— Это у вас семейное? — его глаза вновь находят меня, голос звучит глухо. — Брать то, что хочется?
Сейчас я слишком наполнена тем, что случилось, чтобы злится на него за очередной намек на маму. Осторожно слезаю со столешницы, подхватываю с пола валяющееся белье. Продеваю в него ногу и чувствую, как по коже скатывается дорожка спермы. К щекам приливает волнительный жар. Арсений впервые кончил в меня.
— Жизнь и без того меня обделила, — озвучиваю ему свою правду. — Я не умею так легко отпускать то, что мне дорого.
Я интуитивно чувствую, что сейчас мне нужно уйти. Сегодняшний вечер и без того подарил мне слишком много. Мне необходимо попасть домой, чтобы там тысячу раз прокрутить в голове все, что произошло и насладиться каждой минутой. Я пока не могу до конца объяснить себе, что означает произошедшее, но последние десять минут ощущаются как победа. Он меня не забыл. И со мной он закрывает глаза.
— Я поеду домой, — сообщаю я, приведя в порядок платье.
Арсений хранит молчание, уперевшись рукой в край «островка». Миновав его, я бесшумно иду в прихожую, втискиваю обмякшие ноги в туфли и надеваю пальто. Оборачиваюсь. Арсений стоит в коридоре и, заложив руки в карманы брюк, смотрит на меня.
Я выговариваю «Пока» одними губами и берусь за дверную ручку. Платок, который был замотан у меня на шее, остается висеть в прихожей. Почему-то мне хочется его оставить.
23
— А вечером какие планы? — в голосе моего нечаянного собеседника прорезаются знакомые интимные ноты. — Если не занята, можем сходить в кино.
Виктор заговорил со мной сам, когда пока мы оба стояли в очереди за кофе. Я заказывала мокко с имбирем, когда он вдруг неожиданно посоветовал мне взять пряный раф и даже изъявил желание его оплатить. А когда я вышла на улицу, догнал меня, чтобы спросить, понравился ли мне напиток.
Плана на вечер у меня нет. Вернее, он есть, но едва ли его можно назвать полноценным планом. Скорее, состоянием. Прошло три дня с тех пор, как у нас с Арсением случился сумасшедший секс на его кухне, и с тех пор я неосознанно стала ждать. Чего? Я не знаю. Мне бы подошло, что угодно: СМС, звонок или появление его «Ауди» на парковке отеля, где я работаю.
После случившегося внутри меня что-то поменялось. Пропала мучительная потребность быть инициатором наших встреч и ощущение того, что я могла сделать больше для нашего воссоединения. Знание то, что Арсений по-прежнему сходит по мне с ума, стало моим якорем, с появлением которого меня наконец перестало штормить.
Утро после дня рождении Луизы не принесло мне угрызений совести, а лишь утвердило меня в том, что я все сделала правильно. Если бы я не поехала у нему, если бы не подошла, чтобы попрощаться, то могла и не узнать, что у меня по-прежнему есть над ним власть.
Несколько раз совесть спотыкалась об образ Инессы, и всякий раз я запрещала себе о ней думать. Арсений ее не любит, а значит все происходит так, как должно быть. Если бы у него были к ней чувства, он никогда бы не целовал меня так.
— Я наверное откажусь, — с вежливой улыбкой я смотрю Виктору в глаза.
Он очень даже ничего — густые светлые волосы, пронзительный карий взгляд и атлетичное телосложение, но все равно даже близко не дотягивает до Арсения.
— Кольца вроде нет, — не сдается парень, кивая на мою правую руку.
— У меня есть любимый мужчина, — эти слова я произношу громко и с удовольствием. И неважно, что между Арсением и мной пока нет никакой ясности. Важно, что я говорю правду.
Лицо Виктора меняет свое выражение, становясь вежливо-отрешенным. Он отступает назад и запускает ладони в карман.
— Вопрос снят. Хорошего дня.
Свой путь в студию живописи я продолжаю в приподнятом настроении. Вот странность. В спортивных леггинсах и мешковатой куртке я выгляжу далеко не лучшим образом, однако, это не мешает парням обращать на меня внимание. То же самое было вчера: я вышла забрать посылку, надев первое, что попалось под руку, а по дороге домой ко мне неожиданно приклеился поклонник. Мужчина лет тридцати пяти на внушительном внедорожнике предложил меня подвезти, а когда я отказалась, стал выпрашивать номер телефона.
Удивительно, что все это внимание свалилось на меня тогда, когда я совершенно в нем не заинтересована, чувствую себя уверенно и точно знаю, чего хочу. Хочу, чтобы Арсений признал, что совершил ошибку, вступив в отношения с другой, и сам пришел ко мне. Со своей стороны сделала все, что смогла. И пусть пока он никак не дает о себе знать, во мне зародилась стойкая вера, что этот день придет.
До начала занятий у меня остается около получаса, поэтому я решаю зайти в торговый центр через дорогу. Там есть отдел товаров для творчества, а мне как раз нужны кисти. Те, что я купила, — из натуральной шерсти — не подходят для рисования акриловых картин.
Я подхожу к крутящейся стеклянной двери, готовясь в нее шагнуть, но застываю при звуке знакомого голоса.
— Аина, привет.
Медленно оборачиваюсь. Прямо за мной стоит Инесса. В кашемировом пальто, с распущенными волосами, которые даже несмотря на отсутствие солнца ослепляют своим здоровым сиянием.
— Привет… — от неожиданности мой голос проваливается на две октавы ниже. Как и я, она совсем не накрашена, но выглядит при этом… Идеально. — Ты что здесь… Тоже по магазинам?
Я машинально шарю взглядом за ее плечом: неужели она с…? Чувствую облегчение. Нет, Инесса пришла сюда одна.
— Да, решила прогуляться немного, — ее глаза смотрят в мои, выглядит она абсолютно спокойной и невозмутимой.
Наверное, способность держать себя непринужденно и с достоинством передается генами. Леди. Вот что приходит в голову при взгляде на Инессу. Точно так же умела вести себя моя мама: подчинять окружающих своим природным изяществом, так что рядом с ней они начинали чувствовать себя гримасничающими обезьянками. Примерно так я ощущаю себя сейчас. Вспоминаю, что не успела помыть голову, что моя кожа никогда была такой ровной, как у нее, и что когда я волнуюсь, то начинаю часто облизывать губы.
Мне и Инессе никогда не доводилось общаться с глазу на глаз, и сейчас едва ли хороший повод начать. Однако, она почему-то не торопится уходить, и я начинаю чувствовать себя обязанной что-то сказать. Дурацкая привычка, но сейчас я слишком ошарашена нашей встречей, чтобы взять в себя в руки и вежливо попрощаться. Почему она разглядывает меня? Ей о чем-то известно? Арсений ей рассказал?
— А ты… Куда-то улетала, кажется?
— Годовщина свадьбы родителей. Мы с семьей каждый год улетаем куда-нибудь вместе на неделю.
Я переминаюсь с ноги на ногу, отчаянно желая, чтобы она ушла. Угрызений совести по-прежнему нет. Есть дискомфорт оттого, что нужно удерживать ее взгляд и чувствовать на себе давящее превосходство.
— Ясно.
— Приедешь на день рождения Луизы в выходные?
Я киваю с заминкой. Это в момент отчаяния я решила больше никогда не ездить в Одинцово, но на деле… Разве я могу вычеркнуть отчима и Луизу из своей жизни? Это как добровольно лишится руки.
— А ты? — не удерживаюсь от встречного вопроса.
— Конечно. У нас с Арсением было обговорено, что я вернусь пораньше, — с секунду задержавшись взглядом на моем лице, Инесса кивает на крутящиеся двери. — Ладно, я пойду. Увидимся в субботу.
Я пропускаю ее первой, потому что ноги превратились в кусок чугуна. Моя уверенность, что тот вечер с сексом и поцелуями все изменил, только что получила сильнейший удар. А что если… Эта мысль бьет меня под дых, заставляя резко развернуться и ловить ртом воздух. А если Арсений просто решит сохранить наш секс втайне и продолжит жить так, как жил дальше? То есть останется с ней?
Если раньше я чувствовала, что мне есть что сделать и что сказать, то сейчас… Мне больше нечего. Я не смогу написать ему или звонить — так я буду выглядеть жалкой даже в собственных глазах. Если то, что случилось, для Арсения недостаточно, чтобы понять, то… Это будет действительно все.
И вот так всего за какую-то пару минут мое настроение меняется на прямо противоположное. За кистями я не иду — нет ни желания, ни времени. Хочется вернуться домой, и лишь усилием воли я заставляю себя следовать намеченному плану и пойти на занятия.
Колючий ветер царапает шею и заставляет меня плотнее укутаться в куртку. Не надо расстраиваться, — уговариваю я себя. — Ведь всего три дня прошло. Он еще появится.
24
— Вов, ну а аккуратнее, а? — возмущается Даша, покачивающая на руках Ярослава. — Вообще уж по сторонам не смотришь. Чуть дверью меня не прищемил.
Володя вытаскивает из багажника спортивную сумку и перекидывает ее через плечо. Точно такая же была с ними в прошлый раз — кажется, там находятся вещи Ярослава.
— Не жужжи, родная, — без улыбки парирует он. — Вино уже совсем близко.
Мне неловко становится безмолвным свидетелем их перепалки, поэтому я позволяю двери за собой оглушительно хлопнуть и первой выкрикиваю «Привет!».
Радкевичи как по команде поворачиваются ко мне. Даша начинает широко улыбаться, а Володя, как и обычно, поднимает руку в знак приветствия.
— Последний гость прибыл. Да начнется пати!
Я иду к ним, попутно осматривая разноцветные бампера припаркованных машин. Луиза здесь, Петр, Арсений… Взгляд останавливается на сияющем белом пятне, которое с привычной гамме черного и красного выглядит инородным. Даже гадать не нужно. Этот автомобиль ей настолько идет, что другой и представить сложно. Белоснежный «Мерседес», идеальный в своей дороговизне и изяществе линий. «Мини-купер» на его фоне будет выглядеть неказистой коробочкой.
— Няня значит взяла выходной? — отпихнув от себя депрессивные мысли, я осторожно сжимаю пальчики Ярослава.
Малыш в течение нескольких секунд смотрит на меня с самым серьезным выражением на лице, а потом начинает улыбаться. Ярик меня узнал. Приятно.
— Да, решили сегодня не вызывать, — отвечает Володя, приобнимая свою жену. — Пусть Яр познает безудержное веселье на дне рождении тети Луизы.