огда-то в ловушку этого черного лакового озера попадали гиганты-мастодонты и не в силах были выбраться на свободу. Томми побежал вдоль восточного края озерца, направляясь к кромке парка. Он миновал обглоданные ветром до чистого дерева садовые скамейки, где по воскресеньям старики играли в шашки, миновал длинную полосу бетонной дорожки, которую теперь не скоро смогут использовать воскресные любители роликовых коньков.
И в этот момент что-то ударило его в поясницу. Рука вцепилась в ткань куртки, едва не сорвав ее с плеч Томми. Толчок свирепо швырнул его на землю.
Упав, он остался лежать неподвижно, скованный ужасом, пытаясь перевести дыхание. В голове сиреной тревоги выла мысль: «Не давай им укусить тебя! Не давай, не давай, не давай!» Он выпустил баллончик с аэрозолем, и, подняв голову, увидел, что над ним, ухмыляясь в сладостном предвкушении, стоят два подростка. Тот, что сбил его с ног, был толстомордым чикано с густыми бровями и грязными черными волосами, падавшими на лоб. На нем была закапанная кровью голубая рабочая блуза. Вампир посмотрел на баллончик с лаком для волос у своих ног и пинком отбросил аэрозоль далеко в смоляную яму, где тот затонул, маслянисто чавкнув. Потом он двинулся к Томми, глаза его светились удовольствием.
Но вампир не успел достигнуть Томми — из темноты, извиваясь змеей, вылетела велосипедная цепь и с сухим треском ударила чикано поперек лица. Чикано, воя от боли, упал на колени. Второй вампир, худой, темноволосый подросток с редкими усиками, стремительно повернулся лицом к нападавшему. Цепь со свистом ударила его в висок. Он покачнулся и уже собирался броситься на обидчика, когда увидел, кто это был.
Сердце Томми прыгнуло, потом полетело в тошнотворно бездонную пропасть. Бык Тэтчер, вооруженный трехфутовой цепью, сделал шаг вперед и оказался между Томми и двумя вампирами. Томми видел бескровное жуткое лицо «ужаса Ферфакской высшей школы».
— Вы на моей территории, — с угрозой сказал Бык. — Здесь охочусь я. Убирайтесь, пока целы.
— Это наша добыча, мы… — начал чикано. Он замолчал, когда цепь со свистом ударила его в лицо еще раз.
— Проваливайте! — взревел Бык.
Томми, руки которого тряслись так, что он едва владел ими, начал снимать рюкзак.
— Прочь оба! — повторил Бык. — Я голоден, и эту добычу беру я, понятно?
Вампиры мрачно посмотрели друг на друга, но начали медленно пятиться. Бык вновь взмахнул цепью и с треском ударил по земле, словно это был кнут.
— Ты еще увидишь — мы тебя поймаем! — пообещал с почтительного расстояния чикано. — Мы тебя найдем, когда ты заснешь, и мы с тобой разберемся…
Бык сделал несколько шагов вперед, размахивая цепью над головой. Вампиры бросились бежать. Томми снял со спины рюкзак, вскочил на ноги и бросился бежать в противоположном направлении. Бык Тэтчер с довольной ухмылкой проследил за тем, как исчезли из виду два вампира-соперника, потом повернулся к своей добыче.
Томми, бежавший вдоль кромки смоляного озерца, услышал злобный рев вампира и внутренне весь содрогнулся. Он расстегнул карман рюкзака и сунул в него руку. Бык Тэтчер преследовал его, мчась, словно ветер. Лицо Томми покрылось холодным потом, он слышал, как нагоняет его монстр, но не осмеливался оглянуться.
Потом он услышал свист цепи справа, пригнул голову, развернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Быком, и поднял массивный нож для разделки мяса, судорожно сжимая его рукоятку. Прежде, чем Бык Тэтчер успел остановиться, Томми прыгнул на него, погрузив широкое мощное лезвие в переносицу монстра. Бык, потеряв равновесие, покачнулся и рухнул на спину, прямо в смоляную яму. В тот же момент тело его исчезло в водовороте смоляных пузырей, он бешено замолотил руками, пытаясь найти опору.
— Не-е-е-ет! — заревел он, как раненое животное. — Не-ет! Я не дам тебе…
Вода и смола хлынули ему в рот и заполнили полость легких. Он начал погружаться, лицо его стало полосатым — его разукрасила смола. Он сражался бешено, но смола поймала его, и он понял, что борьба напрасна. Он закричал, и из некровоточащей раны во лбу торчал нож.
Томми понимал, что крики могут услышать другие вампиры. Он снова бросился бежать, набросив ремни рюкзака на дрожащие плечи. Его тошнило, ему хотелось разрыдаться, но на все эти детские глупости больше не оставалось времени. Когда он обернулся, то увидел, что лицо Быка Тэтчера исчезло и на поверхности ямы остались лишь пузырьки.
Он продолжал бежать, воздух больно резал утомленные легкие. Он уже покинул парк и теперь бежал на северо-восток через Третью стрит, сквозь темные, молчащие жилые кварталы, где малейшего намека на какое-то движение было достаточно, чтобы привести его в состояние смертельного ужаса. Потом он пересек Беверли-бульвар, продолжая направляться на север. Песок жалил лицо — если бы не очки, он бы уже ослеп. В легких невыносимо жгло, и теперь он понимал, что долго так не выдержит. Самое страшное по-прежнему было впереди — жуткие кварталы Голливуда. Томми был уверен, что там ждут своих жертв вампиры. Сколько их? Десятки? Сотни? Тысячи? Он пересек Мелроуз и начал отклоняться к северо-востоку. Он увидел группу движущихся темных силуэтов и нырнул под прикрытие кустов, пока силуэты-тени не миновали его. Он заставил себя продолжать бег, оставляя позади улицу за улицей, пробираясь по дворам и боковым переулкам. Порыв горячего ветра ударил ему в лицо, едва не лишив способности дышать. С кружащейся головой он зацепился ногами обо что-то лежащее на земле, споткнулся и едва не упал. Очевидно, решил он, сделав по инерции еще три шага, это мертвец.
Потом над головой взревел чей-то голос:
— Вижу тебя, дьявольское дитя! Ты из легиона Люцифера!..
Раздался громкий треск почти над самым его ухом, а потом словно грузовой поезд ударил Томми, сбив с ног, и покатился дальше, оставив его лежать, раздавленного, в песке.
— Ребенок! — воскликнула Джо, глядя в окно расширенными от потрясения глазами. — Этот маньяк застрелил мальчика!
Палатазин пристроился рядом и тоже выглядывал наружу. Он увидел маленькую фигурку, лежавшую лицом вниз, прямо перед крыльцом. Сначала он подумал, что мальчик — вампир, но если бы это было так, то одна-единственная пуля его не сразила бы. Палатазин некоторое время стоял неподвижно, чувствуя лишь, как громко стучит сердце, потом вытащил свой служебный «пойнт-38» из наплечной кобуры.
Джо испуганно смотрела на пистолет.
— Что ты думаешь делать? — спросила она.
— Возможно, мальчик еще жив. Я должен выяснить.
Он обошел Джо и направился к двери. Гейл сказала с дивана:
— Ради Бога, будьте осторожны.
Палатазин кивнул и протиснулся сквозь щель двери наружу, где тут же покачнулся от горячего порыва ураганного ветра. Песок ужалил в глаза, и ему пришлось подождать несколько секунд, прежде чем он смог что-либо увидеть. Потом он двинулся вниз по ступенькам крыльца, чувствуя, как стала влажной ладонь, сжимавшая рукоять «пойнта-38». Он настороженно следил за темными окнами соседнего дома, но пока что нельзя было определить, где именно находится безумный стрелок. Палатазин напрягся, сосредоточился и побежал к распростертому у обочины мальчику. Палатазин увидел кровоточащую рану на затылке — темные волосы слиплись от крови. Он начал осторожно поднимать мальчика.
— Небеса! — раздался истерический вопль. — Божье благословение на этот мир!
Треснул выстрел, подняв фонтанчик песка в двух футах от Палатазина. Он поднял мальчика и медленно побежал обратно, к крыльцу.
Почти рядом с его головой, оставляя, как показалось Палатазину, раскаленный след в воздухе, пронеслась еще одна пуля. В следующий миг он был уже на крыльце, и навстречу открывала дверь Джо.
Гейл принесла сверху подушку и простыню, и Палатазин положил мальчика на диван, осторожно опустив голову на подушку.
— Он серьезно ранен? — спросила Гейл.
— Не знаю. Пуля стесала полоску кожи на затылке. Наверное, он получил впридачу сильный удар.
Палатазин снял рюкзак со спины мальчика и положил его на пол. В тяжелом рюкзаке что-то звякало. Он расстегнул несколько карманов, проверил содержимое.
— Гм, этот парнишка приготовился почти ко всему. Интересно, как далеко собирался он добраться? — сказал Палатазин.
Джо осторожно раздвигала волосы мальчика, чтобы осмотреть рану. В темноте плохо было видно, но пальцы стали уже липкими от теплой крови. Она щупала пульс на запястье мальчика. Сердце билось достаточно сильно, но неровно.
— Ты не мог бы раздобыть мне какие-нибудь полотенца, Энди? — сказала Джо. — Возможно, нам удалось бы остановить кровотечение.
Он отправился наверх, в ванную.
Мальчик вдруг вздрогнул и застонал. Усталым взрослым голосом он сказал тихо:
— Вы мертвые… не трогайте меня!.. Сжег их, сжег их всех!
Потом он снова замолчал.
— Как вы думаете, он умрет? — спросила Гейл.
— Я не врач, — сказала Джо. — Он еще ребенок. Надеюсь, что он крепче, чем кажется.
Палатазин принес полотенца, одно из которых он намочил в холодной воде. Джо начала смывать сгустки запекшейся крови, потом приложила к ране полотенце.
Гейл несколько секунд наблюдала за ее работой, потом отвернулась. Она вслушивалась в завывания ветра — они явно стали гораздо более сердитыми за последние полчаса. Гейл подошла к окну, наблюдая, как миниатюрные смерчи закручивали посреди улицы песок. Стекло задребезжало!
«Бог мой, — подумала она. — Нет, нет…»
— Долго ли еще до рассвета? — спросила она Палатазина.
— Час примерно.
— Боже мой, — прошептала она. — Я… по-моему, ураган снова усиливается. Ветер становится сильнее. — Она потеряла контроль над собой, горячая волна страха затопила ее. — Почему он не уходит в сторону океана? Почему он… не оставит нас в покое и не затихнет сам собой? Почему?
Она повернулась лицом к Палатазину.
— Потому, что каким-то способом его вызвали они, — тихо сказал капитан.
Джо, наклонившаяся над мальчиком, подняла голову, глядя на мужа.