Отечеству и свободе грозит смертельная опасность. Женщины не могут оставаться равнодушными и пассивными. Они должны принять участие в защите Родины там, где каждая из них находит для себя более подходящим: в тылу или на фронте [Женский «батальон смерти» 1917: 4].
Для многих прогрессивных женщин, выступавших за расширение прав и включение женщин в общественную жизнь, пример доброволиц символизировал новые, огромные возможности. Женщины-солдаты воспринимались как предвестницы грядущей эры женского равноправия. А. В. Тыркова, активистка и член Петроградской городской думы, считала женское военное движение неотъемлемой частью борьбы женщин за расширение прав и сфер деятельности. Она писала: «Женское движение, которое, с одной стороны, создает невиданную нигде вещь – полки женщин-доброволиц, а с другой – требует для женщины права служения государству, несомненно, является одним из способов такого отпора» [Тыркова 1917: 3]. Очевидно, если женщины смогли стать солдатами и проявить себя в самой «мужской» сфере деятельности, то сумеют выполнять любые другие задачи, предназначенные для мужчин.
Кроме того, сражаясь и умирая за Родину, женщины докажут свою ценность для общества и, несомненно, в награду за это получат права и равенство. Действительно, за время своего недолгого существования Временное правительство предоставило русским женщинам ряд прав и возможностей, важнейшим из которых было долгожданное право голоса, предоставленное 20 июля 1917 года. Можно спорить, повлияла ли на это напрямую военная служба женщин, но, несомненно, женщины, в те годы боровшиеся за равноправие, рассчитывали, что их усилия будут вознаграждены в политическом смысле. Женские воинские подразделения были одним из важных способов внести такой вклад и представляли собой еще один путь для включения женщин в дела нации. Гражданская ответственность была крайне важной составляющей в поддержке женского военного движения. 26 мая 1917 года на собрании Всероссийского женского союза было принято постановление, призывавшее женщин присоединяться к военным действиям:
Повелительная обязанность, гражданский долг зовут русскую женщину поддержать единство воли нашей армии, воскресить упавший дух воинов, вступив в их ряды добровольцами, превратить пассивное стояние на фронте в активное выступление, чтобы не допустить крушения чести, достоинства и свободы России… [Воззвание Женского союза 1917: 6].
Женщины обязывались наравне с мужчинами демонстрировать гражданскую ответственность. Отчасти эта обязанность состояла в том, чтобы воспитывать чувство долга в других. Многие женщины считали, отказ мужчин от участия в войне в значительной мере явился результатом недостатка гражданской сознательности. Российские граждане совсем недавно получили права и свободы, но не имели понятия об ответственности и гражданском долге. Предстояла большая работа, чтобы создать в России не только свободное государство, но и общество, основанное на взаимном согласии, равенстве, правах и ответственности. Внешняя угроза со стороны военных противников России, а также внутренняя, исходившая от анархии и большевизма, не оставляли времени, чтобы преподавать солдатским массам уроки гражданственности. Женские воинские части расценивались как способ быстро внушить солдатам-мужчинам эту ответственность, воззвав к чувству долга, которое, по мнению этих женщин, существовало у мужчин в глубине души, в зачаточном состоянии.
На краю гибели находится самое ценное достояние наше – свобода, и женщины наравне со всеми, кому свобода дорога, понимают, что нельзя теперь оставаться безучастным свидетелем, что каждая капля сил и энергии принадлежит потрясенной Родине и должна быть отдана на спасение ее [Анчарова 1917: 1].
Впрочем, этот энтузиазм по поводу женских воинских частей не следует интерпретировать как поддержку интеграции женщин в российские вооруженные силы. Даже самые радикальные феминистки того времени рассматривали деятельность женщин-солдат как нечто исключительное, вызванное тяжелыми военными обстоятельствами. В сущности, участие женщин в войне было защитной позицией, сравнимой с отчаянными действиями самки, обороняющей детенышей. «Женщины – горячие сторонницы мира и противницы войны, но когда Родине и свободе грозит опасность, они берут ружье и жертвуют своей жизнью», – писала журналистка «Женского вестника» [Женский «батальон смерти» 1917: 4].
Кроме того, призывы к участию женщин в боевых действиях во многом были обусловлены неспособностью мужчин успешно вести войну Эту точку зрения выразила Заречная:
И если мужчины, особенно за последнее, послереволюционное время не всегда оказывались на высоте даже самых элементарных требований гражданственности, то особенного преклонения вызывает героическое выступление самой молодой, самой неискушенной в общественной практике группы граждан – выступление женщин [Заречная 1917:10].
Три года женщины наблюдали, как Россия терпит поражения и трудности, а усилия мужчин мало способствуют улучшению ситуации. Покровская обвиняла мужчин в развязывании войны. Она утверждала:
Если бы женщины имели «решающий голос» в государственных делах, эта страшная война никогда бы не началась.
Но, втянув Европу в войну, мужчины оказались неспособны довести ее до успешного конца. Принять на себя ответственность оставалось женщинам [Edmondson 2001: 211].
Женщины были крайне обеспокоены тем, что мужчины не справились со своей ролью защитника. Это часто приводило к тому, что они поддерживали идею временного обмена гендерными ролями. Хотя такой обмен и представлялся необходимым в сложившихся обстоятельствах, он не считался ни естественным, ни желательным. Другой журналист передавал речь своей собеседницы:
Нам говорят: браться за оружие не женское дело!.. – Верно!
Но валяться целыми днями на траве, грызть семечки, горланить песни и «пристраиваться» к разным учреждениям, служба в которых освобождает от воинской обязанности, – тоже не мужское дело, а если мужчины предпочли именно это, то женщинам приходится взять на себя мужские обязанности [Мужчины к очагам! Женщины к оружию! 1917].
Кроме того, не все россиянки, выступавшие за равноправие, воспринимали женщин-солдат с энтузиазмом. Одобрение со стороны феминисток не было однозначным и безусловным. Многие не могли дать однозначную положительную оценку, сфокусировавшись на патриотических и гражданственных качествах женских воинских подразделений, или отрицательную, сосредоточившись на том, что женщины-солдаты подражают мужскому деструктивному поведению. Чтобы увидеть доказательства этой мучительной двойственности, достаточно взглянуть, какие мнения высказывались летом и осенью 1917 года в прогрессивном женском журнале «Женское дело», печатном органе Лиги равноправия женщин. Один из его авторов заявляла: «Выступление “батальонов смерти” – это всенародный голос русской женщины, которая отдает в жертву Родине свою жизнь, не спрашивая, какая награда ее за это ожидает» [Заречная 1917: 10]. В то же время издатели журнала обвиняли «русских амазонок» в «отказе от собственной женственности», указывая, что «назначение женщины – сострадать, помогать и врачевать; поэтому, когда мужчины уходят в солдаты, женщины должны становиться сестрами милосердия» [Meyer 1991: 220]. Другие женщины не были уверены, что женские воинские части окажут какое-либо влияние на массы солдат-мужчин, и они находили подтверждение своей точки зрения в фронтовом опыте отряда Бочкаревой. Писательница М. С. Анчарова отмечала, что «“батальоны смерти” нигде не встретили того отношения, на которое они рассчитывали, формируясь» [Анчарова 1917: 1]. Она заявляла:
Женщины хотели поднять настроение на фронте. Достигли они этого, образовав «батальоны смерти», или нет? Вот что сейчас интересно.
Ответ категорический: нет, не достигли ни в какой мере, и жертва их оказалась бесцельной [Там же: 2].
Проблемы, стоявшие перед русской армией, были слишком велики, чтобы их могла разрешить небольшая группа женщин, обладавших сомнительными боевыми качествами:
Время Жанны д’Арк миновало. На войне теперь почти не видать неприятеля лицом к лицу. Треск разрывающихся чемоданов, стоны и смерть своих – вот что видит участник боя, кроме редких случаев атаки.
Железная дисциплина и железное вооружение – вот современные двигатели военного успеха.
Хрупкие и искренние женщины не принесли их армии [Там же].
Критика в адрес женщин-солдат основывалась прежде всего на социальных традициях, предписывавших женщине мирную и созидательную роль. Поэтому для многих женщин было неприемлемым, чтобы представительницы их пола приносили смерть и разрушение. Женщин призывали содействовать ведению войны более подходящими для их гендерной социальной роли способами: шить исподнее, составлять продовольственные пайки для солдат или же, если им непременно хотелось попасть на фронт, становиться сестрами милосердия и заботиться о раненых. Кроме того, некоторые порицали доброволиц за то, что они пренебрегают домашними обязанностями и оставляют свои семьи «на произвол судьбы» (хотя большинство из них были молодыми, в браке не состояли и детей не имели). Высказывалось мнение, что женщины, стремившиеся присоединиться к боевым действиям, руководствовались необдуманным и легкомысленным порывом, а не логикой и разумом [Там же: 1].
Другие женщины критиковали скрытые мотивы, которые, по их мнению, двигали доброволицами. Графиня М. Э. Клейнмихель, похвалив женский батальон, участвовавший в защите Зимнего дворца, противопоставила его другим женским подразделениям, военнослужащими которых двигали, как она полагала, отнюдь не патриотизм и самопожертвование. В сущности, она уличила их в проституции, намекнув, что помимо военной службы они выполняли «другие, менее почетные обязанности». По ее мнению, «многих из них привлекали на военную службу хорошее жалованье, пища и свободное поведение», и в большинстве своем они «отличались лишь распутством и жестокостью» [Клейнмихель 1922: 241]. В данном случае беспокойство из-за неподобающих сексуальных действий в отношении женщин переворачивается с ног на голову, и в аморальном поведении