– Вот! Житие преподобного Серафима Саровского! – подскочил Ершик к святому отцу, пока того кто-нибудь не перехватил.
Конечно, опять напугал своим воплем, только вот вместо обычных в таком случае матюков удостоился крестного знамения. Сам виноват: действительно, неожиданно за спиной возник, не хуже бесенка.
Не книга даже это была, так, книжица с картинками для детей, но религиозных книг оставалось так мало… Отец Александр бережно открыл ее, просмотрел иллюстрации:
– Вот так, Ерофей, в жизни бывает, все рядом: и чудеса, и зло великое…
Что-то не припомнил Ершик зла в этой книжке – только про то было, как монаха разбойники побили, так он жив остался. Отец Александр правильно понял его недоумение.
– Слышал про город Саров?
– Нет, раньше не слышал.
– Был такой закрытый город.
– Вроде Полиса?
– Не совсем, но тоже без пропусков не пускали. Именно там и разрабатывали ядерное оружие, которое почти все живое погубило.
Ершик уже открыл рот, чтобы спросить, а при чем здесь святой старец Серафим, но вовремя его захлопнул – и без того своими нелепыми вопросами заслужил у батюшки прозвища еретика и нехристя. Так он же не по умыслу, а по незнанию… Вот, кстати, кое-что новое узнал: как называлось то место, откуда все зло в мире. Или опять неправильно понял? Решил не спрашивать, а послушать, батюшка всегда интересное рассказывал…
Держать слово, которое дал на посту, что от отца Александра сразу домой пойдет, Ершик, конечно, не собирался, а прошмыгнул прямо к третьей колонне на насиженное место, которое, к счастью, оказалось не занято. Народа для базарного дня было маловато, но зато голоса людей не сливались в привычный гул, будто клубившийся под сводом, и можно было разобрать отдельные слова. Вдруг и про красных что прояснится? Раскладывая перед собой книжки, Ершик подсчитывал, сколько можно добавить к цене, чтобы несколько дней не возвращаться домой и при этом не сидеть голодным. Обещание, данное самому себе, – это же совсем другое дело! Пусть и влетит от матери по самое некуда, но приключения того стоили. Сколько же они стоят, если патронами измерять? А чего считать-то, вот колбаса напротив лежит, фляжка для воды продается, спроси – и будешь точно знать, во что снаряга обойдется. Глядя на сталкеров, и сам Ершик именовал походную экипировку именно так. Вроде одет-обут, если никто по дороге не ограбит. Еще про оружие вспомнилось… А зачем? Нет, он точно знал, что даже если обвешается автоматами с ног до головы, в человека выстрелить не сможет. А в тварь? Ершик почесал макушку – он этого не знал, надо поразмыслить… Представил себе, как из темноты на него несется большое и страшное нечто, напоминающее тигра с картинки, которому воображение дорисовало еще костяной гребень на спине и острые рога, а у него самого в руках пистолет…
– Пацан, ты заснул, что ли? Сколько за «Робинзона»? – раздался откуда-то сверху звучный мужской голос.
Книжка Дефо была настоящим бестселлером! Выучил Ершик и такое слово, потому что продавал уже пятый экземпляр, повышая каждый раз цену: можно аукцион проводить – мешок патронов бы домой унес, да совесть не позволяла. На этот раз он придушил совесть в зародыше, средства были нужнее:
– Триста.
– Ты, типа, оборзел совсем!? За такую уйму можно весь базар купить!
– Вот пойди и купи, – нахально ответил юный барыга, без опаски глядя снизу на крепкого небритого мужчину, сильно смахивавшего на сталкера или охранника. Военной формы на нем не было, значит, скорее всего, не на службе, да и не местный вроде. Чего бояться-то? Тут свои в обиду не дадут, кто рынок держит и за порядком присматривает.
– Нет, до чего молодежь наглая! Ну, ты посмотри! – продолжал возмущаться незнакомец.
Мужчина, который продавал фонарь, сумку и веревки по соседству с Ершиком, протест не поддержал, усмехнулся только. Каждый старается содрать с покупателя побольше, не нравится – торгуйся, не хочешь – не бери.
– До ста сбавишь?
– Ни фига. – Оказывается, когда очень нужно, можно и совесть задавить. Потом, конечно, она оживет и будет изводить напоминаниями, но всегда найдется оправдание: не заставлял ведь покупать.
– Ну и сиди тут с этой книжкой! – махнул рукой предполагаемый вояка и отошел от картонки-прилавка.
Ершик проводил взглядом несостоявшегося покупателя: здоровый амбал в дорогой кожаной куртке, ростом под два метра, на затылке почти невидимый ежик светлых волос. Слишком светлых, как будто седые они у него. А может, так оно и было, ведь сколько мальчик уже встречал на базаре таких молодых мужиков с сединой и слишком серьезным, стариковским взглядом? Никак не меньше десятка. Ершику стало жаль, что он не разглядел этого сразу, к тому же в голову полезли мысли о том, что он может вернуться домой вот таким же или вообще не вернуться… Ой, мама! Жажда приключений несколько поутихла, он вспомнил, о чем говорилось в книге, насчет которой они не сошлись в цене: тоже вот парень отправился путешествовать, а влип в такую историю… Амбал возвращался.
– Сто десять.
Книжку-то он детям покупает, осенило вдруг Ершика. Обычно взрослые брали ее для себя, чтобы читать о человеке, который не сдавался никаким трудностям и бедам, и на душе, видно, становилось чуть легче, они-то не одни на необитаемом острове. Этот в духовных подпорках явно не нуждался, сам был покруче любого Робинзона, о его жизни тоже книжку можно написать, только ни в коем случае не читать перед сном.
– Двести пятьдесят.
Мужчина наклонился, чтобы рассмотреть книгу, не выдраны ли страницы, и сразу заметил библиотечный штамп. Книга в его руках выглядела нелепо, такие лапищи больше привычны к автомату; костяшки на пальцах были сбиты, уши расплющены – похоже, ему больше с людьми приходилось воевать, чем с монстрами, вряд ли мутант способен заехать кулаком в лицо. Но одежда у этого мутноватого типа была по местным меркам роскошная, поэтому Ершик решил, что больше не уступит ни одного патрона: мужик сможет заплатить эту цену.
– Слушай, парень, сбрось хотя бы до ста двадцати…
– Не могу, очень патроны нужны.
– Вот мал клоп, да вонюч… Сто тридцать – и я тебе еще книжку подарю. Правда, не такую хорошую. – Он поставил на пол вещмешок, раздался явственный стук металла о камень, хотя оружие он должен был сдать при входе на станцию… Книжка оказалась карманным изданием какого-то дамского романа, на мягкой помятой обложке нарисована нарядная девица с печальными глазами. – Сам понимаешь, сыну такое почитать не дашь… А ты вот продай кому-нибудь.
Продаст, да не сразу, сначала сам проглядит. Библиотека, на которую набрели сталкеры, была детской, таких книг в руки Ершику еще не попадалось. Он обрадовался, что угадал насчет детей мужчины, хотел спросить, сколько их у него и где они живут, но постеснялся: одно дело спрашивать у своих, и совсем другое – ободрать покупателя, как липку, и потом еще вопросами изводить.
– Сто пятьдесят, и еще книжка. – Патроны Ершик пересыпал в узкий мешочек, который обвязал вокруг пояса, такую кучу в сумке таскать неудобно и тяжело – если еще что-нибудь сегодня продаст, ему вообще второй мешок понадобится. Мужик не спешил уходить.
– Ты местный? – Ершик кивнул. – Как священника зовут?
– Отец Александр.
Глаза, осветившиеся было радостью по поводу хорошей покупки, вдруг погасли – странно, самому Ершику никогда не бывало скучно или грустно в обществе батюшки, какое же дело могло быть к нему у покупателя? Подросток быстро побросал в сумку остальные книги и поспешил следом за широкой кожаной спиной: любопытно стало, зачем этому амбалу, не боящемуся ни бога, ни черта, ни человека, ни мутанта, понадобился вдруг священник, но тот вдруг обернулся и так посмотрел на Ершика, что желание подслушивать пропало само собой. Взгляд не был угрожающим, не приковывал к месту, заставляя остановиться, просто спрашивал без слов: зачем тебе это? Но раз уж все равно с места встал, неплохо бы и сменить роль продавца на покупателя, а заодно поискать, кто у матери еще носков не заказывал или старые до дыр протер.
Глава 3Как выбраться с Проспекта?
Ершик не просидел всю свою жизнь на песочно-желтой Рижской: сосед Сан Саныч не раз брал его с собой на Алексеевскую и ВДНХ, когда отправлялся туда по делам Содружества станций – и пешком они ходили, и на дрезине ездили. А уж на Проспект Мира и обратно он регулярно носился бегом с тех пор, как сталкеры начали доставлять с поверхности не только необходимые вещи и инструменты, но и книги. Этими станциями пока и ограничивался мир Ершика, но он часто стоял у поста Ганзы и смотрел на остановленные эскалаторы, по которым поднимались и спускались люди. Они приходили Оттуда, это слово мальчик даже думал с большой буквы – большой, как коричневая окружность эмблемы Ганзы. Оттуда, где он еще ни разу не был. И наконец набрался решимости туда попасть! Чтобы вдруг не передумать, даже отправился покупать колбасу в дорогу. Ершик на глазок разделил кольцо колбасы на пять частей – за более долгое путешествие мать вообще с него голову снимет, но ради меньшего не стоило и рисковать. Купил еще кое-чего сухим пайком, обзавелся пластиковой бутылкой для воды. Фонарик бы еще… Но это слишком большая роскошь, к тому же он не собирался передвигаться в одиночестве, а если присоседиться к каравану, найдется уж там кто-нибудь и с фонарем. Оружие… Нечего и думать – снова прокрутив в воображении сцену с тварью, несущейся ему навстречу, Ершик довел ее до финала: запулит он ей со страху пистолет в морду, развернется и побежит. Караван нужен да люди с оружием, умеющие им пользоваться. А эта самая мобилизация, которая и его вдруг подтолкнула на подвиги, всех вооруженных людей со станции как метлой вымела, одни торговцы остались да пришлые. Впрочем, несколько человек с оружием попались Ершику на глаза, когда он набирал в бутылку воду – они тоже запасались, собираясь куда-то уходить. Ершик навострил уши, чтобы узнать, куда именно подалась такая куча народа, и услышал: Китай-город.