Запретив любые несанкционированные женские военные формирования, ГУГШ тем не менее не собиралось отвергать помощь со стороны женщин. Вместо того чтобы распустить неофициальные женские подразделения и полностью пожертвовать их возможной пользой, ГУГШ решило подчинить существующие частные женские подразделения своей власти, используя стихийные формирования для пополнения официальных женских воинских частей. Поэтому Бакинский женский «батальон смерти», организованный местным женским союзом без официального разрешения, был направлен в Петроград для присоединения к 1-му Петроградскому женскому батальону [Там же]. Когда по частной инициативе был создан женский ударный батальон в Могилеве, ее руководительницам было предписано обратиться в Организационный комитет Женского военного союза в Петрограде. Украинский женский «батальон смерти», сформированный в Мариуполе, был направлен в Киев, для пополнения официально созданных там команд связи.
Хотя Военное министерство предпринимало некоторые усилия, чтобы удовлетворить запросы женщин, желавших служить в вооруженных силах, его готовность поддерживать женское военное движение была довольно слабой. Военные власти относились к этому движению с недоверием и скептицизмом – отчасти, видимо, из-за неуверенности, насколько ценными окажутся женщины-солдаты на фронте. Среди военного руководства были те, кто разделял мнение генерала А. И. Деникина, командующего Западным фронтом, считавшего создание новых женский подразделений, как отмечалось ранее, «преждевременным и нежелательным» до тех пор, пока не будет вынесена оценка их действиям на фронте и влиянию на солдат-мужчин [РГВИА. Ф. 2277. Оп. 1. Д. 368. Л. 81]. Генерал не хотел долго ждать требуемых результатов. Когда Деникин высказывал эти замечания (8–9 июля 1917 года), 1-й женский «батальон смерти» готовился к боевому крещению. Когда Бочкарева говорила своим подчиненным, что к ним прикованы взгляды всей страны, в ее словах не было преувеличения. Эти женщины-солдаты должны были стать не только вдохновляющим примером для колеблющихся солдат, но и экспериментом, который в случае успеха определил бы дальнейшее направление женского движения в России.
Испытание: 1-й женский «батальон смерти» на фронте
После почти месячного обучения в Петрограде Бочкарева и ее подразделение получили приказ отправляться на фронт. Батальон должен был выдвинуться в конце июня и проследовать на Западный фронт для соединения с Десятой армией. Летнее наступление развернулось 18 июня на Юго-Западном фронте, но его первая фаза оказалась не столь успешной, как предполагалось, несмотря на массированную артиллерийскую подготовку и внушительное число участвовавших войск. Ударные подразделения часто возглавляли атаку, но многие регулярные войска следовали за ними неохотно [Heenan 1987:118]. Вину за столь неудовлетворительные результаты Керенский возложил на подкрепление, полученное немцами, недостаточную организованность армии и большевистское влияние, существенно ослаблявшее боевой дух. Он рассудил, что необходимо оказать на армию психологическое воздействие, что и ожидалось от женских подразделений [Abraham 1987:218]. Пришло время ввести в дело женщин-солдат.
21 июня 1917 года 1-й женский «батальон смерти» промаршировал по улицам Петербурга в составе торжественного шествия, направлявшегося к Исаакиевскому собору. Женщины шагали в полной выкладке, идеальным парадным строем. По свидетельству очевидца, у каждой на шее был мешочек с капсулой цианида; ее следовало проглотить в случае пленения [Beatty 1919: 103]. Шествие возглавлял отряд георгиевских кавалеров, также в нем участвовали 9-й резервный кавалерийский, 4-й и 1-й Донские казачьи полки, кадеты Михайловской артиллерийской академии, резервные батальоны Преображенского и Волынского гвардейских полков и несколько эшелонов Балтийского флота. Тысячи любопытных собрались посмотреть, как женщины входили в собор для получения и освящения знамени. Церемонию провел митрополит Петроградский Вениамин. Бочкарева была произведена в подпоручики и получила револьвер и позолоченную шашку. Знамя батальона было черно-красным; на одной стороне было вышито изображение святого Георгия Победоносца, на другой – череп со скрещенными костями и надпись «Женская команда смерти Бочкаревой»[38]. Митрополит освятил знамя, а архиепископ Уфимский Андрей вручил Бочкаревой икону Тихвинской Богоматери. Первая и Третья армии также передали иконы в дар женщинам-солдатам[39]. Затем по частной инициативе был проведен сбор пожертвований на нужды батальона. Всего было собрано 1540 рублей 15 копеек [Сбор в пользу женского «батальона смерти» 1917: 4].
1-й Русский женский «батальон смерти» марширует по Петрограду на церемонию в Исаакиевском соборе. 21 июня 1917 г. (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)
Вручение знамени было не просто церемонией чествования женщин-солдат. Все это событие стало крупной провоенной демонстрацией, организованной правительством с целью вызвать общественную поддержку наступления. Военный оркестр исполнял «Марсельезу». Произносились молитвы за погибших на начальном этапе наступления. Среди толпы были стратегически рассредоточены люди с транспарантами с надписями «Да здравствует Керенский и революционная армия!», «Вперед, за Родину!», «Слава победоносным полкам 18 июня!», и «Долой предателей Родины!». Собор был переполнен людьми. Присутствовали видные должностные лица и известные персоны, в том числе командующий Петроградским военным округом генерал П. А. Половцов, представители Временного правительства, члены миссий Антанты и делегация ведущих деятельниц женского движения, возглавляемая британской суфражисткой Эммелин Панкхерст. Также присутствовали Керенский, Родзянко и недавно назначенный новый главнокомандующий российской армией генерал Л. Г. Корнилов.
После церемонии в Исаакиевском соборе процессия последовала на Марсово поле. Всю дорогу люди бросали женщинам-солдатам цветы с криками: «Вы наши защитники, на вас вся надежда» и «Ура, доблестные воины!» По пути шествие столкнулось с солдатами Павловского полка, одного из наиболее революционно и антивоенно настроенных подразделений в столице. Однако провоенные силы оказались многочисленнее, чем павловцы, и толпа встретила их криками «трусы» и «изменники». Когда процессия достигла конечной цели назначения, Дворцовой площади, георгиевские кавалеры выстроились рядами со знаменами в руках и громкими криками «ура!» проводили женщин, направившихся обратно в казармы [Шествие женской «команды смерти» 1917: 3].
1-й женский «батальон смерти» получает знамя, благословленное митрополитом Петроградским Вениамином на церемонии в Исаакиевском соборе (опубл, в [Thompson 1918])
Бочкаревой и ее женщинам-солдатам дали несколько дней, чтобы привести в порядок дела перед отправкой на фронт[40]. Большинство женщин, оставшихся в батальоне, с нетерпением ждали, когда начнется их боевая служба. Но некоторые, очевидно, струсили и не вернулись из двенадцатичасового увольнения, предоставленного им перед отбытием на фронт. Причины, по которым они это сделали, вероятно, никогда не станут известны, но можно предположить, что некоторые в последний момент почувствовали страх перед войной, а других не отпустили обеспокоенные родственники и друзья. Крылова сочла их уход достойным порицания, но Бочкарева рассудила, что лучше, если те, на кого нельзя положиться, уйдут сейчас, а не во время сражения. Точка зрения командира совпала с мнением других русских офицеров о мужчинах-дезертирах, особенно набранных в тылу, которые считались потенциально ненадежными в бою. В результате после произошедшего в последний момент дезертирства 1-й женский «батальон смерти» сократился до 300 особо преданных женщин-добровольцев.
24 июня женский батальон промаршировал к Казанскому собору, чтобы получить последнее благословение перед тем, как сесть на поезд, следующий на Западный фронт. Митрополит Вениамин обратился к толпе, собравшейся посмотреть на женский батальон, со следующими словами: «Слабых женщин она (война) превратила в воинов. Место недостойных мужчин заняли самоотверженные женщины» [Дочери отечества 1917:3][41]. Всю дорогу на них сыпались приветствия и цветы от доброжелателей, равно как и насмешки и оскорбления со стороны противников. На вокзале антивоенные агитаторы пытались помешать женщинам сесть в поезд, обвиняя их в службе «капиталистам-кровососам». Бочкарева и ее подчиненные протиснулись сквозь толпу и сумели расположиться по вагонам, не прибегая к насилию. Дорога на фронт заняла несколько дней, и на каждой станции собиралась большая толпа желающих воочию посмотреть на столь любопытное зрелище, как приезд женщин-солдат. Первоначально собравшиеся были настроены дружелюбно, вручали женщинам цветы и подарки и лишь изредка отпускали шутки в их адрес. Но по мере приближения к фронту посмотреть на них все чаще и чаще приходили недовольные солдаты и противники войны, которые нередко выражали враждебность. На их оскорбительные замечания Бочкарева отвечала резкими словечками, которые часто вызывали у бывалых солдат одобрительные ухмылки [Бочкарева 2001: 252–260; Dorr 1917: 60–62; Солоневич 1955: 95].
После двухдневного путешествия на поезде женский батальон достиг пункта назначения – российского Западного фронта. В начале июня Ставка решила отправить женщин-солдат именно на этот участок, поскольку он особенно страдал от падения боевого духа, высокого уровня дезертирства, братаний с противником и несоблюдения субординации[42]. Армейские группы на этом фронте готовились принять участие в новом наступлении. Женский батальон был приписан к 10-й армии, 1-му Сибирскому армейскому корпусу, 132-й пехотной дивизии под командованием полковника В. И. Закржевского. Когда поезд с женщинами 27 июня прибыл к пункту назначения, штабу 10-й армии в Молодечно (Северо-Восточная Белоруссия), женское подразделение встретила толпа любопытны