— Устами младенца, — прогудел бородатый грязнуля. — Кровососов там было, как ос в гнезде!
— Теперь все кончено? — спросила она Томми. Но мальчик не успел ответить.
В комнату вошла сестра Красного Креста и мощного сложения врач в белом халате.
— Вот это он, — сказала медсестра, показывая на бородатого спутника Томми. — На нем столько грязи, что можно заводить вшивую ферму. И он отказывается мыться. Я ему сказала, что в таком виде на территории санпункта он оставаться не может, доктор Уайткоум, но…
— Мыться? — переспросил бородач и беспомощно посмотрел на Томми.
— Ты же слышал, что сказала сестра. Боже, ну и воняет от тебя, брат. — Доктор широкой ладонью хлопнул Крысси по спине. — Послушай, у нас проблем и без того хватает, и эпидемия нам ни к чему. Сам пойдешь или мне вызвать патруль?
— Мыться? — изумленно повторил Крысси.
— Точно. Со спецмылом. Пошли.
Рок настиг Крысси. Опустив плечи и что-то упрямо бормоча, он двинулся к дверям. В дверях он остановился и обернулся к Томми.
— Сохраняй надежду, малыш, — сказал он бодро.
Когда врач снова схватил его за руку, он свирепо на него посмотрел, высвободился и исчез за дверью.
— Я хочу видеть мужа, — сказала наконец Джо доктору Оуэнс. — Сейчас.
— Хорошо. Он наверху. — Она кивнула в сторону лестницы, у входа на которую стоял стол, а за столом сидели две медсестры, перебиравшие папки. Табличка на столе гласила: «Посторонним вход воспрещен».
Когда Джо оглянулась, Томми смотрел ей вслед.
— Я подожду, — сказал он. — Я никуда не уйду отсюда.
Джо кивнула и последовала за врачом.
Сердце ее тяжело и громко билось, когда она поднималась по ступенькам, а потом шла по коридору с бетонным полом и целой вереницей больших комнат с каждой стороны. Похоже, что раньше здесь проводились какие-то занятия, потому что в коридоре стояло много письменных столов, поставленных штабелями. Теперь здание стало импровизированным госпиталем. Сквозь открытые двери комнат Джо видела кровати. Повсюду сновали медсестры, толкая перед собой тележки на колесиках, заполненные медикаментами и разным медицинским оборудованием.
— Он еще под действием наркоза, — предупредила доктор Оуэнс. — Наверное, он не сможет долго с вами разговаривать. Но один ваш вид очень ему поможет.
Она остановилась, рассматривая листок, приклеенный к стене рядом с одной из палат. На листке имелось шесть фамилий.
— Э. Палатазин, — прочла доктор Оуэнс. — Хорошо, что у вас такая фамилия — ее уж никак не забудешь…
Она замолчала и обернулась, увидев, что Джо сама, без приглашения, уже вошла в палату. Доктор Оуэнс не видела больше смысла задерживаться здесь и отправилась по своим делам. Дел сегодня предстояло много.
Джо стояла посреди палаты, переводя взгляд с койки на койку. В полумраке закрытых жалюзи она видела лишь незнакомые лица. Один человек был с гипсом на руке, молодая женщина тихо стонала, не открывая глаз. Внезапно ее пронзила безумная мысль: «А вдруг Энди здесь нет и вообще не было? Вдруг врач просто перепутал списки и фамилии? В неразберихе такое случается».
Потом она посмотрела на кровать, стоявшую в дальнем конце комнаты, у окна, и робко сделала шаг вперед. «Нет, это не Энди. Не может быть, чтобы это он лежал под капельницей для переливания крови. Этот человек кажется гораздо старше, у него пепельное лицо».
Она сделала еще один шаг. Он был весь укрыт темно-синим одеялом, но она увидела пересечение бинтов как раз под горлом, под подбородком, и ладонью приглушила свой возглас. На соседней койке неловко завозился молодой темнокожий мужчина. Его рука и нога были в гипсе, висели на системе растяжек и грузов. Он открыл глаза, несколько секунд смотрел на Джо, потом снова закрыл глаза и тихо вздохнул.
Джо наклонилась над Энди и пальцем провела по его щеке. Лицо это, хотя и очень бледное, показалось Джо очень красивым. Волосы Энди, казалось, еще больше поседели, и теперь окружали лицо серебристым ореолом. Она сунула руку под одеяло, нашла запястье Энди, почувствовала, как бьется жилка пульса. Пульс был слабый, тонкий, как сама нить жизни. Но какая это чудесная вещь — жизнь. Какое чудо! Жизнь до боли коротка, но в краткости ее заключен вызов. Нужно самым лучшим образом распорядиться этим временем — для радости, работы, роста, развития, старения. И на это не способны Неумирающие. Этот дар им был недоступен.
Пальцы Энди шевельнулись. Она схватила его ладонь и не выпускала. Его глаза медленно раскрылись. Несколько секунд он смотрел на потолок, потом с явным усилием повернул голову в ее сторону.
Когда глаза его остановились на лице жены, он хрипло прошептал:
— Джо?
— Это я. Я, — сказала Джо. — Я с тобой, Энди. Все теперь будет в полном порядке. Я жива. Гейл жива. И слава Богу, ты тоже.
— Жива? — повторил он. — Нет, мне это все снится…
Она покачала головой, едва сдерживая кипящие в глазах слезы.
— Все на своем месте, Энди. Нас эвакуировали военные еще до начала землетрясения. Томми рассказал, что случилось с тобой.
— Томми? Он где? — Палатазин несколько раз моргнул, так и не решив, спит он или все происходит наяву.
— Томми внизу. С ним все отлично.
Палатазин несколько секунд смотрел на нее, потом лицо его исказилось, словно разбили зеркало, в котором оно отражалось. Он взял ее ладонь в свои руки и прижал к губам.
— Боже мой, — прошептал он. — Ты жива, жива…
— Все хорошо, — успокаивала его тихо Джо. Потом провела рукой по его лбу, волосам. — Все теперь будет великолепно. Вот увидишь…
Прошла почти минута, прежде чем он снова смог заговорить. Голос его был настолько тихим, что Джо догадалась — он старается удержать сознание.
— Вампиры, — сказал он, — больше их нет.
— Нет? Каким образом?
— Океан. Соленая вода. Она заполнила бассейн города… Кое-кто из них удрал, но их должно быть совсем немного… Немного. Надеюсь, их король погиб. Я не видел его больше с самого начала землетрясения.
Он вспомнил отца Сильверу и молодого человека, и женщину-вампира, которая нашла силы противостоять своему новому существу. И спасла таким образом его и Томми. Он будет молиться за всех за них, потому что они были храбры, и их действия во взаимном слиянии помогли остановить армию вампиров. Хорошо, если бы отец Сильвера выжил, но едва ли это было возможно. Палатазин был уверен, что священник умер в бою, и что король вампиров был уничтожен или при разрушении замка, или в кипящем котле соленой воды. Если же нет… Палатазин обессиленно закрыл глаза. Он не хотел пока думать о такой возможности. По крайней мере, пока что подобное раку распространение вампиров было остановлено.
— Что мы будем теперь делать? — спросила его Джо.
Он открыл глаза.
— Будем жить дальше, — сказал он. — Найдем себе новое место, поселимся там. Все, что произошло, останется позади. Но мы не будем забывать. Они не думали, что мы окажемся настолько сильными. Но мы выдержали. И выдержим еще раз, если будет нужно. — Он помолчал немного, потом чуть улыбнулся. — Как ты думаешь, смогу я теперь найти место начальника полиции в небольшом городке? Где-нибудь далеко отсюда?
— Да, — тихо сказала она и улыбнулась в ответ. — Я уверена, что сможешь.
Палатазин кивнул.
— Я… некоторое время буду не такой, как всегда… И ты, Джо, должна понять и… помочь мне справиться с тем, что случилось…
— Я помогу.
— И Томми тоже, — сказал он. — Родители его погибли, и он до сих пор очень смутно помнит, что случилось с ним в ту ночь и каким образом он оказался у нас. Возможно… что это и хорошо. Пусть лучше вообще никогда не вспоминает, хотя я опасаюсь, что однажды он вспомнит. Мы оба должны ему помочь справиться с тем, что наступит.
— Да, — пообещала она.
Он сжал ее руку и поцеловал.
— Mоя милая Джо, — прошептал он. — Надежная, как скала.
— Я тебя не оставлю, — сказала Джо. — Я буду спать здесь на полу, если придется, но я буду рядом, пока ты снова не встанешь на ноги.
— Господи, спаси того врача, который попробует тебя выставить, — сказал Палатазин. И, глядя снизу вверх на сияющее лицо Джо, он знал, что многое он пока не может ей рассказать. Вампиры уничтожены, по крайней мере, в этом городе, но то зло, что породило их и придало им силу, продолжало существовать где-то в самых дальних пределах, где мир вибрирует на грани дня и ночи, где властвуют те, что правят королевским двором полуночи.
Зло это вернется, в другой форме, наверное, но с той же ужасной целью. На этот раз оно получило урок, и свою ошибку едва ли повторит.
А отец его, который бродит по руинам монастыря на горе Ягер? В один прекрасный день они все обретут освобождение, и Палатазин был уверен, что если не его рука направит удар осинового кола, то чья-то другая, но обязательно, обязательно… Возможно, рука Томми, который станет старше, сильнее, мудрее. Но все это относилось к области вероятностей будущего, и он об этом пока не хотел много думать.
Поле зрения Палатазина стало слегка туманиться по краям. Джо еще никогда не казалась ему более красивой, чем в этот момент.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Я люблю тебя. — Она подалась вперед и поцеловала его в щеку. С ее щеки на щеку Палатазина скатилась слеза. И когда она подняла голову, то увидела, что он погрузился в спокойный сон.
Ровно в десять часов вечера Гейл Кларк покинула свою койку в бараке и пробралась к двери. В темноте все еще слышался шепот незаснувших людей, но никто не обращал на нее внимания. Вдруг испуганный страшным сном, закричал проснувшийся ребенок. Гейл услышала успокаивающий шепот матери. Она уже достигла двери и проскользнула в прохладу темноты, накрывшей пустыню.
В небе ярко сверкали звезды, но луны не было, чему Гейл была рада. Вдоль дороги шло несколько человек. Кое-где горели огоньки в бараках, иногда вспыхивал в темноте огонек сигареты. Она огибала дальнюю стенку барака, когда попала вдруг в голубой яркий свет прожектора. К ней подкатил джип с двумя людьми из берегового патруля. Она тут же остановилась.