— Что? — он смотрел на нее изумленно. — Кто вы?
— Я — Джо, а это — Гейл. А как тебя зовут?
— Я… — он нахмурился, потрогал голову. Рана была покрыта широкими бинтами из индпакета. — Болит. Меня зовут… Томми.
Все, кроме собственного имени, казалось смутным и далеким. Странные, перевернутые воспоминания проносились в его мозгу, словно в тысяче искаженных зеркал.
— Голова очень болит, — сказал он.
— Еще бы. Но это хороший признак. В тебя стреляли.
— Стреляли? Пулей?
— Да. Но тебя только поцарапало. Ну, а теперь успокойся и снова приляг. Ты ведь не хочешь, чтобы опять пошла кровь?
Он позволил уложить себя на подушки. В висках возвращающимся эхом пульсировал гром. Его тошнило. Он пытался вспомнить свою фамилию, адрес. И почему он лежит здесь, на этом диване, и рядом сидит эта незнакомая женщина? Он сосредоточил внимание на одном осколке отражений из тех, что вихрем проносились в его сознании. На кровати лежат два накрытых простынями человека. Очень неподвижно. Что-то больно ударило в затылок, он содрогнулся, вскрикнул, и кривое зеркало памяти разлетелось на множество осколков. Он решил больше не думать об этих зеркалах воспоминаний. Пока не думать.
— Он уже давно ушел, — сказала Гейл, стоявшая у окна. В голосе ее чувствовалось напряжение туго натянутого каната. В окне можно было разглядеть только крутящиеся бело-желтые потоки.
— Он знает, что делает, — ответила Джо. Что-то холодное словно лапой сжало сердце, но она отогнала неприятное чувство и расправила одеяло, которым был укрыт мальчик. «Какой же ужас пришлось ему пережить прошлой ночью?» — подумала она.
Секунду спустя Гейл воскликнула:
— Вот он! — и открыла входную дверь.
В комнату ворвался песчаный вихрь, в центре его стоял Палатазин, лицо его закрывал кусок простыни, словно он был араб-пустынник. Он переступил порог, неся картонную коробку с осиновыми кольями, которую только что извлек из багажника их брошенного «фалькона». Гейл быстро закрыла дверь — ей пришлось изо всех сил налечь на нее. Палатазин положил коробку на пол, размотал защищавшую голову и лицо ткань. Она защищала от песка достаточно хорошо, чтобы можно было дышать сквозь сжатые зубы. Но пробиваться сквозь такой ураган, что бушевал сейчас снаружи, было все равно что плыть сквозь клей. При этом в лицо тебе постоянно бросали целые ведра песка. Рубашка Палатазина насквозь промокла от пота.
— Вы видели там кого-нибудь? — спросила Гейл.
— В пяти футах от моего носа уже почти ничего не разобрать, — сказал он. — Я прошел рядом с машиной и только потом сообразил, что нахожусь с ней рядом. Но одно преимущество у нас есть. Дружище-сосед с винтовкой тоже ничего не видит. Как мальчишка?
— Несколько минут назад пришел в себя, — сказала Джо. — Сказал, что его зовут Томми.
Палатазин подошел к дивану, рассматривая мальчика.
— Думаешь, он выздоровеет? Он так бледен!
— Ты бы тоже побледнел, если бы тебя чиркнуло пулей через весь затылок. — Джо подняла с головы мальчика холодный компресс и потрогала лоб, наверное, в двадцатый раз за прошедший час. — Жара нет, но вдруг у него сотрясение? Правда, говорил он вразумительно.
Палатазин кивнул, брови встревоженно нахмурились, потом он повернулся к окну. Очень хорошо, конечно, что мальчишка жив, но теперь он отвечает за жизнь еще одного человека. Что с ними случится, когда он отправится в путь? Взять их с собой — об этом не могло быть и речи. В случае, если Джо начнет протестовать, он ей напомнит, как она едва не погибла вчера, чуть не задохнувшись в буре. Он сильно сомневался, что сам сможет пересечь Голливуд.
— Машину уже полностью засыпало, — сказал он Гейл. — Некоторые дюны высотой не уступают домам.
— И вы все-таки намерены отправиться в убийственную экспедицию к замку Кронстина?
Он ответил, не глядя на нее:
— Я должен сделать все, что могу.
— Но это больше четырех миль! Вы сами сказали, что ничего не видно в 5 футах от вас. Так как же, черт побери, вы будете определять направление? Как вы узнаете, куда идти?
Палатазин показал на кобуру с пистолетом, лежавшую на спинке кресла.
— Это я вам оставлю… И остаток святой воды. Когда я доберусь туда наверх, то мне понадобятся только молоток и колья. Я уверен, что король вампиров каким-то способом контролирует песчаную бурю. Когда король будет уничтожен, ураган уйдет в океан. А пока предводитель вампиров существует, ураган будет крутить над городом и даже усилится до наступления ночи…
— Подожди минуту, — сказала Джо, поднявшись со своего стула у дивана. — Ты думаешь, что сможешь забраться на эту горищу один?
— Джо, ты останешься здесь. Вы все останетесь. И не спорьте со мной, решение принято.
— Черта с два соглашусь я с таким решением! Будем голосовать!
— Ничего вы не будете! — сердито сказал он. — Да, я в одиночку иду в замок Кронстина. Ты, Гейл и мальчик останетесь здесь. У вас будут пистолет и святая вода. И рекомендую вам спуститься в подвал и запереться там, когда настанет ночь. Старайтесь растянуть бутылочку со святой водой, не тратьте ее слишком щедро. И если будете стрелять, то цельтесь вампирам в глаза. Если мне повезет, то с божьей помощью я один доберусь до замка Кронстина быстрее, чем если мне придется тащить за собою вас, двух женщин и раненого парнишку.
— Я о себе могу позаботиться! — сердито воскликнула Гейл. — Так что в тягость мы не будем!
— Замок Кронстина? Замок Орлона Кронстина?
Палатазин посмотрел мимо Джо на мальчика, лежавшего на диване. Тот уже приподнялся, стараясь сесть. Вид у него был еще очень плачевный, но голос звучал ясно:
— Вы идете в этот замок?
— Да, — сказал Палатазин. — Как ты себя чувствуешь?
— Уже лучше вроде бы. Голова гудит, правда.
Палатазин улыбнулся и подошел к дивану.
— Молодой человек, вы должны благодарить судьбу, что голова у вас вообще уцелела. Будь рана хотя бы на дюйм глубже, и нечему было бы болеть. Томми, так тебя зовут, кажется?
— Да, сэр.
— Томми?..
Мальчик хотел было ответить, но глаза его странно затуманились. Он вздрогнул, покачал головой.
— Томми… Томми… Ч…
— Не спеши, успеешь еще вспомнить свою фамилию. Никуда не денется.
Палатазин быстро взглянул на Джо, потом снова на мальчика.
— Ты помнишь, что произошло прошлой ночью?
Томми закрыл глаза. Он пытался вглядеться в мешанину кривых отражений, в которую превратилась его память, в этот крутящийся коридор комнаты смеха. Девушка, очень привлекательная, с длинными светлыми волосами. Она протянула к Томми руки, улыбнулась, но внезапно ее улыбка трансформировалась в жуткую гримасу, он увидел, как медленно выдвигаются из челюстей белые влажные клыки. Вдруг это зеркало лопнуло. В следующем отражении пылало пламя, и он не мог себя заставить заглянуть в него. Следующее зеркало затопили волны тьмы — какие-то фигуры, преследующие Томми. Они все ближе и ближе. Кто-то, с велосипедной цепью в руке, что-то кричит. Зеркало лопнуло с громким треском, как и все остальные. Этот звук он уже слышал раньше — перед тем, как соскользнул в песчаную воронку в брюхо жабоподобного монстра, раскорячившегося на дне. Томми мысленно попятился прочь из страшного коридора и открыл глаза.
— Не могу вспомнить. — пожаловался он. — Голова болит.
Палатазин поднял рюкзак Томми.
— Это твой?
— Ну да, конечно, вспомнил! Это мой скаутский рюкзак! Отец брал меня с собой, когда мы жили… — Цепочка смутных воспоминаний вдруг оборвалась. Глаза Томми наполнились слезами.
— Твой отец? Что случилось с твоими родителями?
— Не могу, — тихо сказал Томми, — не могу…
Палатазин понял, что родители Томми умерли, погибли или хуже того… Он видел боль на лице мальчика, и поэтому положил рюкзак на пол, не стал дальше ничего спрашивать.
— Все в порядке, — сказал он. — Не обязательно вспоминать все прямо сейчас. Меня зовут Энди. Наверное, ты голоден, да? Думаю, мы найдем что-нибудь подходящее в холодильнике. Если только продукты уже не испортились…
— В кладовке на кухне есть несколько банок консервированной венской колбасы, — сказала Джо. — И сардины.
— Гм, — сказал Томми. — Сейчас, кажется, я не смог бы проглотить ни кусочка. Спасибо. Что-то мой живот меня тревожит. — Он посмотрел в глаза Палатазину. — Почему вы хотите добраться до замка Кронстина?
— Вампиры, — сказал Палатазин. — Предполагаю, ты понимаешь, о чем я говорю, — добавил он тихо.
— Да.
Еще одно зеркало-воспоминание в голове Томми лопнуло. Он видел вампиров в кинофильмах. Нет-нет, это не о том. Вампиры здесь, сейчас, в Лос-Анджелесе, и один из них — светловолосая девушка в тесных шортах, которая жила в доме напротив. Звали ее… Сандра… Сюзи… или как-то еще…
— Не знаю, как много их в городе сейчас, но предполагаю, что несколько тысяч. Они хотят захватить город, Томми, и каким-то образом вызвали этот песчаный ураган, чтобы никто из нас не мог сбежать. — Глаза его потемнели, отражая настроение. — Я думаю, что их предводитель прячется в замке Кронстина. Кто-то должен его отыскать и уничтожить, и сделать это надо до заката солнца, иначе… то, что произойдет следующей ночью, будет еще хуже, чем то, что произошло прошлой. В замке, конечно, прячутся и другие вампиры, и их всех тоже придется уничтожить вместе с вожаком.
— И это вы? Вы собираетесь их уничтожить?
Палатазин кивнул.
— Я знаю все об этом замке! — возбужденно сказал Томми. — Прошлогодний номер «Знаменитых чудовищ» — это такой журнал — напечатал статью о нем. Форри Аккерман и Винсент Прайс туда ездили на десятую годовщину смерти Орлона Кронстина! Они проводили там сеанс спиритизма, повезли туда одного медиума! И он сказал, что чувствует призрак Кронстина, как он бродит по замку и все такое…
— Превосходно, — согласился Палатазин. — Но…
— Там было множество фотографий комнат замка, — продолжал Томми, — и диаграмма, на которой показано расположение большинства комнат. Месяца два назад папа… — Он вдруг нахмурился, воспоминания прошили болью мозг, исчезли в тумане забвения. Он постарался ухватить хоть что-