– Вот этот пришелец на стенах рисует. На Пушкинской, – доложил младший офицер, бдительно углядевший нарушение порядка.
– Разберемся. Свободен.
Последнее слово относилось вовсе не к Ершику – мальчика сопроводили в конец платформы и временно сдали под охрану караульным в дальнем переходе у входа на станцию. Прерывать обед господина коменданта никто не хотел. Ершик, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, украдкой огляделся. Даже здесь стены были исписаны незнакомыми буквами, жаль, что некому было перевести надписи на человеческий язык. У них на Рижской лозунгов на стенах не рисовали, только местные хулиганы – похабщину, которую потом с трудом оттирали тряпкой. Ершику приходилось вытирать… И самому разрисовывать тайком ночью на колонне карандашом крупными буквами: «Ритка – дура». От этого воспоминания он улыбнулся, но, заметив направленное в его сторону дуло автомата, опять опустил голову. Вот и Четвертый рейх полностью осмотрел, а надо ему это? Вернулся помощник коменданта.
– Ну, рассказывай, что ты там на стенке нарисовал?
– Свастику.
Брови офицера уползли высоко под перекрашенную милицейскую фуражку с гербом: неестественно приплюснутой птицей с крыльями, как у самолета.
– Какую свастику?
– Нормальную.
Задачу старшему офицеру дали не из самых простых, он решил разобраться во всем сам.
– Сейчас покажешь мне ее на Пушкинской.
Он крепко взял Ершика за плечо и повел к лестнице, когда сквозь шум станции и резкие выкрики пробился новый звук: глухие удары приклада о толстый металл гермодвери. Помощник коменданта поморщился, караульные замерли и как-то испуганно переглянулись. Видно, никто из них не ожидал этого звука.
– Опять он сюда приперся… – проворчал старший офицер. – Откройте!
Стальная дверь со скрежетом в петлях приоткрылась, в проеме появился человек с автоматической винтовкой на плече. Вроде обычное дело, что же не так? Ершик под шумок решил попробовать освободиться от крепкой хватки фашиста, взгляд упал на циферблат наручных часов офицера. Они показывали половину четвертого. И судя по всему, вовсе не утра!
Глава 12Очень странный сталкер
Так, значит, дневной сталкер – не брехня, он существует на самом деле… Вот бы Старый удивился. Серебряного меча при нем не было, и, сбросив за дверями защитный комбинезон, он оказался совсем не крупным и скорее жилистым, чем здоровяком, но то, что он осмеливался в одиночку пробираться по ярко освещенному и кишащему тварями городу от Полиса до Рейха, создавало вокруг сталкера не пробиваемую никакой человеческой ненавистью броню. Помощник коменданта даже ненадолго отпустил руку Ершика, а тот и не думал убегать: когда еще увидишь такое чудо? Ни один из караульных не задал прибывшему ни единого вопроса, не положил руку на оружие, когда тот сворачивал загрязненный комбез, не желая воспользоваться местной чисткой – они без слов подали ветошь, чтобы стереть пыль со шлема, который он и не собирался снимать. Закинув на плечо мешок, а автомат повесив на шею, незнакомец двинулся на станцию. И направлялся он прямо к Ершику и помощнику коменданта.
Рука в черной перчатке указала на Ершика, и он вздрогнул, когда палец почти коснулся кончика его носа, а человек вопросительно склонил голову набок.
– Он задержан…
Человек в шлеме отрицательно помотал головой, а потом, Ершик не успел даже заметить этого движения, пистолет с глушителем уже упирался в грудь его конвоира. Если все-таки выстрелит… А он может это сделать, еще как! Без обид, ничего личного. Не стой на пути. Теперь подросток был свободен, но ненадолго – у черного незнакомца хватка оказалась ничуть не слабее, оставалось только двигаться за ним к краю платформы. Ершик спрыгнул вниз.
– Джанго Фетт, блин, нашелся! – Помощник коменданта не смог промолчать, ведь пистолет сталкера уже был убран в кобуру на бедре.
Черная перчатка сложилась в крайне неприличный жест. Кто же этот сталкер, если без лишних слов послал офицера Рейха на… Толчок в спину был несильным, но настойчивым, и Ершик побрел в туннель, раздумывая, не окажется ли новый конвоир страшнее фашиста. Вряд ли, дальше некуда. На посту в туннеле их появлению тоже не удивились, один из солдат даже вскинул руку в приветствии, за что получил локтем в бок от напарника.
– А че? Попробуй-ка один наверх выйти… Наш человек, ариец.
Человек ли это? Ни слова не говорит, даже кусочка кожи не видно. Мутант? Очень может быть… А вдруг еще и людоед? Ершик слышал, что такие в метро не редкость. Или патроны нащупал под одеждой и сейчас отберет все. Ершик уже ждал тихого щелчка выстрела за спиной, но не слышал даже шагов незнакомца, только топот собственных ног. Он пытался идти потише, но никак не получалось. Оглядываться было слишком страшно, и если бы не свет чужого фонаря под ногами, решил бы, что один в туннеле. Сейчас он пытался сообразить, где именно они оказались, и настолько растерялся, что даже не сориентировался, куда идет.
– Ф-фу! Щас сдохну!
Чуть хрипловатый голос раздался неожиданно – Ершик споткнулся и растянулся на шпалах, удачно упав лицом в промежуток между ними, при этом загнав занозы в обе ладони; попытался встать, но нога застряла. Приближающиеся шаги за спиной, черная рука кладет фонарик на рельс… Ершик поднял голову, ожидая увидеть что угодно, но под черным шлемом не оказалось ни зеленого чудовища, ни даже поломанного носа и небритого подбородка. Женщина убрала прилипшую челку с раскрасневшегося, мокрого из-за плотной резины противогаза лица, посмотрела на него и протянула руку.
– Вставай! Нашел где лежать…
– Как ты сказал? Продавец книг Ерофей… Замечательно! Почему не Пантелей, не Кондрат или Амвросий?
– А вас как звать?
– Ты же слышал: Джанго Фетт из «Звездных войн», имидж его понравился, примерила на себя – в самый раз. – Она потрясла шлемом в руке и похлопала по бронежилету. – А это мой мандалорский доспех. Но если ты кому-нибудь расскажешь, что дневной сталкер, не снимающий шлема, – женщина, придется отрезать тебе язык. Шутка. Называй просто – Сорок Восьмой.
Ее речь журчала ручейком, то тише, то громче, Ершик решил, что она сейчас просто компенсирует вынужденное молчание в роли сталкера. Почему же в роли? Она и есть сталкер, причем самый необычный из тех, кого он видел.
– А как же вы ходите там днем при свете? Мутация? Или специальные очки? – По лицу женщины как будто пробежала тень.
– Нет, это не мутация, как раз норма. Да и очки специальные имеются, конечно… В Полисе чего только не бывает!
И дальше они шли в тишине. Пока Ершик не спросил:
– А зачем выходить днем, если есть ночь?
– За чем? В смысле, что я приношу с поверхности? Сегодня – аккумуляторные батарейки из магазина, Рейх ограбила, это их территория… – Она настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла вопрос. – Ночью выходят другие, настоящие боевые сталкеры, а мое дело – разведка местности. – Она подняла автомат, на котором были, казалось, все дополнительные устройства, которыми он мог комплектоваться. Только прицел был не ночным, а обычным. – К концу дня занимаю позицию в квартире не ниже пятого этажа, а вечером твари и мутанты выползают – все их гнезда как на ладони, только успевай помечать на карте. Ночью выходит группа – и нет гнезда. Кстати, Ерофей, чтобы выразить мне свою признательность за спасение из грязных фашистских лап, будешь нести мешок! Надоел он мне.
Тяжел оказался мешок – хорошо, что уже полдороги прошли, когда она об этом вспомнила. Полдороги…
– А куда мы идем?
– В каком смысле «куда»? На Боровицкую, конечно! А ты думал этим туннелем в Южное Бутово добраться? И за что это тебя тот фашист сцапал, если не секрет? Кровь недостаточно чистая?
– За то, что свастику нарисовал… – вздохнул Ершик.
– Слушай, Ерофей, ты только, когда пост проходить будем, молчи! Там мужики сидят с хорошим чувством юмора, а потолок слабый.
После всех приключений мальчик сейчас не отказался бы от транспорта даже за плату. Странное дело: на все станции, где ему пришлось побывать за последнее время, он добирался на дрезинах, а в знаменитый и прославленный Полис идет пешком… Но рельсы в туннеле были тусклыми, по ним давно не проезжали колеса.
– Сорок Восьмой! Давай посидим немного!
– Можно… Но недолго. Если светиться в темноте не хочешь.
Сил как-то сразу прибавилось, как и вопросов в голове.
– А почему здесь нет дрезин?
– Потому что один поезд здесь в свое время уже проехал. И не доехал. Туннель перекрыт, только пешком.
Пешком ходить он был не против, но не с такой же загрузкой! А вернуть мешок хозяйке не позволяло мужское самолюбие: женщина все-таки, хоть и с оружием. Как странно мир устроен, ожидаешь одного, а видишь совершенно другое: и особист с пропуском помог, и страшный черный сталкер оказался не монстром.
– Вперед посмотри.
Поезд завалило по самую крышу, хорошо утоптанная дорожка вела прямо к дыре в кабине состава.
– Туда надо идти? Сквозь него?
– Ну да.
– А если крыша провалится?
– Неделю назад еще не собиралась. Но пригнуться придется. Тебе, может, и нет.
В раннем детстве Ершик думал, что мир ограничен пределами одной станции, а за бетонным сводом нет ничего. Потом узнал, что над полукруглым потолком находится толстый слой земли, а еще выше – город и небо, огромное пустое пространство. Небо не пугало, оно веса не имело, а вот от мыслей о многометровой толще наверху он плохо спал по ночам. Потом привык, но теперь детские страхи вернулись, как будто ему снова пять лет, когда он высматривал щели на потолке и ждал с минуты на минуту, что он обвалится ему на голову. Об этой самой земле он давно забыл, и теперь вот увидел, что именно она собой представляет. Совсем не хотелось проходить через такие опасные места, но назад пути не было – не возвращаться же к фашистам. А потолок столько лет держался – может, еще немного подождет? Сорок Восьмой нырнула в темную дыру; Ершик последовал за ней, повторяя слова молитвы, которая помогала не впадать в панику и давала надежду на помощь высшей силы. А от земных врагов его защитит сталкер – красная точка ее лазерного прицела быстро перемещалась по полу, стенам и по кучам земли, просыпавшейся в разбитые окна вагонов и почти похоронившей под собой поезд. Вдавленный внутрь потолок даже Ершика заставил пригнуть голову, а Сорок Восьмой двигалась боком, не опуская ни фонарь, ни пистолет – неужели и здесь был противник, которого можно убить пулей, или она таким образом старалась заглушить свой собственный страх? А кроме оружия, нечего ему противопоставить? Сколько в поезде должно быть вагонов, Ершик не знал, но ему казалось, что уже прошел не меньше пятнадцати, когда в конце последнего наконец увидел знакомый туннель – там он чувствовал себя намного увереннее.