Повернувшись, Гидеон вышел из здания на площадку стоянки. Рядом с надписью «только для мистера Гидеона» стоял его «линкольн-континенталь». На площадке имелась и другая машина — большой грузовик-фургон с прицепом. Гидеон подошел ближе, но никого не обнаружил. А повернувшись лицом к зданию погребальной конторы, построенному в стиле Тюдор, он увидел в окне на верхнем этаже свет. «Мой кабинет, — осознал он вдруг. — Я что, был там наверху, работал? Как же я оказался снаружи? Неужели Эстелл не слышала, как я выхожу? Может, у меня начался лунатизм?» Как сквозь толщу мутной воды, ему припомнился руль собственной машины, горячий всплеск фар в лицо, но это казалось всего лишь сном. Он с благодарностью вздохнул — сегодня ему не снился сон с конвейерной лентой, полной гробов, и стоявшими вдоль ленты рабочими, усмехающимися ему, словно он был их собратом. Мозг его горел в лихорадке, как будто кто-то или что-то сорвало макушку его черепа, вставив туда заводной ключ, который мог заставить Гидеона помчаться в любую сторону.
Повернувшись на каблуках, он уставился в темноту. «Замок, — подумал он. — Тот замок, где какой-то маньяк отпилил голову бедному Орлону Кронстину». Эта мысль, словно стервятник, кружащий над скорой добычей, не покидала его. Ему и сейчас казалось, что он видит его на фоне пылающего ночным неоном багрового неба. «Сошел с ума! — подумал он. — Я схожу с ума!»
Боковым зрением он заметил, что свет в его окне погас. Щелкнув от внезапной дрожи зубами, Гидеон уставился на темный прямоугольник. Под шелком халата на ногах и руках появились пупырышки гусиной кожи. «Бог мой, — подумал он. — О, Бог мой… Неужели я открыл дверь, чтобы туда мог кто-то войти?» Он пересек стоянку, направляясь обратно к зданию. Во всем огромном здании погребального центра царила мертвая тишина, не считая тиканья старинных дедушкиных часов, стоявших в дальнем углу коридора, где, плавно изгибаясь, уходили на второй этаж белые мраморные ступени лестницы с перилами из вишневого дерева. Гидеон шел по коридору до тех пор, пока не начал ясно различать стрелки на циферблате. Десять минут третьего. Он закрыл глаза в собственной постели почти в полночь.
Откуда-то сверху донесся шум — тихое мягкое «памп». Гидеон отлично знал, что это за звук — он слышал его годами — это закрывалась крышка гроба, стоявшего, очевидно, в первой из трех демонстрационных комнат-выставок. Он подошел к концу коридора, в голове его сумасшедше тикали дедушкины часы. Сжав побелевшими пальцами перила лестницы, он посмотрел наверх. Потом начал взбираться вверх по ступенькам. Достигнув второго этажа, он увидел коридор и третий пролет, который вел на следующий этаж, к административным кабинетам. Рука Гидеона нервно нащупала выключатель на стене, и в следующее мгновение коридор залил свет дюжины электрических ламп, смонтированных по стенам в виде свечей. На первой из полированных дубовых дверей имелась золотая табличка, оповещавшая, что это «Голубая комната», а ниже белыми пластиковыми буквами на черном бархатном фоне — «Мистер Вилльям О. Тедфорд». Гидеон открыл дверь и повернул один выключатель. Загорелась сапфировая люстра. В комнате все было голубое: стены, потолок, ковер на полу, диван, стулья. Из лазурных ваз выглядывали голубые цветы. В углу стояла шестифутовая статуя голубого ангела с развернутыми крыльями. На верхушке индигового пьедестала лежала пудренно-порохового цвета книга посетителей. Но главной деталью обстановки был эбеновый гроб, стоявший на пьедестале королевской голубизны. Гроб заключал в себе останки некоего мистера Тедфорда.
Из тишины коридора донесся звук закрывающейся двери.
— Кто здесь? — спросил Гидеон, и голос его прозвучал слабо и беззащитно в густой тишине. Несколько секунд он стоял на месте, потом прошел мимо Золотой комнаты, Зеленой, мимо Янтарной комнаты. Он осторожно заглянул в Красную комнату. Включенная люстра превратила ее в центр преисподней. Он почти ощущал запах серного дыма. Потом он увидел, что крышка гроба поднята, и труп — пожилая женщина в бледно-розовом халате — курит сигарету.
Точнее, раскуренная сигарета была втиснута между губами покойной. И поскольку покойная, естественно, не затягивалась, сигарета успела почти погаснуть. На серой коже щеки лежал серый пепел. «Кто-то решил подшутить, — подумал Гидеон с гневом, отшвырнув сигарету прочь. — Совсем не смешно. Совсем не смешно!»
Ответом ему был одинокий смешок, который долетел откуда-то из другой демонстрационной комнаты. Гидеон двинулся по коридору в обратном направлении, дрожа и испытывая желание броситься бежать, но понимал, что спрятаться ему некуда.
— Вы где? — крикнул он. — Что вам от меня нужно?
В коридоре было еще две комнаты, Фиолетовая и Белая. Гидеон перевел взгляд с одной на другую, ноги отказывались ему служить.
— Что вам нужно? — снова крикнул он. — Я вызову полицию, если вы не уберетесь!
Мертвая тишина.
Гидеон резко распахнул дверь Фиолетовой комнаты. Она с грохотом ударила о стену, сбросив на пол картину в богатой раме, изображавшую пурпурные цветы на темно-зеленом и сиреневом поле. Он подошел к гробу, заглянул в него и тут же подался назад. Труп — ссохшийся пожилой человек с резко выступающими скулами — был разрисован гримом, словно клоун. Нос и щеки покрывали пятна губной помады. Ярко-красным выкрашены веки закрытых глаз. Гидеон с грохотом опустил крышку гроба на место и начал пятиться обратно к коридору, где повернулся лицом к двери Белой комнаты.
Он вошел в помещение небесной белизны, затаив дыхание. В этой комнате, самой роскошной из всех, даже гроб был белого цвета с золотой окантовкой. Но в ней никого не было, совершенно. Гидеон, облегченно переводя дыхание, повернулся, чтобы выйти.
И в это мгновение снежно-белый гроб начал открываться.
Гидеон стремительно оглянулся, глаза его заметались, из горла вырвался хриплый придушенный вопль. Обнаженная рука подняла крышку гроба, когда она открылась, мертвец сел. Это был юноша-чикано, с черными блестящими волосами. Гидеон теперь видел, что юноша лежал поверх другого трупа, голубоволосой матроны, которая отдала Богу душу во сне. Юноша начал выбираться из гроба, его темные глаза припечатали Гидеона к месту. Он пощупал рукой шелк подкладки гроба, усмехнулся.
— В самом деле, отличная работа, друг, — сказал он. — Вы знаете толк в своем деле, верно?
Гидеон не мог вымолвить ни слова. Он не мог двигаться, не мог думать.
— Я его просто примерил, мистер Гидеон, — сказал юноша, взгляд его метнулся в угол за спину Гидеона.
И черноволосая девушка, все это время стоявшая там, прыгнула на хозяина погребальной конторы, впившись зубами в его горло.
— Ага, — тихо сказал принц Вулкан, прижимая к виску белые пальцы. Потом он открыл зеленые, как у кошки, глаза и посмотрел на стоявшего в другом конце комнаты Филипа Фалько. — Прекрасно. Митч Гидеон уже с нами, и завтра мы можем начинать массовое производство…
— Сэр, если вы позволите мне, — начал Фалько, — такой способ доставки его прямо из постели весьма рискован…
— Рискован? О каком риске идет речь?
Теперь глаза Вулкана — шарики зеленого мрамора на белом мраморе лица — были устремлены прямо в глаза слуги.
— Если бы его остановили полицейские, он бы просто проснулся и все. А нам необходимы гробы, нужна его фабрика. И какой полководец боится рисковать?
Некоторое время он сидел неподвижно, потом поднялся и направился по каменному полу к огромному камину. Этот камин вполне мог бы поместить в своей пасти целый корд[5] древесины, хотя сейчас в нем горело всего пять-шесть поленьев. На снежно-белые черты короля вампиров упал оранжевый отблеск пламени. По всей комнате были разбросаны дорожные сундуки, хранившие в себе старинные драгоценные фолианты. Прекрасные полотна старинных мастеров, хотя и несколько потрескавшиеся, висели по стенам бок о бок с фрагментами тончайших, ветхих от древности гобеленов. Прекрасный персидский ковер, красно-голубой, покрывал пол в центре комнаты. На длинном столе из полированного дуба стоял серебряный канделябр с восемью черными свечами. Перед черным бархатным креслом Вулкана была расстелена большая карта Лос-Анджелеса вместе с прилегающими округами.
Вулкан блестящими глазами смотрел прямо в огонь. Скоро слуга, называвший себя Тараканом, принесет ему ночную еду, и эта перспектива насыщения горячей кровью сделала его возбужденным и нетерпеливым. Вчера он пропустил очередное время питания, потому что не желал рисковать этим человеком, заставив его опять выйти на улицы города. Он внимательно изучил принесенные Фалько газеты и понимал, что не стоит к этому полезному слуге привлекать внимание полиции, которая и так настойчиво идет по его следу.
— Скоро вернется Таракан, — медленно произнес Вулкан, глядя на оранжевые языки пламени и наблюдая, как с треском разламывается прогоревшее полено. Он размышлял над тем, что необходимо было совершить сегодня ночью. Вопрос лишь в том, как это должно быть сделано — быстро или медленно.
— Хозяин, — сказал Фалько, приближаясь на шаг. — Этот человек опасен. Он рискует. Он может причинить нам вред…
— Но почему тебя это волнует? — тихо спросил принц.
Фалько сделал паузу, глядя на освещенную красными отблесками фигуру худощавого гибкого юноши.
— Я хотел сказать лишь, Хозяин, что полиция неизбежно поймает его рано или поздно. Я знаю, что вы избрали его, потому что сочли его сознание наиболее… восприимчивым, но подошло время избавиться от этого человека. Пищу для вас мог бы доставлять и я. Почему вы не поручите это мне?
Чуть улыбнувшись, Вулкан повернулся к старику.
— Тебе? Поручить это тебе, Филип? Но время исчерпало тебя, ты пуст, как скорлупа выеденного яйца. Ты стар и слаб, и женщины легко от тебя убегут. Нет… Таракан молод, силен… и он нов. — Вулкан несколько секунд молча смотрел на Фалько, потом покачал головой. — Нет, Филип. Если кто-то и причинит мне вред, то это будешь ты. Разве не так?