Они назвали его Аворро, что на языке перусов означает «белый», и рассказывали о нем вещи, в которые трудно поверить.
Однажды Хемель повторил Друссу удивительную историю. Он услышал ее от члена своей семьи – замина, пережившего нападение на гнездо вхраля. Замины развернули против него дюжину боевых многоколесников и вместе с многотысячной добровольной армией выдвинулись на травянистую равнину, которая впоследствии была названа Полем Мороси. Когда они добрались до места, из гнезда появился вхраль, и внезапно мир перевернулся вверх дном. Земля, поросшая травой, превратилась в зеленый свод, нависший над необъятной бездной неба. Замины с криком попадали вниз и исчезли в синеве. Выжили только те, кто успел вцепиться когтями в дерн и продержался до возвращения к норме. Тот, кто рассказывал об этом Хемелю, утверждал, что хуже всего было то, что никто не верил словам спасшихся, ведь подобный эффект переворачивания нигде больше не наблюдался. Только здесь. На Поле Мороси. Именно сюда пришел Друсс на встречу с существом, от которого все держатся подальше, потому что многие любопытные, подобно тем заминам, исчезли здесь без следа.
Внезапно Друсс вздрогнул. Остановился. Еще несколько шагов, и он упал бы в широкий каменный колодец. Это здесь. Он сглотнул слюну. До сих пор он не задумывался, что будет делать, когда доберется до места. Может, ему стоит крикнуть? Позвать его? Друсс собрался с духом, но вместо крика из горла вырвался изумленный вздох. Потому что он уже здесь. Выходит.
Гигантская членистая фигура цилиндрической формы, фосфоресцирующая мутным белым светом и перемещающаяся на сотнях длинных конечностей, тонких и легких, как паутина. Друсс почувствовал себя карликом рядом с этим существом и пошатнулся, ошеломленный его поразительной чуждостью.
Вхраль поднял одну из своих тонких ножек и пронзил ею Друсса насквозь. Нет. Произошло кое-что другое. Не было больно. Мир распался на отдельные элементы, оказавшиеся буквами странного алфавита. Друсс услышал тихий шепот и оглянулся. Голос травы улетал к городу, над которым что-то парило, но на этом нельзя было сфокусировать взгляд. Волосы на затылке встали дыбом. В текстуре неба, в силуэте далеких трубодомов, в повторяющемся узоре кирпичей на фасаде Цистерны прятались слова, и смотрелись они так, будто всегда были там начертаны. Друсс прочел их без труда.
кто умеет смотреть
видит Ун-Ку
висящее над городом
смотрящее в каждого отдельно
что хочешь
получишь
пока все не изменится
чтобы быть таким же
как всегда
И вдруг всё кончилось. Слова исчезли. Друсс остался один. Он ничего не понимал, и ему хотелось посмеяться над собственной наивностью. Неужели он и в самом деле думал, что придет сюда просто так и поговорит с вхралем? Он действительно полагал, что сможет задать ему какой-нибудь вопрос?
Друсс покачал головой. Странная легкость ощущалась в его теле. В задумчивости он двинулся к Цистерне, прокручивая в голове, как вернется в свою квартиру. Оказавшись в тени монументальной водопроводной станции, Друсс почувствовал, что он не один, но осмотреться не успел. Что-то повалило его на землю и толкнуло в темноту.
Телкро-оквал-зехка-липто
– Где уборщица? Она должна была помочь нам.
– Она перестала приходить на работу.
– Я почему-то не удивлен. Но всё же нам пригодилась бы дополнительная пара рук. Я нигде не могу найти последний ящик профессора Якура. С большим красным символом…
– В форме спирали?
– Да. Ты видел его?
– Когда его привезли два месяца назад.
– А сейчас?
– Ты проверял на складе?
– Дважды.
– А в лаборатории?
– И там.
– Тогда я не знаю.
– Может, уборщица что-то знает? Она каждый угол должна знать. Посмотрю, есть ли ее телефон в картотеке.
– Да оставь ты уже эту уборщицу. Секретариат давно перевели в новое здание. Ты ничего не найдешь. Я бы на твоем месте обыскал казематы.
– Откуда ему взяться в подвале?
– Ты прав, наверное, его забрали.
– Не обязательно, наши безделушки все еще ждут своей очереди.
– Тогда тебе надо спуститься.
– Я не пойду один.
– Ты все еще боишься?
– Говори, что хочешь. Мы идем?
– Ну, ладно. Я и так здесь почти закончил.
– А там?
– Пусто.
– Черт, где он может быть? Только его я не включил в список.
– Может, проверим это тесное помещение рядом с котельной?
– Никто не держит экспонаты во влаге. Это было бы глупо.
– Если только никто об этом не знает.
– Что ты имеешь в виду?
– Где именно ты нашел тело Яшки?
– В конце коридора, рядом с входом в… котельную.
– Вот именно. Почему я не думал об этом раньше. Иди! В этом месте?
– Да.
– А дверь в котельную была открыта или закрыта?
– Кажется, закрыта.
– Ты уверен?
– Думаю, что да.
– А в кладовку?
– Тоже. Не помню, чтобы что-то закрывало обзор, а коридор довольно узкий.
– Тело лежало на животе и головой в ту сторону?
– Да. Я подошел со стороны головы, и мне пришлось повернуть его, чтобы посмотреть, кто это.
– Значит, он не мог перевернуться после выхода из котельной, потому что тогда эта стальная дверь осталась бы открытой. Яшка заблокировал бы ее своим телом.
– Он проходил по этому коридору несколько раз в день. Приносил образцы в холодильную камеру. У него не было причин заходить в…
– Это правда, но я не верю в совпадения. Давай заглянем в эту кладовку.
– Да пожалуйста. Там одни картонные коробки.
– Раздвинь их немного.
– Зачем? Ведь сразу же видно, что… о, черт!
– Вот твой ящик.
– Что он здесь делает?
– Хороший вопрос.
– Кто-то его спрятал?
– Возможно, но не в этом дело.
– Что это значит?
– Подожди, дай подумать… Знаешь, что в этом ящике?
– Понятия не имею. С тех пор, как он приехал, не было времени заглянуть к него. Всегда находились более важные дела, а потом еще этот ремонт.
– Наверное, именно тогда его перенесли сюда. Либо перед, либо сразу после ремонта. Смотри, на всех картонных коробках видны следы штукатурки и краски. Думаешь, рабочие будут спрашивать у кого-то разрешения?
– Пожалуй, нет.
– Вот именно… Сами мы его отсюда не вытащим, но всегда можем заглянуть.
– Ну, не знаю. Наверное, он запечатан. Наверное, не стоит…
– Мы скажем, что печать повредили при транспортировке. Дай фонарик.
– Ну и что там?
– Кто-то нас опередил. Крышка сломана. Сам посмотри.
– В ней есть что-нибудь, кроме опилок?
– Я проверю здесь, а ты покопайся с другой стороны.
– У меня ничего.
– А у меня есть глиняная статуэтка и лист бумаги, на котором кто-то записал слитно четыре слова: «Телкро-оквал-зехка-липто».
– Странно. Что это за язык?
– Понятия не имею. По-моему, это какая-то тарабарщина.
– А фигурка? Покажи. Что это?
– Машина? Символ? Или бесформенное пятиногое животное?
– Шутки шутками, но такой большой сундук на одну маленькую фигурку и исписанный каракулями листок? Это не смешно.
– Я согласен. Чего-то не хватает.
– Надо проверить, может Якур приложил какое-то письмо.
– Сомневаюсь. Этот псих прислал нам из Монголии восемь таких ящиков, и ни в одном не было письма. В них были только не описанные геологические образцы и жалкие окаменелости – в общем, бесполезный хлам. Этот сундук был последним, и всем казалось, что внутри в нем то же самое, что и в предыдущих. Поэтому никто не спешил проверять.
– Думаешь, Яшка заглянул?
– Возможно, так и было, но вряд ли это связано с его смертью. Он умер от сердечного приступа.
– Так говорят.
– Ой, прекрати… Я знаю, ты любишь теории заговоров, но, во-первых, у нас нет оснований подозревать, что кто-то убил Яшку, а во-вторых, если что-то действительно находилось в этом ящике, то оно, вероятно, было довольно большим. Один человек тайно не вынесет этого. Ну, как? Сговор? И только мы ничего не знаем? Или я что-то знаю и не хочу тебе говорить? Ну и параноик же ты.
– Но ты согласен со мной, что здесь что-то не так?
– Определенно! Почти два месяца назад в Институт приехала последняя коробка Якура. Вскоре после этого начался ремонт. Через неделю после того, как рабочие вышли из здания, нашли тело Яшки, и это перед дверью склада, в который занесли ящик. Кажется, вскрытие убедительно доказало, что его убил инфаркт, но через несколько дней мы все заболели чем-то вроде очень заразного гриппа, после чего здание было помещено в карантин. Однако исследования не выявили ничего определенного, никаких известных патогенов. Волей-неволей пришлось вернуться к работе, и, хотя никто уже не болел, дирекция прислушалась к нашему совету и решила, что Институт переедет в новое помещение. Да. Это раздражает! Мы явно что-то упускаем. Что-то ключевое. Как думаешь, что?
– Не знаю, дорогой Шерлок.
– Мы видим последствия, но причина отсутствует, дорогой Ватсон.
– Пустое место в ящике?
– Что бы там ни было.
– Ясно… Хватит глупостей. Мы немного увлеклись, тебе не кажется? Мы попались на шутку Якура, который нас разыграл, вот и всё. Остальное – ряд странных, но вероятных совпадений.
– Да, наверное, ты прав, но это мы узнаем, когда Якур вернется из своих монгольских вояжей. Хотя на самом деле это уже не имеет значения. Как видишь, сейчас здесь нет даже тараканов, и никакие слова не изменят этого. Пошли отсюда. Работа ждет.
– Хорошая идея. От этого места у меня мурашки по коже.
– Надо сказать ребятам из логистики, чтобы его завтра забрали.
– Может, лучше ящик оставить?
– Болван.
– Я? А кто положил на место записку и глиняную фигурку?
Густав Якур чувствовал, что его здесь не должно быть. Он обернулся и посмотрел на древнюю плотину, закрывавшую почти половину горизонта. Ее присутствие напоминало настойчивый взгляд – постоянно щекочущий шею, давящий между лопаток. Едва солнце начало подниматься по безоблачному небу, Густаву уже приходилось спешить. В противном случае он не успел бы вернуться в лагерь до наступления темноты, а впереди у него был долгий путь, ведущий через лабиринт каменных трещин, глубоких каньонов и гравийных осыпей, среди которых трудно найти тень. Он взял с собой всего несколько вещей, чтобы ничто не задерживало марш и подъем. С усилием оторвал взгляд от плотины и двинулся вниз по каменистой тропинке.