катится.
— Что там? — спросил голос, в котором ясно слышался страх. — Что там? Боб, что у тебя… на радаре?
Он бросил трубку и наклонился над экраном. Что бы это могло быть? Во всяком случае, эта «волна» растянулась на многие мили. Глаза Лампли едва не выскакивали из орбит. Паника его дошла до предела, когда он увидел, что барометр показывает предельно низкое давление. Ветер прекратился. Он слышал поскрипывание всех деревянных сочленений Отеля, словно становились на место выдернутые из суставов кости. Он подошел к окну, выглянул наружу.
Высоко в небе продолжали мчаться тучи. Свет дня приобрел темно-желтый мутный оттенок, словно моча в писсуаре после ночи пьянки. Деревья, окружавшие Отель Адская Дыра, стояли абсолютно неподвижно. «Вакуум, — подумал Боб. — Тихо, как в космической пустоте». Он взглянул на экран радара — что-то накатывалось с востока, чтобы заполнить эту пустоту!
Лампли выглянул в боковое окно.
— Бог… мой, — прохныкал он.
Теперь он видел его, этого Люцифера песчаных бурь, желтую волну, мчавшуюся с востока, закрывшую весь восточный горизонт, но продолжавшую надвигаться в полной тишине. Потревоженный монстр природы. По данным радара выходило, что глубина волны бури достигала самое меньшее 30 миль. Скорость… мозг Лампли с трудом цеплялся за последний оплот рационального мышления… примерно 50 миль в час. Казалось, сама Мохавская пустыня взлетела в небо и помчалась на Лос-Анджелес волной смешанного серо-бело-золотого цвета.
Завороженный, он смотрел, как катится на него волна. В следующую секунду он услышал тонкое отвратительное шипение.
Это сдирало кору и листья с деревьев. Он знал, что после волны бури земля будет голой, как скелет.
Со змеиным шорохом сыпался на подоконник песок, проникая в щели рамы. Он увидел, как желтая муть проглотила триангуляционную вышку, словно та была поглощена ненасытным зверем. Он попятился, натолкнулся на стол, опрокинул фотографию жены и ребенка на пол. Уголком глаза заметил, что стрелка барометра быстро пошла вверх. Потом схватил трубку красного телефона — линия трещала статическими очередями разрядов.
Лампли глянул через плечо и с ужасом увидел, что волна песчаной бури вот-вот накатится на Отель. Времени больше не было. Он выбежал в горячий тонкий воздух — дышать было трудно — и помчался к своему зеленому «скауту» у ограды. Под ногами хрустел песок, взвиваясь дьявольскими спиралями в два раза выше роста Боба Лампли. Ветровое стекло «скаута» было покрыто тонким слоем песка. До машины оставалось футов шесть, когда он услышал первые раскаты грома и почувствовал удар струи песка в спину. Песок ослепил его, а когда он открыл рот, чтобы вскрикнуть от боли, песок прорвался в легкие. Он чувствовал, как со все большей тяжестью наваливается на него горячая волна бури. Рука его лихорадочно искала дверную ручку, но в этот момент сильнейший порыв горячего ветра повалил его на спину, в одну минуту забив дыхательное горло и до смерти задушив. Отель, белая краска с которого была содрана до голого дерева, провалился в себя самого под следующим ударом урагана. «Скаут» Лампли теперь напоминал кучу исцарапанного металла.
Ураган помчался к Лос-Анджелесу, оставляя позади голую скалу в море песка. Как и вампиры, которых он должен был защищать, ураган был ненасытен.
Вес Ричер с довольно необычной для него поспешностью забрасывал чемоданы в багажник серебристо-голубого «мерседеса», стоявшего во дворе его особняка на Чаринг-Кросс-роуд. Он чувствовал, как усиливается напор ветра, и время от времени ощущал укол песчинки в щеку и руку. Но время — вот что беспокоило его больше всего. Они с Соланж должны успеть на рейс «Дельты» на Лас-Вегас в 16.30.
Большую часть дня они потратили в отделениях полиции. Джейн Данн ругалась, как матрос, когда полицейский объявил, что пока она не может покинуть Лос-Анджелес, а потом любезно попросил прекратить сопротивление полицейским, которые пытались пересадить ее из кресла в патрульную машину. Днем Вес и Соланж мельком видели старую актрису. Она катила в своем кресле по коридору отделения полиции в Беверли-Хиллз, громко требуя виски. Наверное, решил Вес, мозг старушки перенасыщен жгучим алкоголем, и она даже не способна испугаться при мысли, что произойдет, если она снова столкнется лицом к лицу с вампиром.
Вес и Соланж были разведены в разные кабинеты, где их терпеливо допросили. Полицейские пытались убедить их, что существует разница между настоящими вампирами — ха-ха-ха! — и подростками, которые, наверное, придумали какую-то новую вампирическую группу или культ. Допрашивал Веса плотного сложения лейтенант, без остановки куривший сигарету за сигаретой и постоянно повторявший:
— Клыки? Вы утверждаете, что в самом деле видели настоящие клыки, Вес? Нет, вы просто комик, верно?
Но Вес подумал, что внутренне полицейский ему верит, глаза у лейтенанта были испуганные. Вес заметил в коридоре несколько людей в пижамах и тапочках. Вид у них был как у контуженных взрывом, глаза отсутствующие, стеклянные, глядящие в пустоту. Когда Вес хотел спросить что-то у одного из этих людей, допрашивающий его лейтенант Рикардо поспешно отвел его в сторону. Тут же крутилась пара репортеров, и один щелкнул Веса, но пленку тут же вытащили у него из кармана. Остальных представителей прессы затолкали в какую-то комнату, и больше Вес их не видел.
Потом Вес и Соланж сели в патрульный фургон и были доставлены в Паркер-центр, куда их ввели через черный ход. В лифте они ехали с какой-то девушкой из Беверли-Хиллз. Она вдруг начала бормотать что-то насчет того, что они с мамой скоро поедут в Акапулько. Потом лицо ее стало бело-серым, голос пронзительнее, пока не перешел на крик. Она прокричала историю о том, как вчера вечером ее мама пришла домой с новым знакомым, Дейвом, и Дейв сказал, что хочет поцеловать ее на ночь, пожелать спокойной ночи. Потом она увидела клыки, и лицо ее мамы стало белым, как живот мертвой рыбины, глаза светились. Она убежала из дому и бежала всю ночь. Когда двери лифта раздвинулись, полицейские вытащили бьющуюся в истерике девушку и увели ее куда-то. Вес и Соланж слышали разносящиеся по коридору крики.
Вес и Соланж остались в одной комнате, потом появился еще один полицейский, задававший примерно те же вопросы, что в отделении в Беверли-Хиллз. Где-то через час полицейский, у которого был такой вид, что он спокойно мог бы расправиться с тремя солдатами морской пехоты и не вспотеть, встал со стула и наклонился над Весом.
— Вы видели членов группы вампирического культа, не так ли, мистер Ричер? — тихо спросил он, но голос у него был не совсем уверенный, и немногочисленные морщины на лбу стали глубже.
— Вы сами знаете, кого мы видели, — ответил Вес. — Что это за чушь насчет культа?
— Вы видели подростков, переодетых вампирами, не так ли? — настаивал полицейский. — Как я уже сказал, культ вампиризма. Это вы и видели, правильно?
— Чушь, — пробормотал Вес. — Ладно, культ так культ! Как нам добраться домой?
Полицейский некоторое время молчал. Потом сказал:
— Вас отвезут.
И на этом все кончилось.
«Как же, культ, — подумал Вес, захлопывая крышку багажника. — Черта с два. Я верю еще своим глазам, и клянусь Господом Богом, я ни минуты лишней не останусь в этом безумном городе. Что там так долго возится Соланж?»
Он выдохся за последние часы, но можно будет подремать в самолете. Он боялся кошмаров, которые, как он знал, обязательно явятся ему — улыбка вампира-санитара, блестящие влажные клыки, агонизирующий крик Джимми, пронизывающий ночь. Такие мысли заставляли его чувствовать себя немного, сумасшедшим. Лучше об этом пока не думать. Он взглянул на свой «роллекс». Было почти 16.30.
— Черт побери, Соланж! — сказал он и побежал к дому. В этот момент она вышла на крыльцо — на ней было длинное белое пальто с капюшоном. Она заперла дверь, посмотрела на небо и заспешила к машине.
— Что так долго? — спросил он, когда Соланж скользнула на сиденье рядом. — Мы опоздаем на самолет.
— Нет, — сказала она. — Откуда столько песка?
— Кто его знает.
Вес включил двигатель, задним ходом вывел машину по подъездной дорожке. Потом он выехал на Закатный бульвар, свернул на Сан-Диего-фривей. Периодически машина вздрагивала под ударами ветра, и Весу приходилось несколько раз включать «дворники», чтобы очистить стекло.
— Я кое-что сделала для тебя, — сказала Соланж, когда Бель-Эйр остался позади. Она вытащила из кармана что-то завернутое в папиросную бумагу и перевязанное лентой. Вес почувствовал резкий запах чеснока.
— Что это? — спросил он, понюхав сверток.
— Ресгуандо. Талисман удачи, который будет охранять тебя от злых духов. Правда, он не был опущен в святую воду и благословлен в семи церквах, как должно, потому сила его будет меньше обычного. Ты должен держать его при себе всегда.
Вес посмотрел на Соланж, потом на сверток. Несколько дней назад он бы расхохотался, услышав нечто подобное. Но теперь все было по-другому, и амулеты, духи и заклинания Соланж вовсе не казались ему такими уж глупыми и не имеющими отношения к реальной жизни. Наоборот, чувствуя рядом Соланж, он испытывал облегчение.
— А что в нем?
— Чеснок, ербабуена, переджил и немного камфоры.
Она прищурилась, глядя на бьющий в стекло песок.
— Я делала его на скорую руку, поэтому не могу сказать, как далеко простираются его возможности и на сколько хватит его воздействия. Смотри, не потеряй его.
Он кивнул и положил пакет в карман пиджака.
— А ты? — спросил он. — Ты сделала амулет для себя? — Она промолчала, он спросил еще раз: — Ты ведь сделала еще один для себя?
— Нет, не было времени.
— Тогда возьми этот. — Он начал доставать пакет из кармана, но она остановила его, чуть сжав запястье.
— Не надо. Он не будет действовать для меня. Внутри есть несколько твоих волосков. Следи за дорогой!
Вес взглянул в сторону бульвара и вовремя свернул в сторону — мимо, завывая клаксоном, пронесся черный «порше». Через некоторое время «мерседес» Веса вырулил на шоссе. Большинство машин, включив фары, двигались на юг, к аэропорту. Вес поглядел на небо. Оно было затянуто плотными быстро бегущими тучами, на востоке тучи имели странный желтый оттенок. Невозможно было сказать, где солнце.