Я решила сдаться. Сколько можно долбить стену головой. Если он за столько времени так и не решил связать со мной жизнь, сколько еще я буду мять его ноги? У нас начались ссоры, я уходила, хлопала дверями, забирала вещи.
– Уходишь, так уходи насовсем, – говорил он.
Но я возвращалась. Пока не решила улететь в Париж и не услышала:
– Давай поженимся, раз ты так хочешь.
Одно утро разделило жизнь на до и после.
Комментарий психолога
На пьедестале самых желанных событий довольно часто у женщины находится брак. Это как общественное признание, подтверждение, что «я достойна» – так обычно размышляет женщина, имея за плечами опыт сложных детских переживаний. Свадьба становится главным призом, а партнер – мишенью в этой непростой игре. Счастье связывается исключительно с официальной регистрацией и готово буквально «накинуться» на новоиспеченных молодоженов сразу после ЗАГСа. В ход идут все возможные способы склонить партнера к этому шагу. Почему? Потому что на карту поставлено «достоинство» девушки. Лишь огромное значение, которое приписывает женщина данному событию, является причиной столь маниакальных попыток «затащить» мужчину в официальные отношения. Искренняя вера в то, что после регистрации она сама станет другой, жизнь станет другой, партнер станет другим, – основа подобного поведения. Неразрывная связь двух суждений и состояний: «Я в отношениях/в браке – значит, я достойна любви/счастливая/нужная/достаточная/красивая/избранная/особенная/успешная/состоявшаяся» (выберите свой вариант) и «Я не замужем/не в отношениях – значит, я одинокая/несчастная/ ненужная/потерянная/брошенная/недостойна любви» – заставляет идти ва-банк и прилагать максимум усилий к осуществлению желаемого. На кону не брак и отношения, а «она».
В игре «из детства» нет победителей, однако это не мешает женщинам играть. Именно поэтому, каждый раз получая признание и одобрение, женщина чувствует: приз близок. А когда ее старания не оцениваются, чувство отверженности и никчемности выходит на первый план. С реальными, близкими отношениями это никак не связано. «Игра» происходит исключительно у женщины в голове путем трактовки внешних событий, каждый раз связывая их с собственной ценностью и значимостью: оценил блины – «я достойная», не оценил торт и попросил что-то попроще – «я не признана». Основной эмоцией в таких «отношениях» является обида, ведь на кону многое: буквально она и ее достоинство, а значит, ожидания высоки. К сожалению, второй партнер не в курсе «ставок», для него торт остается лишь тортом.
Постоянная гонка за внимание и доказательство собственной «достойности» иногда длится годами и принимает очень изощренные формы, например охота за шансом «позаботиться о партнере». Перестать играть в эту игру может исключительно сама женщина. Даже при полном принятии и одобрении со стороны партнера чувство собственной «недостаточности» не покинет ее – оно вообще никакого отношения к партнеру не имеет. Оно только про нее, хотя в целом и к ней имеет мало отношения.
В попытках прекратить связь, не разобравшись с собственной «никчемностью», наступает болезненный период сродни «похмельному синдрому». Даже с точки зрения физиологии созависимые отношения – такая же зависимость, как и другие ее виды. Тяга, которую сложно выдерживать, приносит невероятный дискомфорт и будто служит подтверждением ощущения собственной никчемности. Человеку в зависимых отношениях кажется, что, чтобы избежать неприятных и тревожных ощущений, важно быть в отношениях. Однако это ловушка, которая не дарит облегчения.
Не свадьба
Обязательным условием женитьбы было отсутствие ее атрибутов. Никаких традиционных элементов, платья, ужинов и празднеств. Просто роспись. Я была так рада, что не возражала. ЗАГС находился на окраине города, самый дальний и простой, куда нас привез водитель Алексея. Мы остановились на обочине напротив заведения.
Я вышла из машины в серебристых туфлях, наступив в придорожную пыль. На улице дул ветер, поднимая грязь и пачкая одежду. На мне были серые атласные брюки и полупрозрачная блузка кремового цвета. Этот наряд я купила из расчета на то, что смогу его надеть не раз. Алексей выбрал для закрытой церемонии темно-синий классический костюм и белую рубашку. Вокруг места регистрации стояло несколько пар, ожидавших очереди. Из-за того, что ЗАГС находился на окраине, никто не наряжался, свадебных платьев я не заметила. Мужчины в трико, девушки в обычных белых платьях и капроновых колготках, гладиолусы в руках вместо букета невесты. «О-ля-ля», – сказала бы моя мадам из Парижа. На секунду появилась мысль: «Что я тут делаю?», однако ее перекрыла другая: «Вижу цель – не вижу препятствий». Я хотела замуж, а как и на каких условиях, не важно.
Деревянная дверь ЗАГСа вела в небольшой кабинет со столом и двумя стульями. Старые ажурные занавески посерели от грязи. Женщина с кудрями, явно спавшая всю ночь в бигуди, поправила очки и пригласила нас зайти. Дама начала зачитывать с бумаги торжественную часть, объявив нас мужем и женой.
– А как же кольца? – удивилась я. – Вы не предложили надеть кольца!
– Точно, как-то я про них забыла. Давайте наденем.
Я протянула руку, потом надела законный символ на Алексея и улыбнулась во весь рот. Мечта сбылась. Мы сели в машину и заехали в ресторан пообедать, пригласили близких друзей, взяли фотоаппарат. Кто-то пытался создать традиционные атрибуты свадьбы, периодически выкрикивая «горько». В такие моменты Алексей смущался и неохотно соглашался. Нас все же успели запечатлеть в поцелуе – фото смазалось, отражая бесконечность. Оно стало моим любимым. Потом муж поехал на работу, а я пошла домой и легла спать. Через день я забрала фотографии, рассматривала собственное счастье через призму объектива, отмечая, какая я улыбчивая на всех фото, какой скованный муж, какая грустная свекровь, смущенные родители. Я купила большой свадебный альбом, вставила фото с поцелуем первым и отправилась домой. По пути встретила знакомую, которая была на праздничном обеде, и обрадовалась! Мне было необходимо хотя бы с кем-то разделить эмоции. Я открыла белоснежный альбом и показала первую фотографию.
– О, это то самое фото, где Алексей не хотел целоваться? – неожиданно выдала она.
Я продолжала улыбаться, пока сознание обрабатывало услышанное.
– Да, то самое, – ответила я, закрыла альбом и ушла.
Еще несколько метров я продолжала отвечать ей про себя, выдумывая обидные ответы. Долгих два с половиной года я шла к этой цели. Теперь я законная жена самого крутого мужчины в мире. Пришло время создать новую мечту и вспомнить старую.
Комментарий психолога
«Покорив одну гору, начинай штурмовать другую», – сказала Мэрилин Монро. После покорения «Эвереста» значимость этого события существенно снижается. Более того, с точки зрения психофизиологии человек получает максимальное удовольствие от достигнутой цели не в момент достижения, а когда понимает, что сможет ее достичь. Игра заканчивается, даже когда вы еще не получили желаемого, а только осознали высокую вероятность его получения. Вот только облегчения не наступает.
Изначально процесс покорения цели не особо значителен. Самый короткий путь столкнуться с разочарованием в жизни – ориентироваться только на результат, а не на процесс. Тогда неприятное чувство будет постоянным спутником. Так решила и главная героиня. Процесс не так важен – лишь результат и, главное, какой она будет в результате. Свадебные атрибуты не имеют особой ценности для одного, а для другого нужен «финиш» в этой длинной и непростой гонке. Гонке собственной значимости и ценности.
Мечта в самом сердце
Язахотела открыть частную школу, такую же, в которой работала студенткой: современную, уютную, с приятными клиентами и душевным персоналом. Для этого нужны были финансы и опыт, а еще уверенность в силах и знаниях. С этой целью я устроилась учителем в обычную общеобразовательную школу во дворе дома. Большая, довольно известная школа немного пугала, но я засучила рукава и пошла на собеседование, прижимая к груди диплом.
– Почему вы хотите здесь работать? Что привело вас в школу? Вы понимаете, что это непростая работа? – спрашивала директор.
– Да, да, да, – отвечала я, – я хочу здесь работать, люблю детей, знаю предмет.
В голове стучала мысль: «Наберусь опыта и открою свою». Меня отправили на кафедру английского языка. Так называлась рекреация с кабинетами английского. Там же находился негласный предводитель всех учителей по иностранному языку, Галина Ивановна. Ее все уважали, побаивались и слушались. Самый красивый, большой и светлый кабинет принадлежал ей. Расписанные английскими символами стены, портреты леди Дианы, постеры Лондона, сувениры из Англии на полках и огромное количество книг. Она провела собеседование на английском и рассказала, что я должна следовать составленному ею плану.
Мой кабинет – бывшая кладовка – находился за стеной: малюсенькое окно, столы в ряд и никакого шкафа или хотя бы доски. В кабинете нечем было дышать, поэтому дверь я всегда держала открытой. Нагрузку выдали 28 часов в неделю, в среднем по шесть-семь уроков в день, включая малышей и старшеклассников. Были еще два восьмых класса. Малышей я любила и одновременно боялась. Такая ответственность – быть проводником в мир английского, ведь я ничего не знала: ни как преподавать, ни с чего начать. Восьмой класс оказался непростым: пубертатный период у ребят, стремление что-то всем доказать, откровенные протесты. В одиннадцатом многие были выше меня. Девчонки одевались откровенно, красуясь перед мальчиками, и абсолютно не обращали на меня внимания.
Этот период я помню как мясорубку. Я долго готовилась к урокам, стараясь сделать их понятными и нужными, приходила на работу, выкладываясь полностью, иногда повышала голос, стараясь перекричать подростков, или прыгала вместе с малышами на уроках, заучивая глаголы движения. К седьмому уроку у меня не было сил, садился голос, начался период непобедимого фарингита. Врачи просили молчать, работа требовала обратного. Плюс я набрала подработок в виде репетиторства: бегал