Он тяжело вздохнул, посмотрел на зеленый галстук, который он продолжал сжимать в руке, и подошел к платяному шкафу. Он повесил галстук обратно на вешалку, потом посмотрел на полосатый галстук, который подарил ему брат Джо, адвокат, в день Св. Стефания. Ни за что, упрямо подумал он. Он нашел взглядом другой галстук, который не надевал уже несколько месяцев. Ярко-красный с голубыми горошинами. Он был погребен в самой глубине полки, очевидно, это намеренно сделала Джоанна. Когда-нибудь она исполнит свою угрозу и сожжет их все! Надев галстук и затянув узел, он случайно остановил взгляд на самой верхней полке, где под старыми сплющенными шляпами с жалкими перьями, прикрепленными к лентам тульи, лежала плоская коробка. Энди быстро отвел взгляд и закрыл дверцу шкафа.
Джоанна начала расставлять тарелки для завтрака на столе в их маленькой уютной кухне. Стол стоял у окна, исходившего в сад. В кухню вошел муж, благоухая лосьонами «Виталис» и «Оулд Спайс». Джоанна подняла голову, хотела улыбнуться ему, потом увидела галстук, который выбрал на этот день ее муж, и сказала:
— Садись, ешь. В цирке может выдаться трудный день.
— Спасибо. О, вид у завтрака потрясающий!
Он сел за стол и начал есть, проглатывая большие куски сосисок с жареным картофелем. Джо поставила рядом с ним чашку горячего черного кофе и села за стол напротив мужа.
— Очень вкусно, — сказал Энди с набитым ртом. — Очень!
— Не спеши, — предупредила Джо. — Поперхнешься.
Он кивнул, продолжая жевать. Когда он сделал паузу, чтобы отпить кофе, она сказала:
— Энди, время от времени тебе необходимо брать выходной в субботу. Ты должен отдохнуть. Все время работать и тратить нервы — это к хорошему не приведет. Почему бы тебе не позвонить и не сказать, что сегодня ты останешься дома? Мы могли бы съездить на побережье.
— Не могу, — сказал он, запивая картошку глотком кофе. — Может, в следующую субботу.
— На прошлой неделе ты говорил то же самое.
— Да? Гм. Видишь ли, я думал, но… — Он посмотрел на нее. — Ты ведь понимаешь, почему я должен идти. Вдруг что-то неожиданно выплывет.
— Они тебе тогда позвонят.
Ее голубые яркие глаза с тревогой следили за Энди. Ее волновали тени, появившиеся под глазами Энди, новые морщины, зазмеившиеся по его лицу. В последнее время он плохо спал. Неужели и во сне ему не давал покоя ужасный убийца, крадущийся ночами по улицам города? Она тронула его громадную ладонь, похожую на медвежью лапу.
— Ну, пожалуйста, — тихо попросила она. — Я приготовлю ленч специально для пикника.
— Меня ждут, — сказал он и ласково похлопал жену по руке. — А в следующую субботу мы устроим прелестный пикник. Договорились?
— Нет, ни о чем мы не договорились! Работа загонит тебя до смерти! Ты уходишь рано утром и возвращаешься домой поздно ночью. Ты работаешь все субботы и почти все воскресенья тоже! И долго это еще должно продолжаться?
Он вытер губы салфеткой и ткнул вилкой в горку жареной картошки.
— Пока мы его не поймаем, — тихо сказал он.
— Возможно, этого никогда не случится. Возможно, его уже нет в городе или даже в стране. Почему именно ты должен работать как собака, отвечать на все вопросы и попадать на первую полосу в газетах? Мне не нравится, что говорят о тебе некоторые.
Он поднял брови:
— Что они говорят?
— Ты знаешь. Что вы не знаете, что делаете, что вы на самом деле и не стараетесь поймать убийцу, и что ты даже не настоящий полицейский.
— А, это… — Он кивнул и допил кофе до конца.
— Скажи им всем, пусть идут к черту! — с яростью сказала она. Глаза ее сверкали. — Что они знают о твоей работе, о том, сколько ты отдаешь ей сил! Да тебе медаль нужно дать! Ты пролил кофе на галстук. — Она подалась вперед и промокнула пятно салфеткой. — Если не будешь расстегивать пиджак, его не заметят.
— Хорошо, — сказал Палатазин. — Я попытаюсь.
Он отодвинул в сторону тарелку и положил ладонь на свой заметно выступающий живот.
— Через пару минут мне нужно выходить. Сегодня в контору к нам должна явиться эта девица, Кларк, из «Тэтлера».
Джо сделала гримасу.
— Зачем?.. Чтобы написать новый хлам вместо интервью? Зачем ты с ней разговариваешь вообще?
— Я делаю свое дело, она делает свое. Иногда ее в самом деле заносит, но в основном она безобидна.
— Безобидна? Ха! Вот такие россказни вроде тех, что сочиняет она, как раз и пугают людей. Описывать все, что этот отвратительный гиликос сделал с бедными девушками, и со всеми этими подробностями… а потом делать вывод, что у тебя не хватает ума обнаружить и остановить его! Меня от этого тошнит! — Джо поднялась из-за стола и отнесла тарелку Палатазина в раковину мойки. Внутри она вся тряслась, но старалась взять себя под контроль, чтобы муж ничего не заметил. Но кровь, кровь венгерской цыганки в сотом поколении, пела от гнева.
— Люди сами знают, что это за газетенка, — сказал Палатазин, лизнув указательный палец и потерев кончиком кофейное пятно. Обнаружив, что это бесполезно, он оставил галстук в покое. — Они в эти сплетни не верят.
Джо громко вздохнула, но не отвернулась от раковины. Воображение начало рисовать в ее сознании новую картину, которая преследовала ее вот уже несколько недель. Энди, вооруженный пистолетом, идет по темным коридорам неизвестного здания, в одиночку преследуя Таракана. Сзади к нему тянутся жуткие огромные руки, хватают его за горло и сжимают, пока глаза едва не вылезают из орбит на багрово-пурпурном лице. Она потрясла головой, чтобы избавиться от надоедливой мысли, тихо скачала:
— Боже, смилуйся…
— Что ты говоришь?
— Ничего. Просто начала думать вслух.
Она снова повернулась к нему и увидела, что лицо у него не багровое и глаза не выпучены. Его лицо, в противоположность картине, нарисованной воображением, напоминало морду собаки на одной из реклам домашних животных — сплошь челюсти, щеки и печальные глаза под кустистыми серыми бровями, в которых серебрилась седина.
— Ведь сегодня тебе не предстоит ничего опасного? — спросила она.
— Конечно, нет.
«Откуда мне знать?» — подумал он.
Этот вопрос она задавала ему каждое утро, и каждое утро он давал ей примерно такой же ответ. Сколько жен полицейских спрашивало своих мужей то же самое, сколько мужчин отвечало примерно то же самое, и сколько из них не дожило до возвращения домой, погибнув от пули грабителя, насильника или просто бездомного наркомана? Больше, чем следовало бы, в этом Энди был уверен. А что ответил на этот вопрос Джордж Грин утром 6 июля двенадцать лет назад? Грин был первым напарником Палатазина, и тот ужасный день кончился для него четырьмя выстрелами в лицо. Палатазин видел все это сквозь окно пиццерии, где он покупал им ленч. Джордж ждал его в машине. Они выслеживали одного подозреваемого в грабеже и убийстве торговца наркотиками. Много позже, избавившись вместе с рвотой от остатков порохового запаха в горле, Палатазин сообразил, что подозреваемый заметил слежку и запаниковал, сунув свой украденный пистолет 45-го калибра прямо в окно машины, где сидел Джордж. Палатазин гнался за ним пять кварталов и наконец на пожарной лестнице настиг. Движением измазанного пиццей пальца он нажал спуск и продырявил убийце голову.
В тот вечер его мать долго плакала, когда он рассказал ей, как слышал свист пули, миновавшей его голову. Она сказала, что пойдет к комиссару и попросит его дать Энди безопасную работу. Но этого, конечно, не произошло. На следующий день она уже забыла все, что он ей рассказал, и говорила о том, как красивы должны быть сейчас цветы на улицах Будапешта.
Сейчас Палатазин смотрел на свою ладонь, которая в тот июльский день, двенадцать лет назад, сжимала рукоятку пистолета. «Анья, — подумал он. По-венгерски это означало «мама». — Прошлой ночью я видел призрак матери». Он поднял голову и посмотрел в глаза Джо.
— Этой ночью мне приснился необычный сон, — сказал он и слегка улыбнулся. — Кажется, я видел маму, сидящую в кресле-качалке в спальне. Она мне уже давно не снилась. Странно, правда?
— Что случилось? Когда ты ее увидел?
— Ничего… Она подозвала меня к себе, рукой… Или показала на что-то… Я не уверен.
— Показала? Но на что она могла показывать?
Он пожал плечами.
— Кто знает?! Я не умею толковать сны.
Он поднялся из-за стола и взглянул на часы. Пора было выходить.
— У меня идея, — сказал он, обнимая жену рукой за талию. — Я сегодня вернусь пораньше и мы пойдем обедать в «Будапешт». Что скажешь?
— Я бы хотела, чтобы сегодня ты остался дома, вот что я скажу, — она подумала несколько секунд, выпятив нижнюю губу, потом провела ладонью по гриве седеющих волос на голове мужа. — Но «Будапешт» — это очень мило. Я так думаю.
— Отлично. И музыка! Цаганезен! Да?
Она улыбнулась.
— Да.
— Тогда назначаю тебе свидание.
Он похлопал жену по заду, потом ущипнул. Она насмешливо щелкнула языком и вышла вместе с ним в гостиную, где он достал из платяного шкафа темно-синий пиджак и черную шляпу, которая видала лучшие дни.
Они подержала пиджак, пока он пристегивал черную кожаную наплечную кобуру, все это время с отвращением поглядывая на «полис специал» 38-го калибра, который лежал и кобуре. Сунув руки в рукава пиджака и увенчав себя шляпой, он приготовился покинуть дом.
— Удачи, — сказала она на крыльце, и Энди поцеловал жену в щеку.
— Будь осторожен! — сказала Джоанна ему вслед, когда он уже шел к старому белому «форд-валькону» у попорота.
Он поднял в ответ руку и скользнул в машину. В следующее мгновение она уже тарахтела вниз по Ромейн-стрит. Из-за ограды выскочила какая-то дворняга и некоторое время пыталась преследовать машину, пока та не скрылась из виду.
Джоанна закрыла и заперла дверь. «Таракан», — подумала она и почувствовала желание сплюнуть, потому что даже звук этого жуткого имени вызывал у нее тошноту. Она вернулась обратно в кухню, намереваясь помыть посуду, вымести и вымыть пол, потом немного прополоть сад. Но она обнаружила, что ее беспокоил не только Таракан, и потребовалось несколько минут, чтобы она поняла, что именно. Сон Энди. Ее инстинкт цыганки не давал ей успокоиться. Почему Энди опять думал о ней, почему она ему снилась? Конечно, старая женщина под конец совсем сошла с ума, и теперь ей в могиле гораздо лучше, чем в кровати дома престарелых «Золотой Сад», где она таяла день за днем. «Я не умею толковать сны, сказал Энди, — подумала Джоанна, — мне следует спросить кого-то, кто умеет. Возможно, этот сон — предзнаменование будущего».