— Десять часов, — сказал один из них. — Комендантский час, мисс, вы разве не слышали?
— Вот как — комендантский час! Я не знала, что нарушаю какие-то правила. Просто вышла пройтись немного, подумать.
— Гм-м. К какому бараку вы приписаны?
— Во-о-он к тому, — она показала на здание, расположенное примерно в 60 ярдах по другую сторону дороги.
— Лучше вам отправиться назад и лечь спать, мисс. Забирайтесь, мы вас подбросим.
— Нет, спасибо, я лучше… я… — она замолчала и нахмурилась, пытаясь вызвать хоть какие-нибудь слезы на глаза. Глаза ее лишь заблестели немного сильнее, и она решила, что этого достаточно.
— Я… должна побыть одна. Пожалуйста, я сама сейчас вернусь.
— Десять часов — комендантский час, мисс, — сказал патрульный. Он сверился со своими наручными часами. — Уже восемь минут одиннадцатого.
— Я… потеряла мужа во время землетрясения. Стены вдруг начали падать на меня со всех сторон… — тихо простонала Гейл. — Мне необходимо немного побыть снаружи. В бараке мне страшно!
Первый патрульный посмотрел на товарища, потом снова на Гейл. Лицо его стало немного добрее, но взгляд по-прежнему был каменным.
— Очень жаль, что ваш муж погиб, мэм, но вам придется все равно соблюдать комендантский час. Хотя, как мне кажется, ничего страшного не будет, если вы сейчас сами завершите свою прогулку. Верно, Рой?
— Конечно, — сказал второй патрульный и включил мотор.
— Итак, мы договорились. Вы возвращаетесь прямо в барак. Немного еще походите и возвращайтесь. Спокойной ночи, мэм.
Он быстро отдал честь, и джип покатился мимо Гейл. Красные огоньки на задней стенке джипа еще некоторое время горели в темноте, потом машина повернула за угол здания, и огоньки исчезли.
«Черт! — выругалась про себя Гейл. — Как это я прозевала копов!» Она быстро зашагала вокруг бараков, и звук шагов казался особенно тревожным в тишине. Она постоянно поглядывала через плечо, но патруль не возвращался. «А зачем им это? — спросила она себя. — Они ведь мне поверили».
Она нашла джип, припаркованный за большим зеленым транспортером. Ключи торчали в прорези зажигания, под пассажирским сиденьем она нашла большую флягу и целлофановый пакет. Разорвав упаковку пакета, она обнаружила миниатюрный фонарик, компас и карту базы с окружающей местностью — пустыней и плато застывшей лавы, лежавшим на востоке от базы. Кажется, местность была не из легких, но выбора у нее все равно не было. Капеллан Лотт помог ей, насколько сумел, теперь вся ответственность лежит на ней.
«Ладно, — сказала она себе, — пора в дорогу». Несколько минут она изучала карту, потом нашла на компасе восток и завела машину. Шум показался ей оглушительным — наверняка все часовые в радиусе мили уже подняли тревогу. Гейл с решимостью обреченной нажала на педаль газа. Она предполагала двигаться на восток, сколько сможет, но несколько раз она видела впереди фары встречного грузовика или джипа, и она или сворачивала на другую сторону дороги, или пряталась за ближайшим зданием. Чем дальше на восток, тем более редкими становились постройки. Наконец, большая часть базы осталась у Гейл за спиной. Прямо перед нею черными силуэтами на фоне звезд высились горы. Покрытие дороги заканчивалось группкой сараев, окруженных колючей проволокой. Гейл съехала с дороги и двинулась через пустыню. Джип подбрасывало на камнях, колеса давили кусты полыни.
Вдруг из-за гор на нее налетело чудовище, сверкающее красными и зелеными огнями. Это был новый транспортный «геркулес», снижавшийся над посадочной полосой. Она видела зеленый свет кокпита, и шум двигателей оглушил ее. Потом гром укатился, волна горячего воздуха пошла дальше. Гейл запомнила предупреждение Лотта насчет часовых вышек, и тут же выключила фары. Ее окутала темнота ночи, но вскоре глаза привыкли и даже при свете звезд она могла неплохо ориентироваться в окружающей обстановке. Во все стороны уходила пустыня, навстречу поднимались пики гор. Несколько раз ей приходилось рисковать, включать фонарик и сверяться с компасом.
Вышка с прожектором вдруг выросла справа, ужасно близко, словно буровая башня, торчащая из густого озера ночной темноты. Гейл сразу же свернула в сторону, ожидая пронизывающего луча прожектора. Но ничего не произошло. Вскоре она услышала тихое «чак-чак-чак» и тут же заглушила двигатель. Над ней медленно прошел вертолет и так же медленно исчез в западном направлении.
Вскоре она миновала вторую наблюдательную вышку, взгромоздившуюся на высокой горе. Куда она направится, если когда-нибудь выберется отсюда? Лас-Вегас? Флагстафф? Финикс? У нее не было ни документов, ни денег, ничего в это мире у нее не осталось, кроме одежды, которая на ней была сейчас. Она даже не могла в случае необходимости доказать, что она из тех переживших землетрясение, не говоря уже о профессии репортера. Если она забредет в редакцию какой-нибудь газетки и хоть словом заикнется насчёт вампиров, ее увезут люди в белых халатах. Или просто ее пинком выставят вон. Но она должна попробовать что-то сделать. Если одно и то же начнут повторять сотни людей, редакторам придется прислушаться. Хотя официальная версия — как говорил Лотт — массовый психоз? — будет препятствовать. Все равно. Наверняка множество людей самостоятельно — а таких сотни! — выбрались из Лос-Анджелеса. Поэтому сначала необходимо убедить кого-нибудь доверить ей пишущую машинку. И какой-нибудь стол в редакции. И если газета не примет ее статью, она пойдет в следующую, и так далее. «Черт побери! — подумала Гейл. — Буду зарабатывать на жизнь мытьем посуды в кафе, буду жить во вшивом мотеле, если придется, но когда история пробьет скорлупу, я буду на переднем крае. В конце концов, кто-то пойдет на опубликование, и тогда начнется путь наверх. Год спустя она уже сама будет заказывать музыку. Работать для «Нью-Йорк Таймс» или «Роллинг Стоунз», наверное. Во всяком случае, подальше от Калифорнии, насколько это будет возможно».
Вдруг откуда-то с юга показался вертолет. Он шел примерно в 50 футах от земли. Он пронесся над Гейл с громовым раскатом, который так напугал ее, что она машинально нажала на педаль тормоза. Вертолет тут же начал разворачиваться, и Гейл догадалась, что они увидели красный огонь ее стоп-сигналов. Спрятаться в этой плоской пустыне было некуда. Серия песчаных дюн, скалы красного камня. Песок, поднятый ветром, ослепил ее на несколько секунд. Когда Гейл протерла глаза, она увидела, что вертолет делает третий заход. Из брюха машины вылетел луч прожектора и начал медленно ощупывать песок.
Гейл в отчаянии повела джип дикими зигзагами. Луч тронул джип, ушел в сторону, вернулся и остался, словно прибитый к машине. Сквозь общий рев двигателей вертолета и джипа она услышала усиленный динамиком голос пилота:
— Остановитесь! Вы нарушаете законы военного положения! Немедленно остановитесь!
Гейл повернула руль, и джип выскочил из круга света.
Если они ее задержат, то второго шанса уже не будет. Горячий слепящий свет снова нашел ее. Голос в небе стал более угрожающим:
— …законы военного положения! Если вы не остановитесь сейчас же, то вас остановят!
«Бог мой! — подумала Гейл. — Что они собираются делать? Стрелять? Наверное, предупреждающий сигнал? Или по покрышкам? Но наверняка не станут стрелять в меня, штатское лицо».
Придется их спровоцировать, подумала она. Другого выхода не было. Ветер бил в лицо — роторы подняли целую бурю песка и пыли. Она услышала звонкую пулеметную очередь и поежилась. Примерно в 5 ярдах слева от нее полетели искры и фонтанчики пыли — это в песок и скалу попадали пули. Она вдруг разозлилась, и когда новая очередь фонтанчиков легла впереди, она сообразила, что вертолет пытается заставить ее повернуть. Она продолжала мчаться прямо вперед.
На гребне каменистой гряды джип вдруг бешено запрыгал. Руль вырвался из рук Гейл, и она поняла, что лопнула покрышка. Джип полетел по склону вниз. Гейл отчаянно пыталась взять управление под контроль. Теперь она видела, почему они пытались заставить ее повернуть. По дну впадины, покрытой кактусами, шло заграждение из колючей проволоки — внешняя граница базы. Она повернула руль, испугавшись на миг, что изгородь под напряжением, но было уже поздно: еще секунда, и джип врезался в проволоку, повалив пару столбиков, и вырвался на свободу. Вертолет пытался зависнуть впереди, перекрывая путь. Гейл промчалась прямо под ним, оставив вертолет вертеться на месте, словно сердитое насекомое. «Насекомое» не сдавалось — снова нашло ее и теперь уже не покидало несколько минут, пока не миновали большой плакат, на котором в свете прожектора вертолета она увидела надпись: «Собственность правительства США. Вход на территорию посторонним воспрещен!»
Вертолет опустился очень низко, прожектор жалил и жег лицо, глаза. Потом он медленно ушел в сторону, побежденный. Свет погас.
Гейл скорости не уменьшила. Примерно милю спустя левая передняя покрышка соскочила с диска колес, и голое колесо прочертило глубокую борозду в песке, прежде чем джип остановился. Гейл выключила мотор и несколько минут сидела неподвижно в тишине, пока не утихла сотрясающая ее дрожь. Потом она принялась изучать карту. Следуя карте — а она надеялась, что правильно пользовалась компасом, — примерно в двух милях проходило шоссе, которое вело к городку под названием Амбой. Гейл взяла карту, фонарик, воду, сверилась еще раз с компасом и отправилась в путь.
К тому времени, когда она достигла узкой черной ленты дороги, успел подняться довольно пронизывающий холодный ветер. Ноги у нее адски ныли, но она не останавливалась, чтобы дать им отдых. Вдали она несколько раз замечала вертолеты и ждала, что вот-вот примчится за ней целый грузовик солдат. Гейл шла на север, к точке на карте под названием Амбой, что бы это ни было. Что-то переползло через дорогу впереди, и она, вздрогнув, поняла, что здесь водятся змеи. Теперь она внимательно смотрела себе под ноги. И поэтому удивилась, заметив вдруг свет фар на горизонте. Она начала махать руками, потом сообразила, что это может быть армейский грузовик или джип. Гейл быстро сошла с дороги и присела в канаве, футах в двадцати от полотна шоссе.