И медленно, очень медленно, с жуткой тщательностью, пластинка вывела новое слово:
— ГЛУПЦЫ…
— Глупцы, — прочитал Вес. — Ради всего святого, что…
Соланж пронзительно закричала. Пластинка выскочила из-под пальцев, слетела с доски Оуйи и острым концом вперед метнулась к лицу Веса, направляясь прямо к его правому глазу. Он успел выбросить вперед руку, защищаясь, пластина ударила в ладонь и упала на ковер, как мертвый кусок пластмассы, каким она и была. В комнате послышался еще один вскрик, его эхом подхватили двое или трое. Соланж вскочила с дивана.
— Вес! С тобой все в порядке?
— Конечно, — нервно сказал он. — Я в порядке.
Он поднялся на нетвердые ноги и посмотрел на кусочек пластмассы, едва не выколовший ему глаз.
— Малыш едва не поцарапал меня, а? — Он засмеялся и посмотрел на стоящих вокруг, но никто не улыбнулся.
— Кажется… меня сейчас… вытошнит… — сказала Мисси, красивое лицо которой приобрело желтоватый оттенок. Она, качаясь, направилась в ванную, сопровождаемая своим парнем.
— Она… двигалась! — сказал Мартин, качая взад-вперед головой. — Она на самом деле двигалась!
— Хватит! — сказала Соланж, беря Веса за руку и массируя его ладонь. — Тебе, Мартин, хотелось поиграть, вот ты и получил, что хотел.
— Да, — сказал Мартин, оглядываясь в поисках подноса с бокалами. — Веселая игра.
Вскоре кровь снова влилась в жилы вечеринки, но это было уже не то. Некоторые гости начали уезжать.
В гостиную словно бы залетел холодный ветер и теперь пытался выбраться наружу. Снова загремел стереопроигрыватель, Алиса Бриджес принялась молить о малой толике чьего-то тепла.
Но настоящее веселье уже не вернулось.
— Все в порядке, малыш, — сказал Вес и поцеловал Соланж в щеку. Кожа ее на вкус напоминала перец и мед одновременно. Она смотрела прямо в его глаза, сморщив высокий лоб, и он чувствовал, как она дрожит.
— Мартин, — сказал Вес наконец. — Ты отличный специалист в деле порчи настроения на вечеринке. Почему бы тебе теперь не убраться?
Вес испытывал желание наступить на планшет каблуком, раздробить его на сотню кусочков холодного пластика. Но он не сделал этого, не сделал, потому что всего на мгновение белая пластинка показалась ему головой кобры — белой кобры, лежащей на ковре. Ни за что, нет, ни за что он не прикоснется к этой паршивой пластинке опять!
Соланж нагнулась, осторожно коснулась планшета, подняла его и положила обратно на доску Оуйи. Музыка умолкла, гости разъехались, и очень скоро вечеринка кончилась.
Часть третья. Воскресенье, 27 октябряТЕ, КТО ХОДИТ В НОЧИ
Последний большой зеленый грузовик увез последнюю порцию субботнего мусора, и теперь ласковые лужайки, выходившие на пруд с лебедями, который находился у диснейлендовского замка Спящей Красавицы, сверкали капельками росы. Белые ракетоносители нацелены со своих пусковых установок к далеким звездам, холодным звездам Страны Завтрашнего Дня. Небесный Лифт бездействовал. Речной пароход «Марк Твен» стоял в своем доке, и темная вода отражала его корпус, как темное зеркало. На украшенной цветами Главной Улице слабо светились газовые фонари, бросая ровно столько света, чтобы случайные сторожа на электрокарах могли видеть, что там происходит. Было почти три часа утра, и огромный комплекс Диснейленда был погружен в полную тишину, не считая приглушенных звуков шагов в самом центре этой Страны Фантазий.
Тонкий силуэт скользил сквозь темноту, на миг приостановившись у стоявшего у причала Пиратского Корабля Питера Пэна. Потом он двинулся к высокой мраморной горе Маттерхорна. Это был темноволосый молодой человек, одетый в черный вельветовый костюм, черные мягкие туфли без задников и спортивную рубашку с изображением знаменитых «Бич Бойз». Хотя его лицо с резко обозначенными чертами и не было покрыто морщинами, в волосах просматривались локоны желтоватой седины, особенно на висках. Белки его глаз были тоже желтоватого цвета прошлогодней пыли, с набухшими красными прожилками.
Он был очень худ и гибок, почти достигая шести футов роста. Он напоминал семнадцатилетнего юношу, одетого для роли Генри Хиггинса в школьной постановке «Моей прекрасной леди», не считая только того, что зрачки у него были зеленого цвета морской волны и пересекались черной чертой, как у кошки. На висках его медленно пульсировала сеть голубых жилок, а сам он рассматривал необыкновенные чудеса Диснейленда.
Он пересек дорожку и остановился у похожей на осьминога конструкции, где несущие рычаги были прикреплены к смеющимся фигурам слонов. Молодому человеку карусель показалась грустящей — отключенная энергия лишила машину всего ее веселого очарования. Он быстро описал в воздухе окружность указательным пальцем левой руки, зрачки его сузились, он концентрировал волю.
Мотор начал набирать обороты. Искрящиеся белые светильники мигнули один раз и ярко разгорелись. Карусель начала вертеться, смеющиеся слоны побежали по кругу, то поднимаясь, то опускаясь. Молодой человек задумчиво улыбнулся — если бы он мог когда-нибудь встретиться с тем, кто построил это волшебное место! Он подумал, что если бы все это было его собственностью, он бы без устали играл здесь и это ему никогда не надоело бы за целую вечность существования, лежавшую перед ним. Но несколько минут спустя белые лампы потускнели и начали гаснуть — внимание молодого человека было отвлечено. Фигурки слонов стали вращаться медленнее, потом и вовсе замерли. Снова повисла тишина.
По дорожке молодой человек направился к Маттерхорну, вглядываясь вверх, вспоминая дом. Поддельная гора казалась холодной, покрытой снегом, кое-где к скальным выступам приклеились бетонные сосульки. Это заставило молодого человека с тоской вспомнить снеговые бураны своего детства и юности. Здесь, в местности под названием Калифорния, было слишком жарко, слишком много солнца. Но он дал обет шагать по той земле, по которой ходил и его учитель, и повернуть назад уже не мог. Он прикрыл глаза — вокруг него обвился вихрь ледяного воздуха, освежив горячее тело и быстро погаснув.
Он пришел сюда из города, чтобы побыть в одиночестве, чтобы подумать о Фалько. Фалько стареет. Пора принимать решение, потому что Фалько стал ненадежен, он слишком устал. И искра раскаяния, которую Фалько носил в себе все 50 лет, сейчас расцвела и превратилась в худшую разновидность отчаяния. «Фалько стал как и все остальные, — подумал молодой человек, медленно и с неохотой покидая окрестности искусственной белой горы Маттерхорн. — Он становится стар и теряет жесткость, теперь он не покидает кровати и надеется, что молитвы спасут его. Если он будет молиться, — решил молодой человек, — я его прикончу, как и тех, остальных». Но сейчас юноша об этом не хотел думать. Мозг его ночью был уже один раз ужален именем Бога, которое шепотом произнесли губы глупца.
Когда он приблизился к небольшой рощице на дальнем конце округи Маттерхорна, по коже его вдруг побежали мурашки. Под деревьями стояло несколько ярко выкрашенных скамеек, и в темноте юноша увидел, что на одной сидит сам Главный Мастер, ждет его. Юноша остановился, замерев. Он внезапно со стыдом осознал, что сознание его было настолько затуманено, что он не почувствовал присутствия своего Повелителя, своего Короля, могучего и беспощадного Учителя.
— Конрад, — сказало существо, сидевшее на скамейке, бархатистым тихим голосом. — С юга приближается ищущий. Ты позвал его, и он тебе ответил.
Юноша на секунду закрыл глаза, напряг волю. Он услышал далекий рев двигателя, почувствовал запах машинного масла и горячего асфальта.
— Это тот, со змеей, — сказал он, когда убедился, что не ошибается, и открыл глаза.
— Да. Твой лейтенант. Он проделал далекий путь, повинуясь твоей команде. Скоро придет время действовать.
Юноша кивнул.
— Круг наш растет с каждым днем.
У него были ярко-зеленые светящиеся от нетерпения глаза.
— С каждой ночью мы становимся все сильнее.
Сидящее на скамье существо слабо усмехнулось, сцепленные на колене пальцы рук казались черными когтями.
— Я много времени истратил на тебя, Конрад. Я научил тебя искусству, накопленному за многие века, и теперь ты можешь и будешь использовать знания эти во имя меня. Мир будет наш, Конрад. И ты будешь шагать по нему, как древний царь Александр, которому мир так и не покорился.
Конрад кивнул и повторил это потрясающее имя: «Александр».
— Твое имя будет занесено в анналы нового мира, — прошептало черное существо на скамейке. — Нашего мира.
— Да-да. — Взор молодого человека затуманился, проблема старого Фалько вдруг снова пронизала его мозг. — Фалько уже старик, он сильно сдал с того момента, когда да мы в последний раз говорили. Он слишком много знает моих секретов и становится мягкотелым.
— Тогда найди себе другого помощника. Убей Фалько. Сейчас при тебе есть один такой, порвавший свои связи с человечеством, верно? — В темноте глаза существа казались раскаленными добела кругами, впившимися в лицо юноши.
— Да, — сказал Конрад. — Он приносит нам жертвы — человеческую плоть.
— И, таким образом, предает род свой ради силы ноной расы, нового мира, который лишь рождается. Ты его король, Конрад. Сделай из него своего раба. — Существо в тишине рассматривало юношу, лицо его было расколото пополам ухмылкой. — Шагай вперед смело, Конрад. Используй то, чему я тебя научил, моим именем. Выруби собственную легенду в анналах истории Земли. Но будь осторожен — в этом городе есть те, кто знает о существовании нашего народа, и поэтому удар ты должен нанести стремительно.
— Да, стремительно. Я клянусь.
— Моим именем, во имя мое, — подсказало существо на скамейке.
— Твоим именем, во имя твое, — повторил Конрад.
— Да будет так. Верный слуга, мой ученик, я оставляю тебя.
Существо, продолжая страшно ухмыляться, словно растворилось во тьме, и лишь улыбка его, как улыбка Чеширского Кота, повисла в воздухе. Потом и она исчезла.