— Просто… В разные места.
— Какие именно? Голливудский бульвар? Куда еще?
— Просто так. Люблю кататься.
— А твоя мама? Ты ее навещаешь?
Голова Бенфилда вздернулась.
— Моя мать?.. Оставь ее в покое, черномазый подонок! — Он почти кричал.
Рис улыбнулся и кивнул. Он откинулся на спинку кресла, наблюдая за глазами Бенфилда.
— Бенфилд, у нас есть доказательства. У нас есть свидетели, которые подтвердят, что ты ездил по Голливудскому бульвару. Мы знаем все, что нам нужно. Почему ты сам не расскажешь нам об этих четырех женщинах?
— Нет… нет… — Он затряс головой, лицо его покраснело.
— Четыре женщины, — Взгляд Риса стал еще жестче. — Задушенные, изнасилованные и отброшенные прочь, словно мусор. А эта выдумка с тараканами — в самом деле, крайне смешно. Тот, кто сделал это, в самом деле ненормальный, правда? Ты согласен?
— Оставьте меня… оставьте меня одного.
— Тот, кто совершил это — чокнутый, и его место в больничной палате. Я видел твое дело, Бенфилд. Я знаю, ты был в Ратморе.
Лицо Бенфилда стало багровым, глаза налились. Он бросился на Риса, рыча, словно зверь, и Цейтговель тут же прыгнул на него сзади. Одной рукой Бенфилду удалось схватить Риса за горло. Трое мужчин несколько секунд боролись, потом Цейтговелю удалось схватить Бенфилда и завернуть его руки за спину. Он защелкнул на его запястьях наручники.
— Ты… дрянь! — вопил Бенфилд. — Черномазая дрянь! Ты не посмеешь отправить меня туда обратно!
Рис поднялся, колени у него дрожали. Горло горело, на нем остались кровоподтеки.
— Я пойду, выпью чашку кофе, — хрипло сказал он, с трудом переводя дыхание. — И когда вернусь, то лучше тебе приготовиться к беседе со мной, или я возьмусь за тебя по-настоящему! Понятно? — Он несколько секунд смотрел на Бенфилда, потом перевел взгляд на Мерфи. Адвокат сидел прямо и неподвижно, глаза его стеклянно блестели. Рис повернулся и пошатываясь вышел из комнаты для допросов.
Палатазин ждал снаружи, внимательно перебирая содержимое папки. Когда он поднял голову, Рис увидел синие круги вокруг его глаз.
— Как он? — спросил Палатазин.
Рис пожал плечами и потер горло.
— Чувствительный тип. Я попробовал обычную линию насчет матери, так он как взвился… Кто бы мог подумать, а?
— Происходит что-то странное. Следуя вот этому, — Палатазин помахал папкой, — Беверли Тереза Бенфилд умерла в результате падения с лестничной площадки в 1964 году. Она несла с собой чемоданчик, очевидно, собираясь сбежать от своего шестнадцатилетнего сына Уолтера. Это произошло в середине ночи, соседи слышали какие-то крики, но коронер посчитал смерть несчастным случаем. Во всяком случае, совсем недавно Бенфилд упомянул о своей матери в разговоре с Пьетро. Я решил, что эта линия может дать эффект, поэтому и рекомендовал ее тебе. Кроме того… — Он вытащил из кармана рубашки свой блокнот. — Он использовал ткань, намоченную смесью химикалий, принесенных с работы. Анализ химикалий, проведенный в лаборатории, показывает, что вдыхание такой смеси в замкнутом помещении кабины способно привести к летальному исходу. Вот что интересно: по их мнению, Бенфилд выработал в себе невосприимчивость к этим парам, подобно тому, как это бывает с тараканами. Теперь вопрос — почему он перестал их убивать? Если он тот, кто нам нужен, почему он изменил свое поведение?
— Потому что он ненормальный, — сказал Рис.
— Возможно. Но даже ненормальные ведут себя в соответствии с какой-то системой. Ну, кажется, теперь моя очередь. Одолжи-ка мне сигареты и спички.
Рис сунул два пальца в нагрудный карман рубашки и передал Палатазину пачку «Кента» и зажигалку.
— Удачи, — сказал он вслед Палатазину, который вошел в комнату для допросов.
Бенфилд сидел, опустив голову на грудь. Палатазин сел рядом, отодвинув в сторону фотографии и ксерокопии. Он закрыл папку с делом по поводу смерти Беверли Бенфилд и положил ее на стол рядом с фотографиями.
— Хочешь сигарету, Уолтер? — спросил он.
Бенфилд кивнул. Палатазин зажег для него сигарету и аккуратно вставил фильтр между его губами.
— Когда меня отпустят? — спросил Бенфилд.
— Не все сразу, Уолтер. Сначала нам нужно поговорить о некоторых вещах.
Глаза Бенфилда сузились.
— Я вас знаю. Вы тот полицейский, который стрелял в меня.
— Да, это был предупредительный выстрел в воздух. Я пытался спасти тебя от остальных. Они могли застрелить тебя.
— О?
— Снимите с него наручники, — приказал Палатазин Цейтговелю. Детектив хотел возразить, потом пожал плечами, вытащил из кармана ключи и открыл, наручники. Бенфилд глубоко затянулся сигаретой, внимательно наблюдая за Цейтговелем, который снова опустился в кресло.
— Как ты теперь себя чувствуешь? — спросил Палатазин.
— Нормально.
— Очень хорошо. Я знаю лейтенанта Риса, он иногда бывает вспыльчив. Меня зовут Энди. Ничего, если я буду называть тебя Уолтер?
— Я не против. Послушайте, пусть этот ниггер больше не трогает меня, ладно?
— Надеюсь, что не станет. Наверное, он с тобой разговаривал насчет Таракана?
— Да. Я сказал ему, что не знаю, о чем идет речь.
Палатазин кивнул.
— Дай откуда тебе знать? Ведь Таракана больше нет. И больше он никого не интересует. Но Лига нравственности должна быть ему благодарна. А что ты думаешь о проституции, Уолтер?
Бенфилд несколько секунд молчал, глядя на огонек своей сигареты.
— Они все стоят друг за друга, — сказал он наконец. — Все они сговорились.
— Ну-ну. И смеются над тобой за твоей спиной. Стараются надуть тебя.
— Но Таракана им было не надуть, верно?
— Ну, нет.
Палатазин начал потеть, его раздражал прямой свет флюоресцентных ламп над головой, он расстегнул пуговицы на рубашке и ослабил узел галстука.
— Ты работаешь в «Алладин Экстрминейтор», правильно? Уничтожение вредных насекомых и так далее. Тебе нравится работа?
Бенфилд некоторое время размышлял, покуривая сигарету.
— Да, нравится, — сказал он наконец.
— По-моему, ты хорошо работаешь. Чем вы пользуетесь, распылителями?
— Да, распылитель Би-Джи. Загоняет раствор в любую щель.
— Расскажи мне о Беверли, — тихо сказал Палатазин.
— Бе…верли? — Взгляд Бенфилда мгновенно окаменел, челюсть отвисла. Он смотрел сквозь Палатазина, сигарета уже почти обжигала ему пальцы.
— Да, о твоей матери. Где она сейчас?
— Она… ее здесь нет. — Лоб Бенфилда наморщился, он старался сосредоточиться. — Она не здесь.
— Она умерла, наверное?
— Что? — Бенфилд был явно потрясен. — Нет! Вы ошибаетесь! Она прячется, они помогают ей прятаться от меня! Иногда они даже принимают ее вид, чтобы обмануть меня. О, они знают массу всяких уловок! — В голосе его слышалась неподдельная горечь. Глаза его были холодны и словно остекленели.
— Она умерла, — настаивал Палатазин. — И после того, как она умерла, тебя отправили в госпиталь Ратмор.
— Нет! — Глаза Бенфилда вспыхнули, и на миг Палатазину показалось, что Бенфилд бросится на него. — Ратмор? — прошептал он и потер лоб. — Нет. Бев ушла, и за то, что она оставила меня, они послали меня… туда. Но это был не госпиталь. В госпиталях лечат больных людей. А это был… сумасшедший дом! Когда я найду Бев, все станет так, как было раньше. Я больше не буду вспоминать про этот дом, и у меня никогда не будет болеть голова. Но сначала… сначала я должен наказать ее за то, что она бросила меня… — Он смял сигарету и бросил ее на пол. — Она прячется где-то в городе. Мне сказал это Хозяин.
Сердце Палатазина застучало.
— Хозяин? — тихо повторил он. — А кто это, Хозяин, Уолтер?
— Н-е-е-е-т. Вы бы хотели, чтобы я проговорился? Ну, нет. Вам не узнать!
— Кто это, Хозяин? Ты имел в виду Бога?
— Бога? — Чем-то это слово обеспокоило Уолтера. Он моргнул, провел рукой по лбу. — Он разговаривает со мной ночами, — прошептал он. — Он указывает мне, что я должен делать.
— А где он?
— Не могу сказать. Не могу.
— Но он здесь, в Лос-Анджелесе?
— Он повсюду, — сказал Бенфилд. — Он видит и слышит все. Он знает, где я. Знает, где вы. Если он захочет, он найдет вас. Он позовет вас ночью, и вам придется идти к нему. Вам придется! — Он взглянул прямо в глаза Палатазину, его черные глаза были странно увеличены линзами очков. — Он рассердился на меня за то, что я не пришел к нему прошлой ночью. И на вас за то, что вы меня задержали, да.
— Как его имя, Уолтер?
— Имя? У него нет… имени. До того, как он спас меня, я мстил им за обман, за то, что они дурачили меня, но Хозяин сказал, что они ему нужны живыми, и что этим я помогу ему в великой битве.
— Какой битве?
Бенфилд посмотрел на него, моргнув.
— В битве за Лос-Анджелес. Ему нужен город.
Холодный ужас накатил на Палатазина.
— А где находится Хозяин, а? Если бы я хотел найти его, куда мне пришлось бы идти? Ехать? Он прячется на Голливудских Холмах? Так?
— Не могу я сказать, — ответил Бенфилд.
— Но где? В доме? В пещере?
Мерфи громко кашлянул. Палатазин поднял голову и увидел, что Цейтговель смотрит на него со странным выражением в глазах. «Пусть думают, что я спятил, — мысленно махнул он рукой. — Мне все равно теперь!» Он снова сконцентрировал все внимание на Бенфилде.
— Я хочу найти Хозяина, — сказал он с нажимом, словно это ему было крайне необходимо. — Я должен, пожалуйста, помоги мне.
— Ну, нет! Сначала вы сами должны понадобиться ему. Он должен позвать вас, тогда вы будете знать, как найти его.
Палатазин заставил себя успокоиться. Все лицо, казалось, горело, как в жару, но живот наполнял арктический холод.
— Уолтер, ведь ты — Таракан?
Бенфилд замер, словно окаменев. Губы медленно разошлись в оскале.
— Ты ничем не отличаешься от того ниггера, правильно? Ты только прикидываешься моим другом, а сам все это время смеялся надо мной! Хочешь отправить меня обратно в сумасшедший дом? Снова! Но я тебе не позволю! Он не позволит тебе!