— Для человека королевских вкусов, — сказала Пейдж Фалько, — ваш принц Вулкан не слишком заботится об условиях своего существования, не так ли?
— Замок его полностью устраивает, — ответил Фалько, раздавив окурок своей сигареты в стоявшей рядом с ним пепельнице. — Сейчас он живет примерно так, как жил в Венгрии. Ему не требуются удобства и предметы роскоши современного мира. Он никогда не пользовался телефоном и не собирается впредь. А для освещения всегда найдутся свечи, правильно?
— А для обогрева он использует камин?
— Правильно.
— Мне приходилось продавать собственность и сдавать ее в аренду самым разным людям, но могу сказать, что принц Вулкан — весьма уникальная личность. — Она затянулась сигаретой и выпустила струю дыма к потолку. Замок я купила за гроши. Люди из корпорации Хилтона подумывали переделать его в отель, но по разным причинам их планы не были осуществлены.
— Замок построен на неустойчивой скале, — тихо добавил Фалько. — Принц Вулкан говорил несколько раз, что иногда чувствует вибрацию стен.
— О, в самом деле? — Щеки Пейдж слегка покраснели. Она, естественно, уже знала этот факт от экспертов Хилтона. — Во всяком случае, он простоял сорок лет, и я уверена, что он простоит еще сорок. Она откашлялась, чувствуя, что старик не сводит с нее взгляда. — Но принц Вулкан не включился в местную коммерцию, не так ли?
— Нет.
— Тогда зачем вам нужны были эти склады? Конечно, это не мое дело. Пока платится рента, меня не касается, как используется собственность, но…
Фалько кивнул.
— Я понимаю ваше любопытство, так же, как и принц Вулкан. И потому предлагаю вам принять его приглашение. Вам все объяснят.
— Я еще никогда не встречала принца, — задумчиво сказала Пейдж. — Пару шейхов и рок-звезд — да, но не принца. Или экс-принца, чтобы быть точной. Сколько ему лет?
— Он достаточно стар, чтобы быть мудрым, и достаточно молод, чтобы не потерять честолюбия.
— Интересно. Значит, в восемь часов? — Она снова взяла карточку, посмотрела на нее, потом на подпись на чеке. — На завтрашний вечер у меня уже назначена встреча, но думаю, мне удастся перенести ее ради такого случая. В самом деле, почему бы и нет, черт возьми? Я еще никогда не ужинала в старом, полном сквозняков замке. Передайте, что я буду польщена возможностью пообедать с принцем Вулканом.
— Очень хорошо. — Фалько поднялся и неуверенно направился к двери. Взявшись за ручку, он вдруг замер на несколько секунд.
— Что-то еще? — спросила Пейдж.
Казалось, позвоночник Фалько превратился в дерево. Он очень медленно повернулся лицом к ней. Глаза его запали так глубоко, что на его утомленном морщинистом лице они казались всего лишь маленькими черными кругами где-то в глубине мозга.
— До сих пор я говорил от имени принца Вулкана, — устало и тихо сказал он. — А теперь я буду говорить от своего имени, и да поможет мне Бог! Откажитесь от приглашения, мисс Ла Санда. Не отменяйте своей уже назначенной встречи. Не приезжайте туда, в замок.
— Что? — Пейдж неуверенно улыбнулась. — Я ведь сказала, что приеду. И не нужно таинственности.
— Я имел в виду то, что сказал. — Он сделал паузу, глядя прямо на Пейдж с таким напряжением, что по ее спине пробежала холодная дрожь.
— Итак, какой же ответ должен я передать принцу?
— Я… я приеду, наверное.
Фалько кивнул.
— Я передам. До свидания, мисс Ла Санда.
— Гм… до свидания.
И в следующий момент Фалько уже исчез за дверью.
«Ради Бога, что все это могло означать?» — спросила она себя. Она взяла со стола чек. «Надеюсь, что это верный чек», — мрачно подумала она и всмотрелась в подпись, стараясь по почерку представить человека. Линии были тонкие, элегантные, внизу имелся затейливый завиток, напоминавший ей подписи на старых пожелтевших документах. «Наверное, писал стальным или даже гусиным пером, — подумала она. — Принц не станет пользоваться «биком». Наверняка он высокого роста, тонкий, как рапира. Ему уже под пятьдесят. И список его бывших жен длиннее Вилширского бульвара. Вот почему он, наверное, переехал в Штаты — чтобы скрыться от уплаты алиментов».
Она решила во время перерыва на завтрак заехать к Бонсит-Теллеру и посмотреть, что нового появилось на его демонстрационных витринах.
Селектор крякнул.
— Пришел мистер Дохани, мисс Ла Санда.
— Спасибо, Кэрол. Впусти его. — Она сложила чек и, мечтательно улыбаясь, убрала его в ящик стола.
Красный, как кровь, «крейслер-империал» с прикрепленным к радиоантенне щегольским «лисьим хвостом» плавно затормозил на углу Махадо-стрит, в восточном районе Лос-Анджелеса, в трех кварталах от жилых домов Сантоса да Лос-Террос. Из машины выбрался молодой чернокожий мужчина в светло-голубом костюме и солнцезащитных очках. Сначала он осторожно посмотрел в обе стороны, потом развязной походкой подошел к некрашенной деревянной скамье. Он присел, потому что приехал немного раньше назначенного срока, только что закончив сделку на бульваре Уайтиер.
Через узкие щели между мрачными кирпичными зданиями были переброшены веревки, на которых висело разноцветное тряпье. Иногда в окнах кто-то появлялся — женщина в дешевом ярком платье, мужчина в грязной рубахе, хилый ребенок — и приостанавливался, пустыми глазами глядя на окружающий мир. Из других окон доносились звуки работающих приемников, стук кастрюль и сковородок, плач ребенка, истерические крики ссорящихся. Кое-где в промежутках между многоквартирными домами были втиснуты самодельные бараки с провисшими крышами, с забитыми камнями и корпусами старых машин дворами. Было едва за полдень, и солнце безжалостно изливало свой жар на сухие плоскости серых улиц. Казалось, весь мир здесь балансирует на грани вспышки, готовой в следующую секунду превратиться в костер.
Чернокожий мужчина, лоб которого покрывали бусинки пота, повернул голову и посмотрел в сторону обшарпанного бара, украшенного белыми изображениями нот. Неудивительно, что называлось это заведение «Эль Мюзика Сентро». На углу Махадо находился магазин продуктов, приземистое здание с плоской крышей. Худая собака вынюхивала что-нибудь съестное среди контейнеров с мусором. Она злобно посмотрела на чернокожего в голубом костюме, потом умчалась вдоль грязной боковой улочки.
Да, эта округа вполне созрела для приема тех «грез», что продавал чернокожий мужчина по имени Цицеро.
Когда он снова повернул голову влево, то увидел, что к нему приближается пара — мужчина и женщина, держащиеся за руки, как испуганные дети. Мужчина — шагающий скелет с глубокими впадинами вокруг глаз — был одет в коричневые брюки и рубашку с зелено-коричневым цветастым узором. Женщина была бы привлекательной, если бы не шрамы сальных прыщей на ее щеках и не дикое выражение глаз. Ее грязные волосы как-то вяло спускались до самых плеч. Ярко-голубое платье едва прикрывало раздувшийся живот. Их общий возраст едва ли сильно превышал сорок лет, но на лицах отпечаталась древняя отчаянная тоска.
Цицеро наблюдал, как они приближаются к нему. Он ткнул большим пальцем в сторону переулка, и эти двое поспешно вошли туда. Цицеро снова посмотрел по сторонам. «Все спокойно, — подумал он. — Копы сюда не особенно суются». Он встал со скамьи и не спеша, наслаждаясь каждой секундой, направился к переулку, где скрылись те двое.
— Давай-ка, — сказал Цицеро мужчине.
Тот передал Цицеро конверт с пятнами кофе, рука его дрожала. Стоявшая рядом с ним женщина вздрагивала, зубы ее цокали. Цицеро разорвал конверт и подсчитал деньги, медленно, наслаждаясь тем, как жажда мучила сейчас этих двоих. Потом он хмыкнул, спрятав деньги.
— Вроде все нормально, — сказал он и достал из кармана маленький пакет с белой пудрой. Он покачал пакетик перед лицом мужчины, который в этот момент оскалился, как зверь. — Сладких снов, — прошептал Цицеро. С тихим стоном мужчина схватил пакетик и бросился вдоль переулка. Женщина с криком поспешила за ним. Цицеро посмотрел им вслед, поглаживая в кармане деньги. «Идиоты, — подумал он. — Он даже не проверил, что я ему всучил. Они так колются, что к ночи им снова понадобится доза, но они знают, где найти старину Цицеро…»
Он засмеялся про себя, похлопал по карману и направился к выходу из переулка.
У самой улицы дорогу ему заслонила фигура крепко сложенного человека.
— Что… — начал Цицеро, и это было все, что он успел сказать, потому что в следующее мгновение в плечо ему ударил кулак, послав его обратно в глубину переулка. Цицеро натолкнулся на твердый кирпич стены и упал на колени, внезапно обнаружив, что не в силах набрать в легкие воздух. Рука с оцарапанными костяшками пальцев схватила его за воротник и заставила подняться, поставив на самые носки серых туфель из кожи аллигатора. Очки свисали с одного уха, и первая связная мысль Цицеро была: «Полиция!»
Человек пригвоздил его к стене, и он заметил, что человек этот очень высок и сложением напоминает бетонную глыбу. Это был полумексиканец, приблизительно 45 лет, с яростными черными глазами, с седыми густыми бровями. В усах его поблескивала седина, так же как и на висках, хотя волосы были такими черными, что отсвечивали голубизной. Глаза его сейчас превратились в сверкающие прорези, и шрам над левой бровью порозовел. У него был очень опасный вид, и он слишком крепко прижимал Цицеро к стене, чтобы тот мог достать из заднего кармана десятидюймовое лезвие.
«Это не полицейский, — подумал Цицеро. — Подлец надумал ограбить меня или даже прикончить».
Тут взгляд его упал на горло мужчины. Белый воротничок. Священник!
Цицеро почти захохотал от облегчения. Но едва он начал улыбаться, как священник снова с такой силой ударил его об стену, что зубы Цицеро лязгнули.
— Эй, друг, брось, — сказал он. — Может, слегка отодвинешься, а?
Священник смотрел на Цицеро, продолжая сжимать в кулаке его рубашку.
— Какой яд был в том пакете? — прогрохотал он. — Героин? Отвечай, а то я тебе голову сверну, кулебра!
Цицеро фыркнул.