— Привет, Гейл, — улыбнулась Холли. — Ну, как отдохнула?
— Как обычно, — без всякого выражения сказала Гейл, готовая к новой строчке ритуала.
— А у меня уик-энд получился какой-то паршивый, — вздохнула Холли. Веки ее были накрашены зеркальной тушью, груди колыхались, как черные дыни. — Пар-ши-вый. Я сказала Максу…
— Привет, Макс, — сказала Гейл трудолюбивому книжного вида молодому человеку за соседним столиком. Он поднял голову от своей пишущей машинки и улыбнулся. Потом, ни слова не говоря, он вернулся к работе, и Гейл опустилась на стул за своим рабочим столом.
Он стоял в глубине комнаты, у опасно накренившегося книжного шкафа. Она повесила сумочку на спинку стула и начала разбираться в кипе бумаг и журналов, чтобы высвободить из-под них пишущую машинку, старый серый «рояль» со своеобразным, как правило, злобным нравом.
— Я этого парня встретила на вечеринке у Марины дель Рей, — рассказывала Холли. — И вы знаете, кем он оказался? Режиссером! Год назад он сделал фильм, который называется «Легко и свободно»…
— Порнография, судя по названию, — сказала Гейл.
— Нет-нет! Это про одну пару, которая познакомилась в лагере нудистов!
— Ну, я же сказала, — ответила Гейл. — Порники.
Она перешла на другой конец комнаты и налила себе чашку кофе. Она слышала смутно доносящийся сквозь фанерную перегородку голос Холли:
— Да, прокат был ограничен, но он сказал, что работает над новым фильмом, и хотел, чтобы я…
Гейл выключила звуковое восприятие, продолжая кивать всякий раз, когда это казалось ей подходящим. Тем временем вошла Анита, худощавая девушка, предпочитавшая панк-моду и писавшая в «Тэтлере» обзоры того, что она называла «миром рок-н-ролла». Она несла охапку журналов «Роллинг Стоунз». Холли непременно принялась щебетать:
— Привет, Нита, как отдохну-у-у-ла?
— Дерьмово, — сказала Анита Карлин.
Гейл отпила кофе и пробежала глазами доску назначений. Под каждым именем, напечатанным на куске яркого цветного картона, имелась индекс-карта с указанием тезисов статей на неделю. Она просмотрела все имена, чтобы иметь представление, чем будет заниматься «Тэтлер» в эту неделю. «Профессор биологии из Калифорнии говорит: «Слишком много яиц в пище — возможная причина стерильности». 1345—48486 доб. 7. «Род Стюард: Неужели замужним блондинкам веселее?» «Сможет ли Ким Новак взять в этом году Оскара за лучший дубляж?» «Ее агент будет говорить». «Группа автомобилистов обвиняет «Шоссейный патруль» в нарушении правил движения» — вызвать мисс Джордан, 592—7008».
«Боже», — подумала Гейл, когда дошла до собственного имени. На ее карточке были нацарапаны четыре слова: «Загляните ко мне. Срочно. Т.»
Она допила кофе и постучала в дверь редактора.
— Входите! — сказал голос из-за двери.
Трейси говорил по телефону, он помахал ей рукой, приглашая подойти к столу и сесть. Перед ним лежал свежий номер «Тэтлера».
— Ладно, Уоррен, — говорил он. — Ну хорошо, ну зашевелились кое-какие птички с большими деньгами. Ну, всполошил их этой историей. Ну и что? То есть, если уж и «Тэтлер» не может печатать правду, то кто может?
Он замолчал, нахмурив высокий лоб. Ему недавно исполнилось сорок, он был хиппи, который так никогда и не вырос из своего стиля жизни. Он был почти лыс, исключая небрежные завитки седых волос, торчавшие вокруг макушки, и его очки с толстыми стеклами свирепо съехали на самый кончик носа. Слушая, он открыл флакон с пилюлями витамина «С», вытряхнул пару оранжевых шариков и предложил один Гейл, которая отрицательно покачала головой.
— Отлично, — сказал он. — Уоррен, мне наплевать! Ведь то, что выстроили эти парни, ухнет в Тихий океан при малейшем подземном толчке! И что они станут делать — подадут в суд на землетрясение? — Он снова прислушался, лицо его вдруг начало краснеть. — Конструкция неустойчива, это подтверждают инженеры. И все — все наши физики — предсказывают большой толчок в ближайшие пять лет. Слушай, Уоррен, мне нужно идти, мне нужно газету делать! — Он с грохотом опустил трубку на аппарат, стол его задрожал.
— Погоди минутку, Гейл, — сказал он и начал ритмично дышать. — Нас окружает негативная атмосфера. Это звонил мой молчаливый партнер. Сегодня он был не слишком молчалив.
Трейси подтолкнул газету в сторону Гейл.
— Уже видела? Первая страница — просто бомба!
Она перевернула газету и раскрыла ее. Там была помещена одна из фотографий Джека — скелет из разрытой могилы на Голливудском мемориальном кладбище. Снимок занял всю страницу и был окаймлен полосой кричащего красного цвета. Над снимком яркими красными буквами бросался в глаза заголовок: «КТО ЖЕ ОН, МОГИЛОКОПАТЕЛЬ?» Под заголовком более мелким шрифтом было написано: «Читайте репортаж, потрясающий репортаж Гейл Кларк на стр. 3».
— Могило… копатель? — сказала Гейл, чувствуя, как в ней узлом завязывается напряжение. — Трейс, что это за… выдумка с Могилокопателем?
— Это не выдумка, — сказал Трейси, и вид у него был искренне обиженный. — Я думал, ты будешь довольна. Ведь Могилокопатель теперь выбросит Таракана со страниц всех газет в городе!
— Могилокопатель, — повторила Гейл, не веря своим глазам. У нее было такое чувство, словно ей нужно было вползти в одну из дыр, которые раньше были могилами, изображенных на фотографии Джека. — Трейс, на мой взгляд, вещь такой поддержки не заслуживает. Согласна, история вызывает дрожь. Ничего подобного не случалось еще, по крайней мере в Лос-Анджелесе. Но где здесь стержень? Ничего похожего в моей заметке не было.
— Понимаешь, Таракан — это уже старая история. Парень явно скрылся в берлогу. Все. Он себя исчерпал. И ведь ты знаешь, что продает наша газета? Зло. Да, Гейл, порок. Люди покупают журналы, газетку или даже «Таймс», чтобы прочитать что-нибудь порочное, чтобы они могли кого-то обвинить за убожество собственной жизни. И более всего им требуется злодей, Никонс, Дракула, Душитель с Холма. Таракан исчез, и мы просто даем публике то, чего она хочет, — нового злодея. И мы эту штуку разработаем, почему бы и нет, Бог мой! Могилокопатель, он крадется в глухую полночь среди могил, выкапывает гробы, разбрасывает кости покойников…
— Пожалуйста, — попросила Гейл, вздрогнув, — ведь я была там, помните? — Желудок ее сжался, словно она снова почувствовала запах нагретой солнцем разлагающейся мертвой плоти. — Полиция считает, что это или какой-то культ смерти, или просто подростки накачались наркотиками. Это И в моей статье говорится. Так что же мы можем тут добавить, оставаясь в рамках истины?
— Ага, ты еще не читала свой материал, так? Посмотри третью страницу.
Паника охватила Гейл. Она раскрыла газету и увидела ярко-красную врезку как раз в середине статьи в окружении остальных мрачных фотографий Джека. Заголовок статьи гласил: «Неужели Могилокопатель посетил Голливудское Кладбище?»
— Что это значит? — спросила Гейл, голос ее дрожал не то от ужаса, не то от гнева.
— Думаешь, у меня нет собственных контактов? Я заинтересовался этим делом, сделал пару звонков. То же самое, что произошло на Голливудском кладбище, случилось и на Хоуп Хилл. Пропали гробы и все такое прочее. — Он пожал плечами. — Один знакомый полицейский — мой должник, и я решил воспользоваться этим. Я в субботу вечером был в типографии и прямо там напечатал статью.
Гейл быстро просмотрела статью. Она была написана ужасно, но основную идею передавала: кладбище Воскресения было вандализировано точно в такой же манере, примерно неделю назад.
— Теперь ты понимаешь? — Трейси приподнял одну бровь. — Могилокопатель сделает Таракана жалким любителем, по крайней мере, в отделе «мурашек по коже».
— Бог мой, — вздохнула Гейл, положив газету обратно на стол, посмотрев на Трейси в немом изумлении. — Что происходит?
— Это ты должна мне рассказать. Я хочу, чтобы ты забыла о Таракане и полностью сосредоточила свое внимание на новой теме. Могилокопателе. Возможно, он поработал где-то еще, до кладбища Воскресения. Быть может, после Голливудского мемориального он уже успел побивать где-то еще. В общем, мне нужно все, что ты сможешь раздобыть, и это мне потребуется уже после полудня во вторник. Справишься?
— Трейс, но это не мог сделать всего один человек! В одиночку так кладбище не перекопать!
— А может, он очень сильный? Или ездит на самодельном бульдозере, кто знает? Во всяком случае, сузив угол до одной золотой фигуры, мы увеличим тиражи. Порок, малютка, порок! Вот что нам нужно! — Он уловил тень нерешительности на ее лице. — Что, что такое?
— Я так ушла в это дело с Тараканом, Трейс, что мне кажется… что не следовало бы бросать его прямо сейчас. Почему бы не пустить новым следом Сэнди? Теперь…
— Слушай, — перебил редактор. — Могилокопателя никто не знает, и к тому же ты в три раза лучше пишешь, чем Сэнди. Теперь вперед! Принимайся за работу!
Гейл нехотя поднялась.
— И все-таки мне бы хотелось остаться со старой темой…
— Могилокопатель! И вперед!
Она двинулась к двери, не в силах поверить в этот стремительный поворот событий. В голове пульсировала боль, желудок свело, она чувствовала себя больной до последней клетки тела. «Ведь это все чушь! — сказала она себе. — Таракан, вот что действительно важно, если подумать о моей карьере. Но это… это дерьмовая чушь!»
— Погоди минутку, — сказал Трейси, когда она повернулась, чтобы уйти. — Ты не видела Кидда? Мне нужно, чтобы он сделал снимки Мисс Калифорнии сегодня после полудня.
— В субботу мы ходили на концерт Джоан Баэз, но вчера я его целый день не видела. Может, он отправился к людям «Зеленого Мира»?
Трейси вздохнул.
— Этот парень размазывает свою энергию очень тонким слоем, тебе не кажется? Послушай, ты не позвонишь ему, когда выпадет время? Мне нужно, чтобы снимки были готовы уже сегодня.
Она кивнула, все еще не совсем придя в себя, и вышла из кабинета. Снаружи Холли Фортунато рассказывала их спортивному комментатору Биллу Хейлу о том, какой богатый выбор хлыстов оказался в кладовой у одного режиссера, с которым она познакомилась в субботу. Гейл села за свой стол, принялась перекладывать бумаги, стараясь придумать выход из истории, в которую втравил ее Трейси. И все же три разгромленных кладбища — в буквальном смысле разнесенных в клочья, и все это — за две недели… Кому позвонить для начала? Она припомнила имена нескольких офицеров из отделения по антивандализму, кажется, Дэвис Тортиричи был капитаном отделения, но она не была уверена, что вспомнила правильно.