ты вообще не в моём вкусе; и по тебе сразу видно, насколько ты неопытна. Готов поспорить, что ты – девственница. – Алекс усилил нажим на больную руку, отчего я зашипела.
– Благодарю за столь прямой ответ на мой прямой вопрос, – процедила я. – Я как-нибудь проживу без твоей симпатии.
– В следующий раз оденься поприличней. – Он резко отпустил мою руку и отошёл на шаг.
А я ощутила себя словно оплёванной. Разве я думала об одежде, когда бежала к нему из комнаты Тани? Разве я вспомнила о лифчике, который Кир снял с меня на той самой кровати, где я едва не лишилась девственности? Да единственное, о чём я могла думать, – это о том, чтобы не думать ни о чём!
– Да чего уж там, в следующий раз я надену скафандр, набрызгаюсь духами и лишусь девственности – чтобы тебя больше ничего не смущало, – огрызнулась я.
– Ты думаешь, это смущает меня? – презрительно усмехнулся Алекс.
– Я ничего о тебе не думаю. Ты мне неинтересен, – устало призналась я, развернувшись к выходу, потом всё-таки обернулась на него и честно добавила: – хотя вру. Пресс у тебя ничего такой. А в остальном ты всё тот же придурок, что испоганил мою жизнь.
За моей спиной раздался смешок, но я даже не стала оборачиваться. Пусть думает, что хочет, – я своё получила. И теперь, когда напряжение было скинуто, у меня появилась возможность вернуться к насущным проблемам.
Или отдохнуть и подумать об этом завтра…
Но, как говорится, покой нам только снился: только я дошла до душа, смыла с себя тот самый пот, что так раздражал нашего главного агрессора, только добралась до комнаты, обмотанная полотенцем, как мой старенький телефон начал разрываться от звонка.
Я подняла сотовый с тумбочки и нажала «ответить», а в следующее мгновение мои перепонки едва не взорвались от визга, доносящегося из трубки:
– ЯРА!!!!!!!! Что значат слова «со вчерашнего дня она учится в элитной закрытой школе»?!
Ксюша. А я уже начала забывать, какая она громкая.
– Привет, подруга, – спокойно отозвалась я, вытирая волосы полотенцем. – Успела поговорить с моей мамой?
– Только от неё! – не унималась кудрявая. – Когда ты собиралась сказать мне об этом?!
– Позавчера, – ответила я, сосредоточившись на ожидании её ответа.
– Позавчера… – по голосу было похоже, что Ксюша ушла в прострацию. – А мы с тобой виделись позавчера?
– А ты не помнишь? – напряжённо спросила я.
Позавчера она запинывала меня на заднем дворе нашей школы.
– Помню, что там какой-то мегатест был, из-за которого мы весь день в школе проторчали… Но я так устала, что даже не смогу сказать, с кем вообще тогда общалась, – у меня этот день словно из памяти выпал. Как и день подготовки к тесту. Блин… хорошо хоть, что он на аттестат не влияет, а то боюсь даже предположить, что я там накалякала.
– Откуда знаешь, что не влияет? – почему-то спросила я, хотя прекрасно знала, что никакого теста не было в принципе.
– Так тот мужик сказал, который за бланками пришёл. Худой такой, скуластый… Сказал, что это какая-то новая заморочка Министерства образования – потому это тупое тестирование охватывало все главные предметы. Надеюсь, эта шляпа так и останется экспериментом.
– ЕГЭ тоже начиналось как эксперимент, – напомнила я, про себя отмечая мастерство «стиральщика».
Ксюша даже не задаётся вопросом, почему не помнит целых два дня из своей жизни!
– Слушай, а ты где была в эти дни? – Я прямо кожей ощутила, как подруга нахмурилась.
– Готовилась к переводу. Приглашение пришло внезапно, а ты знаешь мою маму – она просто не могла упустить этот шанс, – соврала я, понимая, что не хочу, чтобы подруга ассоциировала меня с теми самыми последними днями.
Слишком многое во мне они изменили… И слишком много разрушили.
Моя дружба с Ксюшей и Мариной осталась там, за стенами этого особняка, потому что днём её смерти стал день прихода Алекса в мою бывшую школу.
– Ты и вправду уехала? – тихо спросила кудряшка.
– Вправду, – кивнула я.
Некоторое время телефон молчал.
– Почему не сказала? – так же тихо спросила Ксюша.
– Потому что всё случилось слишком неожиданно. Не было времени на звонок, – почти честно ответила я.
На самом деле я бы не позвонила.
Потому что на тот момент у меня не было подруги, зато был злейший враг.
– Знаешь, я никогда не задумывалась над тем, почему с тобой дружу. Наверное, это было удобно. И, наверное, нас действительно ничего не связывает, раз ты так спокойно смогла собрать вещи и уехать в какую-то там элитную школу в другом городе, даже не предупредив меня… – Она ненадолго замолчала, а я прикусила губу, чтобы не сказать ничего лишнего… того, чего я не могла говорить. – Мой тебе совет – не звони Марине. Я сама ей всё скажу. А ещё – надеюсь, когда-нибудь ты найдёшь таких друзей, которых ни за что не захочешь отпускать. И надеюсь, они точно так же не захотят отпускать тебя. Удачи тебе. Можешь больше не звонить.
Тихие частые гудки из старенького динамика опустошили мой мозг, заполнив собой всё пространство.
Я – плохая подруга.
Я – плохая дочь.
Я – плохой хамелеон.
Я – плохая пара.
Потому что я думаю только о себе. Потому что я не хочу думать о чужом мнении. Потому что я руководствуюсь только своим «надо» и своим интересом. Из меня никогда не выйдет достойной опоры, потому что я не могу опереться даже на саму себя. На какие-то свои принципы. Их нет. Всё, что я могу, – это только подстраиваться. Подстраиваться тогда, когда мне это удобно. А когда неудобно – я просто перехожу в другое место. Так было дома, когда от матери и её взглядов на мою жизнь я уходила в студию рисования, хотя ни разу не талантлива в этом направлении. Так было в школе и в летних лагерях, когда я становилась серой мышкой, чтобы никто не мешал моему спокойствию, – ведь я прекрасно понимала, что уйти из школы мне просто не дадут, значит, надо стать такой, как все. Незаметной. Не собой. И так стало с этим странным особняком – я поняла, что на данный момент мне здесь удобнее. Я узнаю себя, свои возможности, знакомлюсь с миром, о существовании которого даже не подозревала. Была ли я выбита из колеи существованием уникумов? Нет. Вижу ли я своё будущее здесь? Не берусь утверждать. У кого-то под ногами опора, а у меня – песок.
Что сказала Габи о хамелеонах?
Самые опасные существа на земле?..
Тихий стук в дверь заставил меня отвлечься от мыслей о своём ничтожестве и взглянуть на того, кто беззвучно зашёл внутрь.
Мы стояли друг напротив друга и молчали. Кир был всё так же растрёпан, его ноги – всё так же босы, а взгляд из-под прядей неровной чёлки – всё так же внимателен… Но теперь я видела – помимо готовности уследить за каждым моим движением в его глазах застыло напряжение. И вопрос.
– Я знаю, – сказала ему.
Парень кивнул, не отрывая от меня взгляда.
– И это пугает меня, – честно продолжила я.
Кирилл снова кивнул, а напряжение в его глазах возросло в несколько раз.
– И я не знаю, как это отразится на наших отношениях.
Ну, вот. Сказала правду. Правду о себе – неприятную, скользкую, но правду. Я – хамелеон. Я способна подстроиться под многое. Но если мне некомфортно, я сменю свою позицию. И это ужасное качество живьём съедает меня изнутри.
Кир снова кивнул, но на этот раз опустил взгляд в пол.
– Но я буду стараться, – вырвалось из меня раньше, чем я успела сообразить, что происходит.
Темноволосый поднял на меня свои большие глаза, и теперь во мне не осталось сомнений – я буду рядом с ним. Я его не брошу. И не потому, что он – хороший или мне его жалко… а потому что эти глаза стали мне дороги. Потому что он стал мне дорог. Потому что в моей жизни слишком мало чего-то постоянного, и я хочу, чтобы этим постоянным стал он.
– Я буду стараться, – повторила я чуть более уверенно. – Стараться привыкнуть к твоей силе. Если разница между нами окажется слишком большой, я буду стараться стать сильнее. Я не знаю, что из нас получится… Но я готова попробовать.
Наверное, в этом была вся я: я не делала ничего подобного ни для своих подруг, ни для своей матери, ни для кого из тех, кто меня окружал. Никогда. Но я готова была сделать это для малознакомого парня, который одним своим желанием мог отправить меня на корм червям…
Со мной явно что-то не так… Намного проще было бы расставить все точки над «ё» и прямо сейчас распрощаться.
Но теперь… теперь я, кажется, готова стараться ради кого-то другого. Я готова, или даже не так… Я ХОЧУ подстроиться вопреки голосу рассудка.
– Стой! – Я вытянула руку вперёд, вынуждая Кира, который уже успел сделать ко мне несколько шагов, замереть на месте. – Это не значит, что я прямо сейчас готова закрыть глаза и представить, что за твоей спиной никого нет. Мне нужно время… И твоё терпение… И полная перезагрузка всего организма, чего уж там? – с нервным смешком закончила я.
– Перезагрузку могу предложить, – невозмутимо глядя на меня, сказал темноволосый.
– Ты сейчас на секс намекаешь? – удивлённо нахмурилась я, тут же вспомнив свой недавний разговор с блондином.
– На Таню, – спокойно ответил Кирилл.
Похоже, у меня проблемы с восприятием действительности. Или с гормонами. А может – и с тем, и с другим…
Но лично я думаю, что во всем виноват переходный возраст и моя растущая грудь…
– Ты думаешь, мне это поможет? – недоверчиво протянула я. – Судя по Тане, её способность очень плохо влияет на её мозг… ты уж прости.
– Ты не права, – холодно сказал Кир, глядя мне прямо в глаза… и мне впервые стало неуютно под его взглядом.
Что это? Почему он так её защищает?
– Хорошо, – нахмурилась я. – Я воспользуюсь её способностью… Если ты уверен, что мне это не навредит.
– Не навредит, – повторил за мной Кир, чем ещё больше меня озадачил.
Он что, злится?..
– Что вас связывает? – напряжённо спросила я.
– Она – мой друг, – ответил темноволосый.
– Я тоже твой друг, – напомнила ему.