С тех пор Зельда могла свободно смотреть на нее. Собственно, она посвящала этому каждую свободную минуту. Зельда быстро обнаружила, что может касаться этой штуки своими мыслями: например, сосредоточенным желанием играть с блестящими тумблерами и рычагами. Методом проб и ошибок Зельда научилась доставать штуку из тайника и в любой момент прятать, хотя особой необходимости в этом не было, потому что, как оказалось, вещь эту видела только Зельда.
Воодушевленная успехом, она усердно продолжала свои эксперименты, но со временем потеряла энтузиазм. Да, ей удалось подобрать подходящий способ мысленного воздействия, позволявший двигать всеми рычажками и ручками, однако, что бы она ни делала, эффект всегда был один – никакой видимой реакции. Несмотря на разочарование, Зельда и не думала сдаваться, и в итоге ее упорство было вознаграждено. Изучив окантовку квадратной полупрозрачной штуки, блестевшей, даже когда за окном не светило солнце, она наткнулась на небольшую заслонку, замаскированную в левом нижнем углу. Зельде пришлось немного напрячься, чтобы открыть ее. Но девочка знала, что это для нее очень важно, она желала этого больше всего на свете. Вот почему в итоге ей это удалось.
Приподняв заслонку, Зельда обнаружила под ней скрытый выключатель. Немного подумав, она направила на него свои мысли. Он не сопротивлялся.
Блестящая полупрозрачная вещь треснула пополам и распахнулась. Она превратилась в квадратное окошко, через которое виднелась продолговатая пустая комната. В конце комнаты находилось высокое окно, открытое в густой лес или очень старый заросший сад – такой поразительно настоящий и столь явственно ощутимый, что по сравнению с ним ничто, абсолютно ничто из того, что Зельда успела увидеть за свою короткую жизнь, не было ни правдивым, ни по-настоящему реальным.
Мама читала.
Зельда то и дело погружалась в дремоту, но всякий раз просыпаясь и прислушиваясь к рассказу об Алисе, она все больше убеждалась, что это не очень хорошая книга. В ней была одна чушь. Какое-то море слез, какие-то дурацкие гонки, какой-то Додо, какой-то Билл. Все было лишено смысла. И еще этот огромный щенок… Серьезно? Это кого-то способно взволновать? Кому захочется тратить время на подобную ерунду? Это постоянное то уменьшение, то увеличение. Невыносимый, бесконечный сон. Куда ни посмотришь, ничего интересного, что могло бы втянуть в историю.
И вдруг раздосадованная Зельда услышала то, что ее заинтересовало. Она напрягла слух. Алиса шагнула в большой лес, где на огромной шляпке гриба сидела большая гусеница и спокойно курила длинный кальян. Зельда слушала читающую маму, и ее воображение рисовало тот самый густой лес, что стоит за высоким окном в глубине продолговатой комнаты, расположенной внутри полупрозрачной блестящей штуки. Теперь Зельда слушала очень внимательно.
Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:
– Ты… кто… такая? – спросила Синяя Гусеница.
Начало не очень-то располагало к беседе.
– Сейчас, право, не знаю, сударыня, – отвечала Алиса робко. – Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
Душный жар наполнил легкие Зельды. Гусеница была ей откуда-то знакома. Да, да, Зельда не могла ее знать, это ведь персонаж из книги, и все же она знала, и знала хорошо. Она помнила это сонно-тягучее звучание слов, когда Гусеница спрашивала: «Ты кто такая?». Она также помнила, что тогда ее ответ Гусенице просветлял голову, приводил в порядок мысли, объяснял сам себя, помогал понять, чем она была, чем стала и чем станет. И было еще кое-что. Было что-то раньше.
– Мама, мамочка…
– Да, дорогая?
– Хватит. Я устала и хочу спать.
– Хорошо, солнышко, я еще побуду…
– Тебе лучше уйти, мама, уже темнеет, а ты с утра сидишь. Я же буду здесь завтра.
– Ты не можешь мне этого обещать.
– Это правда, но, оставшись в больнице, ты ничего не изменишь.
– По крайней мере, я буду с тобой столько, сколько смогу.
– Но, мама, я и так знаю, что ты меня любишь.
– Дело не в этом, я…
Зельда положила ладони на щеки Алисы и заглянула ей глубоко в глаза.
– Мама, я тоже тебя очень люблю, но меня здесь уже нет, а тебя и папу все еще ждет жизнь. Там, снаружи, за пределами больницы. Наши пути расходятся. Может, не сегодня, не завтра и не послезавтра, но все равно очень скоро. Окончательно и бесповоротно. Я ухожу, вы остаетесь. В этом нет ничего плохого. В этом нет ничьей вины. Так оно и есть. Только вы не можете так цепляться за меня. Нельзя цепляться за кого-то, кого вот-вот не станет, потому что будет еще больнее. Понимаешь?
Руки Зельды были мокрыми от слез. Она стряхнула их с маминых щек и уткнулась в одеяло. Алиса кивнула, потому что сквозь стиснутое горло не могла выдавить даже короткое «да». Помолчав, встала с кровати, встала перед зеркалом, чтобы дрожащими руками поправить размазанный макияж и расчесать волосы. Потом вздохнула, накинула на плечи пальто, взяла сумочку и направилась к выходу. В дверях она остановилась и посмотрела на дочь.
– До встречи, дорогая.
В ее голосе дрожала скорбь.
– До свидания, Алиса.
На лице женщины появилась тень слабой улыбки.
– Твоя бабушка тоже очень любила эту книгу.
– Я знаю.
– Ты такая умная, могла бы…
– Нет, Алиса, я могу. Я люблю тебя. Ступай.
Мама осторожно закрыла за собой дверь.
Зельда подождала немного, а затем потянулась за «Алисой в Стране Чудес» и начала крутить ее в руках. Она понятия не имела, что именно ищет, однако была уверена, что, как только найдет это, то сразу поймет, что ей нужно. Спустя некоторое время она подумала, что, листая страницы наугад, не облегчает себе задачу, и снова вернулась к началу книги. Бегло читая текст, Зельда неуклонно продвигалась вперед.
На мгновение ей показалось, что она нашла это во второй главе. В Море Слез.
– Нет, вы только подумайте! – говорила она. – Какой сегодня день странный! А вчера все шло, как обычно! Может это я изменилась за ночь? Дайте-ка вспомнить: сегодня утром, когда я встала, я это была или не я? Кажется, уже не совсем я! Но если это так, то кто же я в таком случае? Это так сложно…
И она принялась перебирать в уме подружек, которые были с ней одного возраста. Может, она превратилась в одну из них?
Но нет. Дело не в этом. Правда, это соответствовало ощущениям Зельды, но лишь отчасти, потому что она чувствовала себя сейчас не другой девочкой, а кем-то совсем иным – возможно, даже чем-то совсем иным, чем-то переменчивым. Чем-то одним до болезни, другим в начале болезни и третьим после того, как болезнь почти завершила свою работу. Так кем же Зельда была на самом деле? Чем же она была?
Как разгадать эту сложнейшую загадку?
Зельда продолжала читать. Она снова дошла до Синей Гусеницы и с волнением двинулась дальше, размышляя, не обмануло ли ее предчувствие, возможно самым важным было то, что произошло после встречи с Голубой Гусеницей, а не ранее.
И как только она подумала об этом, в мутном свете невозможного сна вновь появилась Синяя Гусеница. На этот раз она молчала. Курила свой длинный кальян и смотрела в огромное панорамное окно. Темно-серый дым спирально кружил вокруг ее головы. За окном, далеко внизу, до самого горизонта простирался поразительный полуматериальный город, который непрерывно создавался из мерцающего сине-фиолетового искрения.
Что-то было не так. Что-то она упустила. Что-то забыла.
Зельда не могла оторваться от чтения. Она жадно впивалась в слова. Она чувствовала, что они ведут ее куда-то. Проследив по ним взглядом, как по веревке, она добралась до кота, который ждал ее в «Поросенке и перце».
– Котик! Чешик! – робко начала Алиса. Она не знала, понравится ли ему это имя, но он только шире улыбнулся в ответ.
– Ничего, – подумала Алиса, – кажется, доволен.
Вслух же она спросила:
– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.
– Мне все равно… – сказала Алиса.
– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот.
– …только бы попасть куда-нибудь, – пояснила Алиса.
– Куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот. – Нужно только достаточно долго идти.
С этим нельзя было не согласиться. Алиса решила переменить тему.
– А что здесь за люди живут? – спросила она.
– Вон там, – сказал Кот и махнул правой лапой, – живет Болванщик. А там, – и он махнул левой, – Мартовский заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.
– На что мне безумцы? – сказала Алиса.
– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я.
– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.
– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?
Холодные мурашки пробежали по рукам и спине Зельды, словно она почувствовала на себе ледяные лапы невидимого существа, незаметно выпрыгнувшего из книги. Сверкающая полупрозрачная штука на мгновение замерцала в воздухе. Она появилась и исчезла, хотя Зельда вовсе не доставала ее из тайника. Однако прежде чем эта вещь растаяла в воздухе, девушка успела заметить, что она открыта, хотя Зельда закрывала ее всякий раз, оставив свои занятия, и что зелень за окном продолговатой комнаты гнется и колышется, как будто нечто, раздвигая ветви в стороны, погружается в дивный лес.
Зельда моргнула, и смотреть было уже не на что. Она сидела, уставившись в белую стену комнаты, не в силах понять, что происходит.
У Зельды не хватало смелость извлечь эту вещь и еще раз заглянуть в нее, потому она склонилась над книгой.
Она искала объяснений, и Кот всё объяснял. По-своему.
– А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?