льющийся сквозь бесчисленные безоблачные небеса.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Рума. – Когда я увидела тебя, то сразу поняла, что ты останешься здесь.
Мне не понравилась уверенность, которую я услышал в ее голосе.
– Тебе кажется, что ты меня поняла? – спросил я с насмешкой.
– Немногие видят в своем прошлом то, к чему стоит вернуться, поэтому большинство прибывших предпочитают оставаться в Мокудаде навсегда. Но есть и те, у кого нет выбора. Их немного, но они самые важные, потому что без них ничего не случится. Когда они попадают сюда, их сознание цепляется за это место. Встает на якорь. Врастает. И они должны остаться.
– Почему?
– Потому что в них есть то, что пробуждается только здесь. То, что своим присутствием запускает механизм Мокудада и с его помощью раз в год переносит единое сознание туда, где оно должно пребывать и где его существование имеет наивысший смысл. А всем участникам перемещения позволено испытать подобные переживания.
Я выпучил глаза.
– Ты хочешь сказать, что то, что я сейчас испытал, – ничто по сравнению с тем, что произойдет, когда…
Я захлебнулся эмоциями и не смог закончить.
– Да, именно это я и хочу сказать. Ты здесь, потому что щупальца цепляются за щупальца, даже когда они выглядят и ведут себя как люди. Поэтому не рассчитывай на то, что ты когда-нибудь выберешься из Мокудада. Ты не сможешь. Не ты. И не той дорогой, по которой ты сюда пришел.
– Долго еще? – выдохнул Хессирун, – Я иду из последних сил.
Загнутые Рога не ответил. Он даже не посмотрел в их сторону. Невозмутимо брел между деревьями.
– Оставь его в покое! – шикнул Тертелл. – Мешаешь. Чем меньше ты будешь ворчать, тем быстрее мы доберемся туда, куда нам нужно.
– Я так не думаю. Мы ходим по кругу. Нет никакого смысла. Ничего не случится, если мы немного отдохнем.
– Если мы его не видим, вовсе не значит, что его нет.
– Кого? – спросил изумленный Хессирун, по-идиотски озираясь по сторонам.
– Не «кого», а «чего». Смысла! Я же ясно говорю. Загнутые Рога наверняка знает, что и как нужно делать. Если Бмулкина ему доверяет, то и нам, пожалуй, стоит.
– Но я не доверяю ей, – буркнул Хессирун.
– Ты опять начинаешь? Мы пришли к ней по собственной воле, поэтому давай будем последовательными и посмотрим, сработает ли ее метод.
– Вовсе нет. Мы пришли, потому что Тазам нам велел.
– Не нам, а тебе.
– Тогда что ты здесь делаешь?
– Тебе нравится дразниться, да?! – рявкнул раздраженный Тертелл. – Загнутым Рогам это надоело выше ушей. Его терпение на исходе.
– Ты думаешь? Не похоже…
Задыхаясь от ярости, Тертелл ускорил шаг. Он оставил надоедливого приятеля позади и приблизился к молчаливому нюхачу, который все это время шел, не оглядываясь, и казалось, вообще не обращал на них внимания. Однако Хессирун легко догнал его уже через несколько мгновений, что еще больше расстроило Тертелла, поскольку недвусмысленно давало понять, что могучий козимандис только притворялся уставшим, чтобы привлечь к себе внимание и жаловаться. У расстроенного Тертелла пропало всякое желание разговаривать, но Хессирун, ничуть не смутясь, не думал оставлять его в покое.
– Скажи, только по правде: ты веришь тому, что говорила Бмулкина? Веришь во всю эту чушь о Передатчиках? В то, что этот нюхач с загнутыми рогами отдал им свое прежнее имя, и в обмен на это они позволяют ему подслушивать? И что только они способны сорвать эту золотую пиявку, которая впилась мне в рог?
Тертелл с трудом пережевал свою ярость и сдавленно вздохнул.
– Нет. Но я верю в то, что видел.
– Ты так говоришь. Я ничего не чувствовал, когда они пытались снять с меня эту штуку. Ничего. Никакой разницы. Ни укорачивания, ни уменьшения, ни всего того, что там якобы происходило. Может, это какой-то трюк? Может, она обманула тебя, чтобы ты делал то, что она хочет? Но знаешь что? Это не имеет значения. В любой момент мы можем забыть обо всем этом. Мы можем забыть о нюхачах, зелейницах и Передатчиках. Мы можем просто вернуться в стадо. Как будто ничего не было. Мы скажем Тазаму, что не нашли Бмулкину, и будем спокойно жить дальше. Со временем все привыкнут к этой золотой вещи и перестанут обращать на нее внимание. Правда, Асерем, конечно, захочет отомстить, но я с ним справлюсь. Один раз у меня получилось, и второй тоже получится. А если понадобится, то и в третий, четвертый…
– Зачем ей нас обманывать? С какой целью?
– А кто ее знает? Она и эти ее травянистые козимандисы пытаются втянуть нас в свои махинации. Стоит зазеваться, и у нас тоже вырастет такой милый зеленый мех. Не знаю, как ты, но я предпочитаю ту шерсть, которая у меня сейчас. Надо было возразить Тазаму и остаться в стае. К счастью, это еще можно исправить. Говорю тебе, еще не поздно, достаточно только…
Тертелл перестал его слушать. Холодная тяжесть влилась ему в копыта, и он вынужден был остановиться. Он тряхнул головой, словно отгоняя ахумок, но вокруг него не летал ни один шестилапокрылый. Однако он слышал нарастающее монотонное жужжание, которое его поглотило, как мутная глубокая вода. Кружащиеся темные пятна поплыли перед глазами и заслонили мир.
– Ну что, я не прав? – спросил Хессирун.
Его голос звучал издалека.
– Не знаю, – хмыкнул Тертелл. – Что-то происходит…
Земля выскользнула из-под копыт Тертелла и с такой силой ударила его в бок, что у него застучали все зубы. Однако каким-то чудом ему удалось не откусить себе язык.
– Тертелл?! – крикнул Хессирун.
В тишине, которая наполнила пространство после этого крика и окутала Тертелла густым паучьим коконом, золотистый свет прячущегося за горами солнца, плавно скользя по листьям древесных Тихо Зеленых, медленно пробился сквозь рой темных пятен, прогнал их и вернул в глазах козимандиса знакомые формы, которые его успокаивали и которым он доверял, хотя никогда прежде не видел их с такого ракурса. Он яростно моргнул, но вид совсем не хотел меняться и, в конце концов, Тертеллу пришлось смириться с тем, что левым боком он прижат к мягкой вертикальной стене, покрытой редкими пучками травянистых Тихо Зеленых, которая совершенно необъяснимым образом не дает ему опуститься. Чуть дальше стояли Хессирун и Загнутые Рога. Оба горизонтально торчали из мягкой стены обрыва, но при этом почему-то держались на ногах и не падали. Расположенные за ними древесные Тихо Зеленые также торчали горизонтально из утеса, но Тертелл не мог сфокусировать на них зрение, потому что золотая вещь, насаженная на рог Хессируна, так ярко заявляла о себе, так приковывала внимание каждой своей гранью, что, казалось, только окруженные аурой ее присутствия козимандисы существуют на самом деле.
– Почему он не встает? – спросил Хессирун.
Бегающие глаза выдавали, что он очень боится.
– Он приходит в себя. Они обратили на него внимание, и он попал в резонанс, – загадочно объяснил Загнутые Рога.
– О чем ты?..
– Это интересно, я думал, что они сначала будут искать тебя, потому что это у тебя на голове эта штука, но почему-то они предпочитают смотреть на тебя через него. Или через то, что вас связывает? Как будто их интересует не то, что у тебя на роге, и не вы сами, а пустое пространство между вами, то, что в нем присутствует, невидимое для нас, несуществующее, но для них…
Хессирун производил впечатление козимандиса, который заблудился в густом лесу древесных Тихо Зеленых и потерял всякую надежду на то, что когда-либо найдет дорогу к своему стаду.
– Для них что? – простонал он.
– Мы достаточно долго кружили над Передатчиками, и где-то в этом районе активизировались монадические антенны. Ну же, пошли, нельзя терять ни минуты. Их нужно найти.
– Об этом не может быть и речи! Я не сдвинусь с места, иначе упаду! – запротестовал в панике Тертелл, чувствуя, что начинает проигрывать неравную борьбу со страхом упасть с вертикальной стены. – Я не знаю, как вы это делаете, как вы держитесь на этой круче.
– Встань, и ты увидишь, что тоже сможешь, – посоветовал Загнутые Рога.
Хессирун молчал и растерянно смотрел на них. То на одного, то на другого. Ему казалось, что эти двое перекидываются шутками, которые понимают только они.
– Я только дернусь, и мне конец!
– Самое трудное – начать, потом уже само идет, – спокойно уговаривал нюхач. – Тебе ничего не грозит.
– Ты не можешь обещать мне этого, я…
– Перестань ныть! Двигайся!
Тертелл медленно отвел голову от вертикальной стены, и вдруг все его тело последовало за этим движением. Он изогнулся, ноги нашли опору, он встал и изумленно огляделся.
– Это что же я?.. – спросил он.
– Да, – лаконично ответил Загнутые Рога.
– Ага…
Хессирун подошел к Тертеллу и заговорщически прошептал:
– О чем это вы?
Тертелл не собирался ему ничего объяснять, потому что не знал слов, которыми мог бы описать способ, которым он только что упал. Он понимал, что любая попытка объяснения произошедшего дополнительно всё усложнит, поэтому решил, что лучшим выходом будет притворяться, будто ничего не случилось.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал он, избегая зрительного контакта с Хессируном.
Могучий козимандис подозрительно прищурился, но больше не стал задавать вопросы.
Загнутые Рога пристально посмотрел на Тертелла, и тот ощутил, что во взгляде этом определенно скрыто немое одобрение. Однако нюхач воздержался от каких-либо комментариев и вернулся к прерванной теме, как будто на самом деле ничего необычного не произошло.
– Монадические антенны должны находиться не далее чем в двадцати-тридцати шагах от этого места, но вам нужно разделиться, и это очень важно, потому что вы ищете две совершенно разные антенны, такие, которые подойдут только вам. Вы понимаете?
– Не уверен, – пробормотал Тертелл, уверенный, что сказанное относится и к Хессируну. – Так что именно нам нужно искать?
– Передатчики. То есть то, что, по вашему мнению, является Передатчиками. Но только те, что будут говорить с вами. Говорить, конечно, не так, как я. Но я думаю, когда они заговорят, вы поймете, что я имею в виду. Идите!