это далеко – вряд ли лекарь так быстро обернулся бы, он отсутствовал в общине дня три. Значит, все же река. До нее было всего с десяток километров, но река на то и река, что можно пойти как по течению, так и против… А таких подробностей маршрута Юрка не знал. «Хоть назад возвращайся». Парень с сомнением поглядел на тропу, ведущую в общину. Нет, если вернуться, о походе можно забыть навсегда, да и о собирательстве тоже. Больше его за забор не выпустят. Он еще раз посмотрел на карту. «Ладно, дойду до реки, там дальше разберусь с направлением. Если уж лекарь один ходил к монахам, значит, не так это далеко. Может, следы найду его». Мысль успокоила. Он, матерый собиратель, мог дать лекарю фору в хождении по лесу – неужели не справится?
Определившись с направлением, Юрка уже не медлил ни секунды. Утренний лес дышал свежестью и чавкал мхом под ногами. Туман осел на листве крупными каплями, которые, скатываясь вниз, громко плюхались на коричневую мокрую кору, распыляясь водяной взвесью, чтобы потом снова собраться уже этажом ниже. Тяжелая капля стукнула Юрке по темечку и скатилась по стриженому затылку за шиворот. Парень выругался, попытавшись залезть рукой за воротник и дотянуться до беглянки где-то в области лопаток. Не вышло. Холодный водяной шарик быстро добрался до поясницы. Передернувшись от неприятного ощущения, он снова выругался, натянул на голову капюшон куртки и ускорил шаг. Мох под сапогами громко чавкал, приветствуя путника, а деревья укрыли его от мрачных небес, извергающих нескончаемую влагу. Лес плакал, он всегда рыдал. Как говорил дядька: тайга – наша грустная соседка. «Странное он лесу имя придумал, тайга. Как по мне, лес – он и в Африке лес. Хотя, если верить дядьке, этот лес простирается на север на тысячи километров, туда, где сплошной нетающий лед». Юрка попытался представить, сколько это – несколько тысяч километров, но даже озеро Телецкое, находившееся от деревни без малого в сотне километров, казалось на другом краю света.
Часа через два он вышел на нужную тропу, которая петляла между деревьями, теряясь в кустах и снова выныривая между толстыми стволами кедров и елей. Утоптанная земля больше подходила для похода, чем пружинящий мох, и Юрка ускорил шаг. Ружье оттягивало плечо, ремень постоянно сползал, стягивая за собой и лямку вещмешка, заставляя постоянно поправлять их. В конце концов парень не выдержал и взял оружие наперевес. Лес не внушал страха. Конечно, время от времени и сюда забредали голодные хищники, но даже они знали, что территория принадлежит людям, которые пока еще являются самыми опасными в этом мире, и за желание насытиться человечиной можно расплатиться жизнью. В окрестностях водились волки и рыси, изредка забредали и медведи. Но волки были опасны лишь зимой, когда сбивались в стаи и голод гнал их навстречу любой опасности. Рысь сама была очень осторожна. Здоровенный кошак, опасный и незаметный, мог одним ударом мощной лапы снести голову. Увидеть его – значит точно распрощаться с жизнью. Юрка очень боялся этого зверя, но, слава богу, водились они дальше на север, ближе к зараженным территориям. Медведя Юрка вообще никогда не видел. Дядька рассказывал, что живет эта громадина где-то за рекой в горах, в пещерах… и последние лет пять около деревни не появлялся.
Юрка трусил по тропке. Взгляд следопыта подмечал следы кабанов, косуль. «Вот отпечаток волчьей лапы… А это?..» Юрка не знал, чей это след. Он был похожий на… птичий, трехпалый, но размером с ладонь. Острые коготки взрыли почву, словно тварь за кем-то гналась или, наоборот, сама убегала. Юрка распрямился и посмотрел вперед. Тропа была явно звериная, но пользовались ей и люди: вот след от кирзового сапога отпечатался на поросшем мхом поваленном поперек тропы дереве, а вот – шерстяная нить застряла в ветвях. Юрка вспомнил, что точно такого же цвета была вязаная шапка у лекаря. Значит, он идет правильной дорогой. Приободрившись, направился дальше. Тропинка опять спряталась в густом кустарнике, парень раздвинул стволом ружья ветки и очутился на небольшой лесной поляне. Посередине свободного от зарослей пространства стоял огромный черный лось, и его широкие ветвистые рога, метра по полтора каждый, угрожающе развернулись к незваному гостю. Юрка замер как вкопанный. Казалось, зверь занял собой всю поляну, превосходя высотой в холке рослого человека – он повернул мускулистую шею и уставился карими, умными и почему-то грустными глазами на собирателя, задумчиво жуя сочную траву, ради которой и забрел на этот лесной луг. Игра в гляделки продолжалась минут пять, и первым не выдержал лось. Он громко фыркнул и топнул длинной ногой, как бы говоря, что не собирается уступать обеденный стол никому, даже человеку с ружьем. Юрка медленно попятился. Ружье, прижатое к груди, показалось ему маленьким прутиком, который не причинит этому лесному великану никакого вреда. Лось проводил гостя строгим взглядом, и как только тот скрылся в ветвях, возобнови