гают через пространство. Эту технологию Земле знать еще рано, слишком нестабильно ее внутреннее положение, слишком много на ней очагов напряженности и взаимной вражды.
А вот и планета, так удачно высчитанная и открытая мальчиком Сережей. Она лежит на краю Космической Федерации, и сюда редко залетают корабли.
Планета медленно вращалась под кораблем.
Наступало время решительных и ответственных действий.
Минцу предстояло возвратить космонавтам их обычные размеры, чтобы они не потерялись среди чужих громадных людей. Ничего себе будет сенсация, если кто-то из космонавтов, не говоря уж об Удалове, попадет под каблук аборигену!
Но сделать это надо было осторожно, уже после посадки. Для этого садиться придется вдали от местного космопорта, если таковой имеется, потом превращаться в людей нормального размера, а уж потом выходить на контакт.
Корабль вышел на орбиту. В приемнике раздались голоса — значит, здесь уже открыто радио!
План Минца заключался в следующем.
Корабль должен был выбрать самое укромное место, спуститься незаметно, затаиться в траве, среди жуков и лягушек.
Дальнейшие действия — по обстановке.
Поведение Минца, который пожелал отыскать безлюдное место, показалось космонавтам бессмысленным. Ну зачем им было лететь через половину Галактики, чтобы прятаться от местных жителей?
Зато Удалов-то все понимал.
— Мальчики, — сказал он. — Мне хочется жить, вам хочется жить и приносить пользу Родине. А для этого нужна элементарная осторожность. А вдруг здесь живут вспыльчивые, подозрительные люди, которые откроют зенитный огонь по кораблю пришельцев, пикирующему на столицу их державы? Может, они будут правы?
— Прилетим, отдышимся, сделаем анализы, — подхватил речь Удалова Минц. — Вышлем разведку, пускай она поговорит, объяснит. А там и торжественная встреча.
Подумавши, космонавты согласились.
Несколько раз кораблик облетел планету. И если не считать одного опасного момента, когда попали в грозу, ничто не угрожало. Видели города и посевы, но цивилизация оказалась не очень развитой.
Отыскали густой лес в умеренном поясе, чтобы поменьше было тигров и анаконд. Опустились на полянке.
К счастью, лес был невысоким, к тому же темнело.
Посадка получилась мягкой, ничто не вызывало тревог.
Настроение было приподнятым.
Распили бутылочку водочки, взятую для этого случая. Удалов в который раз порадовался таланту российских умельцев. Ведь, если говорить объективно, высотой бутылочка едва достигала трех миллиметров, но в ней оказалась пробка, на боку наклейка, а внутри содержимое.
Потом Минц приказал всем спать.
Они с Удаловым тоже заснули — сказалось действие напитка.
Когда занялся синий прохладный рассвет и незнакомыми голосами запели чуждые нам инопланетные птицы, Минц растолкал Удалова и сказал:
— Пора.
Удалов с некоторого похмелья помотал головой и спросил:
— Чего пора?
Минц показал на спящих товарищей-космонавтов.
— Вытаскиваем их на улицу, вкалываем им увеличитель и делаем уколы себе самим. Через несколько минут мы все становимся обычного размера.
— Ясно, — согласился Удалов. — А корабль?
— Для корабля мне выдали надувную копию. — Минц перекинул через плечо сумку со сложенным кораблем-гигантом. — Поставим ее в отдалении, а сами поведем друзей в другую сторону.
С немалым трудом они вытащили крепко спящих космонавтов на лужок. Минц притащил медицинский ящичек.
Только он собрался сделать уколы для увеличения космонавтов, как кусты неподалеку раздвинулись и незнакомый голос произнес на космолингве, к счастью, знакомой Удалову:
— Добро пожаловать на планету Столоки. Мы есть поисковая партия, наблюдавшая спуск вашего замечательного корабля в наш заповедный лес, да.
Удалов выпрямился и сделал шаг навстречу дружественно расположенным аборигенам.
Ну слава богу, подумал он. Они оказались нормального роста. И ничего не надо делать.
Он посмотрел на Минца, который так и остался сидеть на корточках возле спящих на траве космонавтов, и увидел на лице профессора выражение крайнего изумления. Хотя изумляться было нечему.
Он переводил взор с профессора на скромно, по-походному одетых аборигенов, которые мило улыбались…
Удалов пошел к ним, протягивая руку.
Глава поисковой партии тоже сделал шаг навстречу. Рукопожатие получилось теплым, дружеским, настоящим.
— А это профессор Минц, — сказал Удалов, указывая на друга.
Тот стоял со шприцем в руке, и с иглы капал ценный увеличитель…
И только тогда Удалов понял, что местные жители — это не нормальные люди, не большие люди, а очень маленькие люди, почти такие же, как Удалов, Минц и космонавты. И нет нужды никого увеличивать.
Или, как сказал вечером профессор Минц после окончания официального банкета по случаю прилета дружественных инопланетян с Земли:
— А кто тебе сообщил, что все существа во Вселенной должны быть одного роста? Шансов на то, что они будут человеческого размера, не больше, чем на то, что они — карлики. И еще меньше, чем на то, чтобы они оказались осьминогами. Нечего удивляться. Нам просто повезло, как бывает в приключенческих романах или в телевизионных передачах, где в кустах обнаруживается рояль.
— И все-таки это странно и невероятно.
— Не более невероятно, чем зарождение белковой жизни. А это произошло, — сказал Минц.
Удалов задумался.
— Ты не отвлекайся, — сказал Минц, — снимай кино про наше пребывание. С тебя на Земле строго спросят — где доказательство того, что мы утерли нос американскому империализму?
Удалов снимал встречу, и постепенно его настроение улучшалось. Куда хуже было бы, окажись братья по разуму скорпионами или гигантами-циклопами. А ведь и те, и другие в Галактике существуют, занимаются науками и культурой, ходят на свидания и не подозревают о своем страшном уродстве. Может, даже считают нас, людей, не очень красивыми.
— Лев, — сказал он между делом, — а ведь мы можем с их помощью всю Вселенную освоить.
— Не понял, — откликнулся Лев Христофорович, который в этот момент пожимал руки почтенным старцам из встречающей комиссии.
— Они же мелкие, значит, экономичные.
— И как же ты это представляешь?
— А так, что мы им поставляем технику, а они летают. Дешево и сердито.
— А зачем летают? — спросил Лев Христофорович.
— Ну… это самое, чтобы врагам нашим дулю показать.
— Мы уже показали, — заметил профессор. — Пора собираться в обратный путь. Теперь никакой Киссинджер не сможет сказать, что мы здесь не были. Были!
Пять дней пребывания на планете Столоки, как называли ее жители крупнейшего из континентов, пролетели как сон. Космонавты и консультанты питались как на убой, посещали увеселительные заведения, а также школы, фабрики, заводы и сельскохозяйственные фермы. Хозяева были откровенны и доброжелательны. Они предложили установить дипломатические и торговые отношения, обмениваться студентами и попросили оказать им помощь в развитии новой технологии.
Минц с Удаловым взяли на себя формальную сторону общения, а молодые Петры пропадали неизвестно где и даже ночевать на корабль не являлись. Это было грубейшим нарушением дисциплины, Удалов хотел было собрать всю группу и обсудить поведение молодежи, но Минц возразил.
— Зачем, — сказал он, — изображать из себя тоталитаризм? Раз в жизни наши космонавты попали к живым людям, в свободное общество, а ты тут же — собрание!
— Не лежит у меня душа к этим гулянкам. Ох, плохо это кончится.
И вправду, это кончилось неожиданно.
На шестой день космонавт Петр Гедике заявился к ужину с молодой зеленоватой особой (таким был цвет кожи у жителей Столоки) с небольшим третьим глазом во лбу, но в остальном простой девушкой. Девушка смущалась и все порывалась уйти.
— Мы полюбили друг друга, — сказал Петр Гедике.
Девушка потупилась. Петр Иванов нарушил молчание.
— Ну, блин! — сказал он.
— И что же вы предлагаете? — спросил профессор Минц.
— Придется мне жениться, — сказал Гедике.
— Этого еще не хватало! — воскликнул профессор. — Да вы понимаете, что говорите!
— Понимаю, и сам бы не спешил с браком, но Гругена настаивает.
Минц посмотрел на Удалова. Удалов на Минца.
— А ничего в этом плохого нету, — сказал Гедике. — Ну привезем мы с собой представительницу другой планеты — нам же за это спасибо скажут. А американцы уж точно утрутся!
— Молодой человек! — сказал тогда Минц. — Это вы ошибаетесь, когда полагаете, будто наш полет осуществляется в пику Западу. Он осуществляется с научными целями.
— Во блин! — сказал Петр Иванов.
В его голосе Минц уловил справедливое осуждение. Ведь космонавты хотели как лучше…
— А может, мы отложим свадьбу? — спросил Минц. — Вы же даже взаимную генетическую терпимость не выяснили!
— Любовь превозможет, — сообщил Гедике.
Невеста висела на его локте, как спелая груша.
— Так что вас так торопит? — спросил Минц.
— Я ее обесчестил, — признался Гедике.
— Нет, я сама напросилась, — доверчиво возразила девушка.
— Это еще не трагедия, — вмешался Удалов. — Мы с моей женой Ксенией активно встречались до свадьбы — и ничего.
— А мне, по законам нашего общества, придется утопиться.
— Не может быть! — удивился Минц. — У вас такое гуманное общество!
— Для кого гуманное, а для меня сволочное, — ответила девушка. — Живем здесь, как в четырех стенах, отстаем в прогрессе, даже кино не изобрели, а чтобы из Галактического центра попросить — ни-ни! И всё эти проклятые старцы!
И она с неприязнью поглядела на Минца.
— Если ее утопят, я тоже утоплюсь, — сказал Гедике.
— И ребеночек, который развивается во мне, тоже утонет, — сказала Гругена.
Она зарыдала, Гедике заплакал, и даже Иванов уронил мужественную слезу.
— Приготовьтесь выслушать горькую правду, — сказал Минц. — Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет. Я хочу вас сначала спросить, известно ли вам, что наша страна переживает некоторые временные экономические трудности?