— Бойкотировать, — повторил Жук. — Ну-ну, желаю успехов! Вы только взгляните вокруг. Все эти компьютеры. Ваш «блэкберри». Да нет, все три ваших «блэкберри». И еще айфон. Что еще? Вот эта — надо сказать, довольно откровенная — юбка. Эти туфли…
— Итальянские, — возразила Энджел. — У меня и чек есть. Думаете, такое качество может быть «Произведено в Китае»?
— В общем, я бы не стал, затаив дыхание, следить за бойкотом китайских товаров. В таком случае экономика США уже через десять минут со страшным скрежетом остановится.
— Благодарю вас, Капитан Очевидность. Ну-ка, Жук, понюхайте розы! Отвесьте поклон. Мы добились успеха! Я не говорю, что теперь можно сидеть сложа руки, но можно… — Энджел разгладила газету, — немножко порадоваться. За самих себя, таких молодцов. Ну неужели вы не чувствуете ни капельки гордости?
Она как-то по-особенному посмотрела на него. Жук подумал: Уж не флиртует ли она? А как же быть с правилом: «Я не сплю с лоббистами»?
— Я ощущаю теплое покалывание по всему телу, — сказал Жук. — Осталось подлить еще несколько галлонов топлива в разгоревшийся огонь — и, как знать, мы можем добиться взаправдашней войны. Вот тогда наша работа будет окончена. Я уже вижу на горизонте ждущие нас Нобелевские премии. Хотя, пожалуй, это не будут премии мира…
— Сегодня вечером мне опять предстоит схлестнуться с Драконшей, — сообщила Энджел. — Может, составите мне компанию, подержите полотенце? Думаю, схватка будет очень жаркой.
— Почел бы за честь — держать ваше полотенце, — сказал Жук. — Но я думаю, разумнее не высовываться. Что-то вы в последние дни стали радиоактивны. Прошу считать это комплиментом.
Энджел протянула руку.
— Чувствуете? Горячо? Осторожнее, детка, не обожгитесь!
Более чем верно. Энджел появилась на обложке одного еженедельника: Держись, Пекин! Энджел Темплтон вывела тебя на чистую воду.
Между тем от внимания Жука не ускользнуло, что Энджел стала называть его «деткой». Что это — мимикрия? Она ведь слышала, как он несколько раз обращался так к Минди по телефону (обычно очень жалобным тоном). Или, может быть, она подает ему какой-то сигнал? Жук не мог этого понять. Его тянуло к ней. Но он сказал себе: Берегись: драконы!
— Я бы с удовольствием посмотрел вашу схватку с Драконшей, но мне и правда надо держаться тише воды ниже травы. Вы звезда. А я вполне доволен своей ролью закулисного гения. Думаю, и для правления «Пантихоокеанских решений» предпочтительнее такое положение вещей.
Энджел села на стол Жука, развернулась к нему и скрестила ноги. Эти бесконечно длинные ноги в чулках. Ее коленки чуть не упирались ему в грудь. Жуку едва ли требовалась азбука Брайля, чтобы прочитать этот язык тела, хотя если вдуматься, то система Брайля предлагала самый приятный способ. Энджел улыбалась ему.
Жук предусмотрительно скрестил ноги.
— Да? — спросил он. — Чем могу помочь?
— «Пантихоокеанские решения», — повторила Энджел. — Мы ведь с вами так и не поговорили толком об этом вашем фонде?
— Вы ни о чем меня не спрашивали.
— Ни о чем не расспрашивай, ничего не рассказывай — да?
— Вы не задавали мне никаких вопросов, когда мы шли в банк обналичивать наши чеки.
— У меня нет никаких претензий. Напротив, я получила огромное удовольствие от работы с вами. Мы с вами добились какой-то невероятной синергетики.
Жук еще крепче стиснул ноги.
— Ну да, великие умы… Как говорится…
Он чувствовал запах ее духов. С типично мужской забывчивостью он пытался вспомнить — душится ли она обычно на работе, — и никак не мог вспомнить. Но если все-таки нет, тогда… почему надушилась сейчас? И почему, вообще, она сидит перед ним в такой позе на столе? Почему ее колени едва не упираются ему в грудь? И эти ноги. И эта юбка. Хватит пялиться на ее ноги!
— «Пантихоокеанские решения», — повторила Энджел мелодичным, капризным тоном. — Я наконец решила навести справки. И попросила своих ребят кое-что разузнать. И вот выясняется, что об этих самых «Пантихоокеанских решениях» практически ничего не известно. Вернее, вовсе ничего не известно. Этот фонд был учрежден всего за неделю до того, как мы с вами встретились. И просто невозможно не заподозрить, что это всего лишь какой-то фасад.
— Я ведь вам уже говорил, — сказал Жук, — что мое правление состоит из людей, которые предпочитают не светиться. Наш девиз: «Под радаром, но на гребне успеха». — Жук надеялся, что Энджел забыла про этот лозунг, придуманный для шпионского вертолета «Гроуппинга».
— Мне, — сказала Энджел, имитируя голос Марлен Дитрих, — хотелось бы увидеться кое с кем из вашего правления.
— Ну, — рассмеялся Жук, — не сомневаюсь, они тоже захотят с вами увидеться. Особенно после всех моих громких похвал в ваш адрес.
— О, — произнесла Энджел, подражая теперь Барбаре Стэнвик[49], — ну, а вы-то разве не умница?
— Нет-нет, я предпочитаю воздавать должное тем, кто это заслужил.
— А я еще не говорила, что «Таймс» собирается дать статью о нас?
— Нет, не говорили. Что ж. Это… здорово.
— Они уже поручили это трем репортерам.
Жук подумал: Совсем не здорово.
— Один из них — Люк Тирни.
Действительно не здорово.
— Это у них один из главных журналистов-исследователей, да?
— Ну да, — ответила Энджел. — Он настоящий бобр-труженик. Грызет, грызет. Он решил всё разузнать про «Пантихоокеанские решения». Я, как обычно, отмалчивалась. Но он был очень настойчив. Впрочем, даже ему почти ничего не удалось выяснить про ваш фонд. Поэтому я и посоветовала ему поговорить напрямую с вами.
— Ну, мне кажется, вот это ни к чему, — возразил Жук. — Я уверен: моему правлению не понравится, если мое имя вдруг появится в «Таймс». Мне не нужна такая слава. Нет-нет.
— Тогда, — бархатистым тоном проговорила Энджел, — что вы предлагаете? Не думаю, что он так просто отстанет. Вы же знаете этих журналистов-проныр.
— Давайте я поговорю со своим советом директоров, — сказал Жук.
Энджел улыбалась ему. Жук подумал: Значит, кайфуешь от всего этого, дорогая?
— Ну, так поговорите, — сказала она. — Поговорите со своим «советом директоров».
Ее пальцы потянулись к его шее. Жук отпрянул.
— Не пугайтесь, мистер Трусишка, — проговорила она, нежным движением поправляя его галстук и возвращая узел на место. Ее духи — это… — Вы же не хотите выглядеть растрепой, правда? Да еще перед вашим «советом директоров»?
Энджел развернула свои обтянутые мини-юбкой бедра, расцепила ноги и соскользнула со стола.
— Отправлюсь сражаться с Драконшей. — Она подмигнула. — Пожелайте мамочке удачи.
— Удачи, — выдавил из себя Жук.
— Может быть, потом я заскочу в «военно-промышленный дуплекс» и расскажу вам, как все прошло, — сказала она. — Барри сегодня не будет дома — у него ночные полевые учения.
— Да? — удивился Жук. — Правда? Вот это да. Наверное, он очень рад.
— На Абердинском испытательном полигоне. Он так рад — слов нет.
Жук уставился на нее.
— В Абердинском испытательном центре? Там, где армия…
— Испытывает все свои последние игрушки. Да-да. Барри обожает артиллерию. Ему там дадут выстрелить из танка М-1 «Абрамс». Ну не умница ли мамочка? Он уснуть не мог вчера ночью — так был взбудоражен. Пришлось дать ему целую таблетку.
— Да уж, — сказал Жук, — это отлично пригодится для всяких школьных заданий типа «покажи и расскажи».
— Увидимся позже. Я принесу вам коготь Драконши.
И она удалилась, цокая острыми каблуками по мрамору.
Жук выждал несколько минут, а потом рысью выбежал из «Военной комнаты», пулей выскочил через черный ход, окруженный мусорными баками, и помчался к ближайшему телефонному автомату. Ему вдруг пришло в голову, что он, возможно, единственный человек в Вашингтоне, округ Колумбия, который до сих пор продолжает пользоваться телефонными автоматами, — если не считать шпионов, наркоторговцев и других столпов общества.
— Жучище! — сердечно приветствовал его Чик Девлин.
— Хьюстон, у нас проблема.
Он рассказал Чику про Тирни из «Таймс».
— Ох уж эти репортеры, — хмыкнул Чик. — Где же их патриотизм? Стервятники! Ну, корми его любыми баснями, лишь бы он к нам не подобрался. Они же там не спрашивают про «Тельца», а?
— Нет, не спрашивают. Пока что. Зато они спрашивают про «Пантихоокеанские решения».
— Ну, мы же, слава богу, вогнали достаточно клиньев между нами и «Пантихоокеанскими решениями». К тому времени, когда деньги доходят из Алабамы в округ Колумбия, они уже отмываются столько раз, что нули, считай, от цифр отваливаются.
— Понимаю. Но помнишь Уотергейт и «Отслеживай деньги»?
— Ну, Жучище, у тебя же на двери написано: «Пантихоокеанские решения». Вот и решай. Я тебе полностью доверяю. Мне пора, Жучище. Меня тут ждут три фрица-физика, а ты сам знаешь, с этими всегда нервотрепка. Держи меня в курсе. А вот наше доброе имя держи подальше от «Таймс». Поговорим позже.
Жук повесил на рычаг засаленную трубку. Его оттеснил в сторону какой-то бездомный, потянувшийся к щели для возврата монет. Да, вот она, прелесть тайной жизни.
Для Энджел почти не осталось тяжелой работы. Крис Мэтьюз, кипевший негодованием, уже сам обрушивался с нападками на Винни Чан в связи с коварным отказом Пекина позволить умирающему Далай-ламе вернуться в родную Лхасу.
— Да как человек с опухолью мозговых тканей может представлять угрозу для общественного здоровья? — смеялся он. А уже через секунду в его глазах появился металлический гневный блеск. — Неужели вы в самом деле думаете, что весь мир охотно проглотит столь отъявленно лживое объяснение?
— Если бы вы мне предоставили возможность объяснить…
Мэтьюз усмехнулся.
— Объяснить? Что ж, мы ждем!
— Все не так просто, как может показаться со стороны, — сказала Винни.
Сегодня она выглядела великолепно: жемчужные серьги, шелковый шарфик от «Гермеса», сияющие глаза и не сходящая с лица улыбка, скрывающая ожесточенную работу мысли.