— Нет! — воскликнул Фалько, глаза его широко раскрылись. — Нет! Клянусь, это неправда!
— К сожалению, это так. С тех пор, как мы покинули Венгрию, ты становишься все более и более… как бы это сказать?… все более раскаивающимся. И теперь ты опускаешься на колени, молишься Богу, который к тебе не имеет никакого отношения. Ты молишься, ты раскаиваешься — что все это даст тебе? Ты уже подумывал о том, чтобы отправиться в полицию.
— Нет!
— Это мне сказал Повелитель, Филип. А он никогда не лжет. Никогда! — Вулкан повернулся спиной к Фалько, наблюдая за пламенем в очаге. — Я дал тебе добрую жизнь, — сказал он минуту спустя. — Почему ты хочешь отплатить мне злом?
Фалько дрожал, голова у него шла кругом. Он прижал руки к лицу, судорожно выдохнул. Над головой в высоких балках зала стонал и выл ветер, словно сонм томящихся в муках погибших душ.
— Это… это все Зло! — пробормотал он. Из горла старика вырвался сдавленный всхлип. — Это извращение, это не чистое…
— И это все, что ты можешь сказать? Маловато.
— Я… я помню, как в Будапеште, когда я был еще молодым торговцем картинами, ко мне пришел старик и…
— Ковач, — прошептал Вулкан. — Верный, преданный слуга.
— …и показал бесценную византийскую резьбу по дереву. Такую прекрасную, что я был потрясен. И он сказал, что сотни не менее прекрасных произведений можно найти в монастыре на вершине горы Ягер. Он сказал, что его Хозяин… слышал об аукционе, который я организовал для Коппа, и хотел бы, чтобы я организовал подобный и для него, принца Вулкана. — Глаза Фалько стали холодны. — Вулкан. В первый раз я услышал ваше имя и почувствовал, что словно… заразился.
— И естественно, когда ты увидел мою коллекцию, которую начал собирать еще мой отец… тебе стало все равно, что я за существо. Даже после того, как я убил Ковача, ты помог остальным сбросить его труп с обрыва. Ты это тоже помнишь?
Фалько содрогнулся.
— Оглянись вокруг, Филип! — тихо воскликнул Вулкан. — Посмотри на красоту, ради которой ты пожертвовал душой!
Моргнув, Фалько медленно обвел взглядом стены, где висели полотна и древние гобелены. Тут были и более современные произведения — картины кисти Лоррэна, Ингреса, Делакруа, Нольда, Дега, Лоренцо де Креди, венгерских художников — Паала, Борсоса, Симона Холлоси. И тусклом свете могучие кони скакали по нарисованным полям. Танцевали на сельской площади крестьяне. Хохотал красивый демон Гольда, пока поэт сражался со своими рифмами. На полотнах дул ветер, холодный, безмолвный, гоня над осенними полями стаю черного воронья. На сцене, погруженной в полумрак, совершали пируэты балерины Дега в розовых масках. Смотрели с холстов лица славных венгерских дворян, и золотые венцы над их головами были единственными намеками на свет и цвет в этих мрачных изображениях. Картины наполняли комнату, сюжеты их были яркими и мрачными, цвета приглушены или сверкающи. «Красота, — думал Фалько. — О, какая жуткая красота!»
Принц Вулкан шагнул к Фалько, но лицо вампира осталось погруженным в тень.
— Приближается конец, Фалько. Тот человек, что называет себя Тараканом, сегодня ночью принесет мне еду. Он останется здесь со мной. Вместо тебя.
Рот Фалько открылся.
— Пожалуйста… — прошептал он, потом быстро повернулся, помчался через зал к огромной двери у противоположной стены. Прежде чем он достиг двери, Вулкан поднял указательный палец и начертил в воздухе треугольник. Рука Фалько напрасно потянулась к дверной ручке — ее на прежнем месте больше не было. Вместо проема двери перед ним возникла шероховатая поверхность камня.
— Иллюзия! — завопил Фалько. — Здесь должна быть дверь! Я знаю, что она здесь.
Пальцы его в отчаянии скребли камень возникшей на его пути стены, потом он принялся колотить по камню кулаками. Вулкан захихикал, словно испорченный ребенок, и принялся злорадно распевать:
— Филип не может выбраться, Филип не может выбраться… не может, не может!
— Боже, помоги мне! — воскликнул Фалько, голос его надломился, он захрипел:
— Боже, помоги…
— Прекрати! — закричал Вулкан, прижимая к ушам ладони. Лицо его заострилось, губы приоткрылись, показав зловещие клыки. — Я разорву тебя на куски за это!
Фалько прижимался спиной к холодному камню, с ужасом глядя на приближавшегося вампира.
— Хозяин, — хрипло прошептал он, опускаясь на колени. — Хозяин, пожалуйста. Я умоляю вас! Не убивайте меня, не убивайте… сделайте меня таким же, как вы! Как вы! Сделайте меня таким же, как вы!
Вулкан навис над ним, слабо улыбнувшись.
— Нет, Филип, ты слишком стар, ты уже ни на что не годишься. И ты знаешь слишком много моих секретов, слишком многое из моих планов…
— Не убивайте меня! — заплакал ползающий по полу старик, капли слез катились по его щекам.
— Мир принадлежит молодым, — сказал принц Вулкан. — Старости нечего делать в нем. Я даю всем вечную юность, и скоро весь мир будет моим. Вспомни Александра Македонского, Филип. Во время своих великих походов он оставлял калек и раненых. Теперь ты для меня значишь не больше, чем жалкий калека для Александра.
Фалько прижал к лицу ладони.
— Боже, спаси грешную мою душу! Отец наш небесный, я совершил много грехов…
— Болван! — закричал Вулкан и сжал ладонями виски Фалько. Пальцы его напряглись, глаза Фалько широко раскрылись от ужасной боли. Послышался тихий треск, и по лбу старика от макушки до переносицы протянулась тонкая кровавая нить. Глаза Вулкана сверкнули зеленым огнем, зрачки потемнели.
Потом Фалько завопил, вопль его призрачным эхом отозвался в стенах зала, вместе с порывом ветра унесся к высокому невидимому потолку. Капли крови стекали по лбу Фалько, собирались на кончике его носа, падали на рубашку. Послышался более громкий треск, старик что-то в ужасе забормотал.
Вулкан вдруг резко повернул ладони. Часть черепа Фалько провалилась внутрь, по лбу от переносицы через макушку до самого затылка пробежала красная трещина. Глаза его наполнились кровью, тело содрогнулось в конвульсиях. Вулкан сжал ладони чуть сильнее, и голова превратилась в кашу раздробленных костей, мозгового вещества и крови. На лицо вампиру брызнула кровь, он стряхнул каплю пальцем, поднес палец ко рту и лизнул. Потом нарисовал в воздухе треугольник, противоположный первому, и дверь возникла на старом месте, словно фотография, проявившаяся на экспонированной бумаге. Те, кто прижался к ней по ту сторону, тихо переговариваясь и смеясь, бросились бежать по коридору.
— Кобра! — повелительно позвал Вулкан, и одна из фигур остановилась, потом направилась в обратную сторону.
— Да, Хозяин, — тихо сказал Кобра. Кожа на его лице туго, словно маска, обтягивала кости черепа, на висках голубыми змеями вились вены. Глаза у него были красные, как у крысы, волосы — грязные, сбившиеся. Вслед за Вулканом он вошел в комнату, глядя на окровавленного мертвого человека на полу.
— Пей, — сказал Вулкан, плавно взмахнув рукой в сторону трупа.
Глаза Кобры вспыхнули предвкушением. Он вздохнул и опустился на колени, пробив клыками горло, и принялся жадно пить, грудь его тяжело поднималась и опускалась.
Принц пересек зал и опустился обратно в свое кресло, наблюдая за пиром Кобры. Время от времени Вулкан пронзительно и коротко смеялся. Кобра был молод и неопытен, он еще не знал той богатой гаммы, отличавшей живую еду от мертвой. Ох уж эти юнцы — их так легко удовлетворить, и они так жадно стремятся знать. Однако скоро, очень скоро он и остальные узнают некоторые секреты, которые Вулкан хранил уже почти восемь веков. Как призывать к себе летучих мышей, собак, крыс, мух, собирать их огромными стаями и тучами. Как заглядывать в сознание людей, проникать в их мысли. Как определять по единственной капле крови, насколько стар этот человек или из чего состояла его обычная пища, научиться распознавать во вкусе этой капли оттенки в сотни, тысячи вариаций солености, сладости, кислоты. Они научатся высасывать кровь из вен жертвы до последней капли, трансформируя таким образом человека в себе подобного обитателя ночи. Им так много еще придется научиться делать…
Вулкан откинулся на спинку кресла. Кобра поднял голову, роняя капли крови, падавшие с его подбородка и бледных губ, затем вернулся к своей работе. «Этот по-настоящему любит меня, он предан, — подумал принц. — Что делать с трупом Фалько?» Взгляд его переместился на огромный камин. Поленья разгорелись как следует, и отблески веселого огня заполнили зал, будто оранжевые привидения. Интересно, как собакам, запертым на нижнем этаже, понравится сегодняшний ужин из жареного мяса?
Вулкан сидел, ожидая возвращения Таракана.
Палатазин удивленно посмотрел на часы.
Оказывается, он на несколько минут заснул. Двадцать минут четвертого. Коронадо-стрит, казалось, совершенно опустела. Даже Фелиц-клаб закрыл двери, выключил неон вывески. Два силуэта в машине по другую сторону улицы не двигались. Очевидно, они тоже задремали. «Нужно было взять с собой кофе, — раздраженно подумал он. Потом появилась другая мысль. — А что, если мы напали на ложный след? Убийства ведь прекратились. Возможно, он исчез из города навсегда. А может, Таракан просто затаился на время?»
В дальнем конце Коронадо мелькнул свет фар. Палатазин выпрямился, сердце забилось чуть быстрее. Машина приближалась очень медленно, и минуту спустя Палатазин увидел, что это «жук» светлого цвета. В горле у него пересохло. Машина остановилась у обочины примерно в 30 ярдах от машины Палатазина, и Палатазин стремительно нырнул в тень приборной доски. Фары «фольксвагена» погасли. Дверца открылась, потом снова затворилась. По бетону простучали шаги.
Когда Палатазин снова поднял голову, то успел заметить, как затворяется дверь за вошедшим в «Мекку» человеком. «Это он! — подумал Палатазин. — Это тот самый человек, которого мы ищем!» Минуту спустя в дверное окошко машины Палатазина заглянул Цейтговель.
— Нам идти за ним, капитан?
— Нет. Подождем и посмотрим, что он будет делать. Если он снова выйдет, поедем за ним, а если останется дома, то арестовать его мы всегда успеем.