— Я же сказал, ты мне мешаешь… так тебя растак! — мрачно сказал Бык, уперев руки в бока.
— Извините… — сказал Томми, потирая ключицу. — Я уже ухожу.
— Он «уже уходит», — передразнил тонкий голос Томми Росс Вейр. — Какой у него голосок, как у феи. Эй, пацан, ты фея?
— Парни, вы что, с луны свалились? — вступил в разговор Бадди. — Это маленький гений. У него мозги. Он в моем классе по алгебре получает одни пятерки, по всем контрольным. Из-за него я и проваливаюсь на каждом тесте.
— Вот как? — тихо сказал Бык. — Мозги, говоришь?
— Мне он фею напоминает, — сказал Вейр и захихикал.
Бейнс и Сутро попытались проскользнуть мимо и покинуть камеру хранения незамеченными, но голова Быка вдруг повернулась и глаза его вспыхнули, словно он выстрелил лазерным лучом, как робот в фильме «День, когда Земля остановилась».
— Эй, куда направились? — спросил он зловеще.
— Никуда… — заикаясь, пробормотал Марк. — Мы просто… никуда…
— Ну так и стойте на месте! — сказал Бык и перевел свое внимание на Томми.
«Ну да, — подумал Томми, — ему нужна публика, иначе кто оценит его представление!» Из-за массивного плеча Быка выглядывали лица когорты, напоминая полузверей-полулюдей из «Острова Потерянных Душ». Томми чувствовал, как стучит его сердце, грозя пробить тонкие ребра грудной клетки. Инстинкт «беги или сражайся» накачивал адреналином его кровь — голова говорила «дерись», ноги возражали — «беги».
Бык сделал шаг вперед и, словно ветром, Томми отнесло к металлической стене ячеек.
— Так ты мнишь себя очень умным, правда? Так?
— Нет, не очень.
— Ты хочешь сказать, что Бык лжет? — грозно надвинулся Росс Вейр.
«Ох-ох, — вздохнул про себя Томми. — Попал в смертельный треугольник!» Лицо его вспыхнуло, одновременно от злости и страха. Бык протянул руку и сдернул с Томми очки.
— Не трогай! — крикнул Томми. — Они дорого стоят!
— Вот как? Хочешь получить их назад? Тогда отними!
— Вас трое, и вы все больше меня.
— К тому же он фея, — сказал Вейр.
Бык сузил глаза, превратившиеся в зловещие прорези.
— Я тебя не первый раз застаю здесь, малец. У тебя ячейка рядом с моей, так? Дам тебе совет. Если я тебя еще раз поймаю здесь, то размажу твою задницу по всей авеню, понял?
— Только отдай мне обратно… — начал Томми, но тут громадная ладонь схватила его за воротник, едва не задушив.
— Ты, видно, не услышал меня, — спокойно сказал Бык. — Я больше не хочу тебя здесь видеть. Понятно? — Он толкнул Томми. — Понятно?
— Да, — сказал Томми, глаза которого наполнились слезами. Ярость его превзошла былой страх, но он знал, что если замахнется, то Бык просто вырвет ему руку из сустава. — Да, понимаю.
Бык захохотал, дыхнув смрадом в лицо Томми. Потом он пнул Томми, отбросив его к стене, и ухмыльнулся своим дружкам.
— Тоже желаете?
Те отрицательно кивнули в унисон.
— Очки, — попросил Томми. — Верните мне очки.
— Что? — уставился на него Бык, потом усмехнулся. — Конечно, малютка. — Он протянул Томми очки, потом разжал пальцы, когда мальчик попытался их взять. — Извини, — притворно посочувствовал Бык. Он аккуратно наступил на очки и с хрустом вдавил их в пол. «Крак!» — этот звук показался выстрелом из пистолета. Бадди Карнес зашелся от смеха.
— Вот так, малютка, держи, — сказал Бык, нагнувшись, поднял искалеченные очки и подал их Томми. — Ну-ка, нацепи, мы поглядим, как ты выглядишь.
Теперь Томми смотрел сквозь одну целую линзу, вторая была покрыта паутиной трещин. Одна дужка почти оторвалась, и Томми приходилось постоянно придерживать ее пальцами.
— Выглядишь ты отлично, — сказал Бык. — Просто первый класс. А теперь вали отсюда, так тебя растак! И больше не появляйся, усвоил?
Томми проскользнул мимо Быка и двинулся к двери. Он уже в самом деле решил, что ему удалось уйти, как вдруг Росс Вейр выставил ногу и одновременно толкнул Томми. Томми упал, во все стороны полетели его книги и тетради. Под взрыв оглушительного гогота он собрал свои книги и поспешил покинуть камеру хранения, оставив Марка и Джека на произвол судьбы.
Миновав опустевшие стоянки, Томми свернул на авеню в южном направлении. Колени его дрожали, он испытывал страстное желание повернуться и крикнуть во всю силу легких: «Бык Тэтчер сосет!» Но какой от этого прок? Все закончится тем, что ему повыбивают зубы и расколошматят голову. Вскоре Ферфакская высшая школа осталась далеко позади — вне радиуса слышимости крика. Если бы у него были мускулы, как у Геркулеса, если бы он мог наносить удары ногой в прыжке, как Брюс Ли, тогда все Быки Тэтчеры в мире дважды подумали бы, прежде чем задевать его! Вот надлежащая судьба для Быка Тэтчера! Он представил, как Тэтчер в страхе бежит по туманным ночным улицам Лондона, как он останавливается у старомодных газовых ламп, прислушиваясь — по улицам Лондона разгуливает Джек Потрошитель. Трехфутовый серп в руке Орлона Кронстина — Потрошителя — сверкает в темноте, отыскивая новую жертву. Глаза Потрошителя — как черные дыры на серой маске, и вот эти дыры-глаза замечают бегущую фигуру Быка Тэтчера. Тонкие губы складываются в кровожадную хитрую усмешку. «Бежать тебе некуда, мальчик! — так крикнет Потрошитель. — Тебе не спрятаться от меня! Выходи, дай смертоносной Мэри попробовать твоей крови!»
И он, естественно, поймает Быка Тэтчера и тогда… ха-ха-ха!
Порыв ветра принес запах апельсинов и гвоздики. Это был тот самый фруктовый запах, некогда заманивавший тысячи доисторических саблезубых тигров, гигантских пещерных ленивцев и мастодонтов в ущелье-ловушку, с Ла-Бреанскими смоляными ямами, которые сейчас скрывались в зеленом лабиринте парка Хэнкок. Томми любил бродить там по субботам, когда отец его опаздывал с работы на заводе электроники «Ахиллес» в Пасадене, а мама вела переговоры по телефону с группой добровольцев, подцепленной в текущем месяце. В прошлом месяце это было «Общество помощи сиротам Камбоджи». Сегодня — «Группа по спасению африканских слонов». Пока мама улаживала дела, Томми обычно сидел под деревом на скамье, разглядывая бегунов на роликах, или читал Лавкрафта. Он уже давно привык к одиночеству.
Томми свернул на авеню Линденхерст, уводившую от парка, и зашагал вдоль шеренги испанских, облицованных плиткой, домов — сотни домов, уходивших, казалось, за горизонт, совершенно одинаковых, за исключением цвета краски и цвета машин перед крыльцом. Но, как заметил Томми, даже машины имели некоторое сходство. Все это были малолитражки, экономичные модели, в основном импортные, как, например, «пейсер» его отца или «тойота-целика» его мамы. «Мерседесы» или «порше» были малочисленны, и владельцы, словно стесняясь, укрывали их полотняными чехлами. Это был типичный район, где жили представители среднего класса, типичность распространялась и на собрания бойскаутов, и на вечеринки с костром на заднем дворе. Почти в таком же районе Томми жил и в те времена, когда отец работал на заводе в Скоттсдейле, в Аризоне, до этого — в Техасе, а еще раньше — в Денвере, в Канаде. Собственно, там они жили в пригороде за пределами Денвера, и там Томми нравилось больше всего: улицы с рядами кленов, дым из труб в порывах чистого северного ветра, люди в свитерах, граблями собиравшие листья в аккуратные кучки. В Калифорнии все было не так. Все здесь немного чокнутые, все какие-то скрытные. И беспокоило Томми не постоянное перемещение — он знал, что отец все это время назначался корпорацией «Ахиллес» на более высокие посты. Ему мешала перемена школ, приходилось расставаться с друзьями, которых у него и так было очень немного. Но Лос-Анджелес имел одно явное преимущество — по телевизору показывали столько фильмов ужасов! Почти каждую субботу он мог наслаждаться фильмами Орлона Кронстина, Винсента Приса или — очень редко — Тодда Слотера. В конце лета отец при помощи Томми укрепил антенну, добавив к ней чашечный отражатель, и теперь они ловили некоторые мексиканские станции, и надо сказать, что там действительно делали забористые ленты! Так что все было не так уж плохо.
Вдруг сердце его подпрыгнуло. На дорожке у дома напротив его собственного стояла серебристая «вега». Ее серебристая «вега»! Сэнди Вернон, дочери Питера и Дианы Вернон, второкурсницы Калифорнийского университета. Однажды в воскресенье Томми смотрел, как она подстригает газон перед их коттеджем, и он влюбился в нее. На ней были плотно облегающие шорты и майка-холтер. Загорелая, со светлыми пушистыми волосами… по сравнению с ней Фарра Фассет, Бо Дерек и Милинда Кеннимер выглядели, как уродина Сельма Вероун. Томми смотрел на упругие мышцы ее бедер, когда она толкала выплескивающий свежескошенную траву коситель, и таял, словно вишня в шоколаде. Он мог бы предложить свою помощь, но тогда лишился бы возможности смотреть на нее, на это восхитительное тело. Поэтому Томми сидел на крыльце своего дома, перелистывая журнальчик, но абсолютно не понимая, что читает.
Когда Сэнди покончила с лужайкой, она выключила косилку и повернулась к нему. Грива русых волос взвилась над ее плечами, как в рекламе шампуня. Даже с другой стороны улицы Томми видел, что глаза ее глубокого фиалкового цвета.
— Эй, привет, — сказала она и улыбнулась.
— Очень хорошая у вас косилка, — только и смог выдавить Томми.
Она улыбнулась еще шире, словно читала проносившиеся в мозгу Томми мысли: «Болван! Осел! Болван!»
— Благодарю за комплимент. Это папина. Хорошо, если бы она делала всю работу сама.
— Гм… да. Я думаю, скоро кто-нибудь придумает робота-косилку. Пустят ее вдоль проволоки. Меня зовут Томми Чандлер…
— А я — Сэнди Вернон. Вы только недавно переехали сюда?
— В июле.
— Красота. А ты в каком классе?
— Гм… в сентябре пойду в Высшую Ферфакскую. Ты в самом деле отлично подстригла этот газон.
«Болван! Тупица! Осел!»
— Спасибо. Увидимся еще, Томми.
И она покатила косилку прочь, и ее маленький привлекательный зад двигался, словно был укреплен на подшипниках.
Тело Томми, которое начали сотрясать первые бури трансформации, совершенно изменилось с той памятной встречи. Однажды он проснулся посреди ночи, взглянул на пижамные штаны и содрогнулся в ужасе — ему вообразилось, что у него какая-то странная венерическая болезнь. Но это было невозможно, поскольку он никогда еще не имел шанса познать тайны противоположного пола, и решил, что это и есть один из фокусов натуры, стремящейся убедиться, что он готов стать мужчиной.