Я ловлю на себе взгляд Миши и улыбаюсь ему. Классный он парень — во вкусе сестре не откажешь. С обретенным счастьем мне стало особенно легко и приятно радоваться за других. Прямо сейчас я представляю их с Луизой свадьбу и по-идиотски улыбаюсь. Невероятно красивая сестра в белом корсетном платье и с кремово-розовым букетом в руках, раскрасневшийся от эмоций Петр, Арсений в строгом костюме... Мне вдруг так хочется прижаться к нему обнять, но приходится себя сдерживать. Пока рано проявлять свои чувства к нему прилюдно. Думаю, для всех это будет немного странно.
— Арс, как в Екате? — Миша смотрит на Арсения с дальнего края стола.
— Склады открыли. Сейчас производство будем запускать.
Я непроизвольно ерзаю на стуле. Так хочется, чтобы Арсений активнее поддерживал разговор с Мишей, чтобы тому было проще влиться в семью. Данилу было легко — он был лучшим другом Арсения с самого детства.
— Ты площади арендуешь или в собственность?
— В собственность. За чертой города ценник более чем лояльный.
Я переглядываюсь с Луизой. Она тоже следит за их разговором, и кажется тоже волнуется. Конечно, будет не подавать вида, но теперь-то я знаю, что при своей видимой легкости сестра не менее ранима, чем остальные.
— А мы с Мишаней на Новый год в Лондон полетим, — весело произносит она, когда Миша с Арсением заканчивают переговариваться. — У него там бывшие однокурсники собираются, и он хочет меня с ними познакомить.
— В праздники тебя, значит, не ждать? — слегка нахмурившись, спрашивает Петр.
— Не-а. И не надо хмуриться, пап. Устроите себе с Леной романтический вечер на четверых, — она мечет озорной взгляд в брата. — С Аиной и Арсением.
Арсений кривит рот в ухмылке, с намеком транслируя ей свое фирменное «Поговори». Любимой сестре он готов простить любые подначивания.
— Так, а у вас двоих какие планы? — взгляд отчима ложится на меня.
От волнения и неожиданности у меня даже пересыхает в горле. Наверное, так еще долго будет происходить. Нам всем нужно привыкнуть к нашим с Арсением «сводным» отношениям.
— Не знаю пока, — я неловко пожимаю плечами. — С вами, наверное.
— Справлять будем у Радкевичей, но поздравить в любом случае заедем, — приходит мне на помощь Арсений.
Мои глаза удивленно расширяются. У Радкевичей? Арсений мне ничего не говорил.
— Вова вчера звонил, — поясняет он, поймав мой взгляд. — Забыл сказать.
В груди начинает звенеть неконтролируемая радость, вылезающая наружу счастливой улыбкой. У меня никогда не было компании. Были подруги, вроде Хельги, Радмилы и Луизы, но теплого круга друзей, с которыми можно было бы встречать праздники или отмечать дни рождения — нет, никогда не было.
— Ладно, давайте выпьем! — весело объявляет сестра, поднимая фужер с вином. — За нашу встречу и за нашу классную семью!
Я неуверенно обхватываю прохладную ножку бокала и тяну его вверх вместе со всеми. Чокаюсь и, немного покраснев, подношу его к губам. Арсений косится на меня, вопросительно подняв брови: мол, ты же не собираешься пить? Я конечно не собираюсь. Просто смачиваю в вине губы и возвращаю бокал на стол.
— А ты почему совсем не пьешь, Аин? — раздается голос сестры.
На ее губах играет непринужденная улыбка, но глаза смотрят внимательно. Я краснею сильнее. Конечно, она все чувствует и все замечает. Арсению не стоило отпускать то замечание про голод. У Луизы нюх, как у ищейки.
— За своим бокалом следи. — отрезает Арсений и, переведя взгляд на отца, чуть заметно понижает голос: — У меня Аина в положении.
Я едва не давлюсь воздухом. Не думала, что все будет вот так… В смысле, что все произойдет так неожиданно, и у меня не будет времени морально подготовиться.
За столом на секунду воцаряется тишина. Все как один смотрят на меня, вызывая стойкое желание сползти под стол. Вместо этого я с мольбой смотрю на отчима, посылая ему все свое сожаление. Большего сделать пока не могу.
— А я почему-то так и подумала, как только ты вошла, — с азартом восклицает Луиза. — Женскую чуйку не пропьешь!
Не похоже, чтобы эта новость как-то ее огорчила. Глаза по-крайней мере, весело блестят. Но сейчас меня больше всего интересует реакция Петра. Простит ли он меня?
— Да-а-а, товарищи, — ворчливо вздыхает он, отодвигая от себя тарелку. — Что не ужин, то новости от вас. Повременить неужели было нельзя? К чему такая спешка?
— Так получилось, — твердо чеканит Арсений, не переставая на него смотреть. — Не всегда все происходит запланировано. Я в любом случае рад. Все равно мы ближе к весне собирались пожениться.
Мне снова приходится посмотреть на него. Сердце скачет в груди как теннисный мячик, поднимается легкое головокружение. Что он только что сказал? Мы собираемся пожениться ближе к весне? И он вот так просто об этом говорит?
— Да ладно, пап, — успокаивающе произносит сестра, очевидно, не так сильно впечатленная упоминанием о свадьбе. — Аинка высокая и стройная. Живот еще долго не будет заметен. Если что в марте ее можно будет сослать на Кипр вместе со мной, чтобы воздухом свежим дышать. А там уже и твои выборы пройдут. — Она окидывает стол блестящим от возбуждения взглядом и переходит на умилительный писк. — Я, блин, скоро стану тетей! Арс будет таким классным папашей! Не зря же он постоянно с Яриком нянчится.
Во мне бушует самый настоящий ураган из эмоций. Сколько оттенков счастья еще принесет мне мое нынешнее состояние? Луиза радуется, Лена и Миша улыбаются. А Арсений кажется только что сделал мне предложение.
— Ньюсмейкеры, — вздыхает отчим и тянется к бокалу с вином. — Честными глазами ведь на меня смотрели и в один голос говорили «ни-ни».
— Если что у меня есть телефон Чехова Василия Сергеевича, зав. отделением перинатального центра, — деликатно вступает хранившая молчание Лена. — Могу ему позвонить. У него лучшие специалисты, и их родильное отделение очень хвалят. Если в Москве рожать, то я бы рекомендовала там.
— Да, позвони, Лен, если не сложно, — голос отчима смягчается. — Тем более, у матери Аины еще проблема с тромбами была. Пусть лучше будет под наблюдением.
— У меня все анализы хорошие, — срывающимся голосом лепечу я, тая от этого сгущающегося шлейфа заботы. Я еще никогда настолько не чувствовала себя частью большой дружной семьи. В груди так тепло, что снова хочется заплакать. — Но все равно спасибо, — добавляю я, с благодарностью глядя на Лену. — Я обязательно схожу, туда, куда вы сказали.
— Ладно, давайте выпьем еще. Новости-то как не крути, прекрасные, — басит отчим, наливая самому себе вина. Его лицо заметно раскраснелось, но голос звучит бодро. — Так, Аине наверное нужен сок, — он окидывает взглядом стол. — Арсений, нальешь. А срок-то кстати какой?
Я все-таки позволяю себе украдкой смахнуть слезу. Жалко, мама всего этого не видит. Надеюсь, что она знает, насколько ее дочь сейчас счастлива.
Эпилог
Полтора года спустя
— Это кто у нас такой улыбака? — я осторожно сжимаю теплые пальчики сына и не удержавшись, касаюсь носом макушки, чтобы втянуть его запах. — Макар такой улыбака? А кому достались папины глазки? Тебе, да?
При слове «папа» сын улыбается еще шире, демонстрируя крошечные горошинки зубов. Меня захлестывает мощная волна эмоций, от которой распирает грудь. Хочется зацеловать его всего, чтобы еще немного освободить свою любовь.
Я никогда не думала, что можно любить так, как я люблю нашего с Арсением сына — с первых секунд, как мне дали его в роддоме. Эта любовь не имеет ничего общего со всем, что я знала до этого. В ней нет места сомнениям, страхам, неуверенности. Макара я люблю безусловно, ничего не ожидая взамен. Достаточно, чтобы он просто посмотрел на меня, смешно поморщился — и все. Я захлебываюсь чувствами.
— Знаешь, какой сегодня день? День твоего рождения. Сегодня придут тетя с дедулей и задарят тебя подарками.
— Тетя? — Макар старательно вытягивает губы, выговаривая новое слово. Луизу он очень любит — ведь она научила его играть в любимые ладушки.
— Где наш именинник? — слышится сверху веселый голос Арсения. Я задираю голову, но успеваю увидеть лишь задравшиеся рукава футболки. Муж тянется к нашему сыну и подхватывает его на руки.
При взгляде на своих самых любимых мужчин я улыбаюсь как дурочка и лишь потом, опомнившись, лезу в карман за телефоном, чтобы их сфотографировать. У меня в галерее тысячи подобных снимков, но еще один ведь никогда не помешает. Не могу отказать себе в удовольствии запечатлеть момент семейной идиллии. Арсений надо мной посмеивается, когда я притаскиваю из фотостудии очередной распечатанный альбом. Говорит, что если бы знал о моей одержимости фотографией, то обязательно построил дом побольше, потому что к пятилетию сына нам будет негде их хранить. Меня это конечно нисколько не останавливает.
С Макаром на руках он подходит к столу и вручает ему детское печенье. Сын сжимает его в кулачке и моментально тянет ко рту — он тот еще сластена.
— Тебе наверное собраться надо? — Арсений вопросительно смотрит на меня. — Во сколько все приедут?
— Через два часа, — я поднимаюсь с пола и, не удержавшись, подхожу к ним.
Прижимаюсь к Арсению, чтобы получить свою порцию ласки — поцелуй в висок — и после касаюсь губами лба сына. Времени на сборы уйдет не меньше часа, а значит я наверняка успею соскучиться.
Арсений прав, я абсолютно сумасшедшая мама. Из тех, кто устраивает праздник в честь каждого прорезавшегося зубика и нового произнесенного слова. Ничего не могу с собой поделать. Поток любви, открывшийся во мне, брызжет фонтаном и не желает иссякать.
… Когда я спускаюсь со второго этажа, накрашенная и одетая в новое платье, моих мужчин в гостиной уже нет. Я выглядываю в окно и снова улыбаюсь. Они во дворе, штурмуют детскую площадку. С рождением Макара Арсений ее расширил: там появилась дополнительная горка и еще одни веревочные качели.
Поймав сына на спуске с горки, Арсений сажает его себе на плечи, заставляя меня вонзиться пальцами в столешницу. Макар такое обожает, а у меня всякий раз сердце заходится. Вдруг что-то случится, и он упадет. Приходится постоянно напоминать себе, что Арсений ни за что не подвергнет нашего сына опасности, и только потом меня понемногу отпускает.