– Да, интересно, – с энтузиазмом подтверждает Оптический Глаз.
– Очень интересно, – добавляет Квадратное Отверстие в Груди.
Хемель мерит их враждебным взглядом, потом красноречиво смотрит на Тенана, затем вздыхает и в довольно общих чертах, не вдаваясь в подробности, рассказывает Маленьким Людям о том, что с ними произошло, о Друссе, Басале, Менуре, сотрудничестве с Панаплианом, яме Эбрены, золотой втулке, Камне, Халцедоновом Кнехте и об открытии Пространства Конструкта. Никто его не прерывает. Когда замин заканчивает свой рассказ, наступает тишина, нарушаемая только вибрирующим разговором Панаплиана и Охотника.
Наконец, после долгой паузы, Оптический Глаз сообщает:
– Мы слышали некоторые из этих слов. «Друсс», «Басал», «Менур», «Эбрена», «Аполлабий», «Ракам» совершенно точно мы слышали неоднократно. Правда, мы не знаем, чего ты нам не рассказал, но мы с благодарностью принимаем то, что получили. Взамен мы можем рассказать вам, какие другие слова часто повторяются в их разговорах. «Тракорне», «Квалл», «Ун-ку», «Телкро», «Накмар», «Ивви», «Рума», «Танкуни», «Манакум», «Энзабар», «Трав'нар», «Урес», «Фрухи», «Одивали», «Кхат», «Райром», «Сорммирк», «Нокра», «Зерготт», «Хессирун», «Сихамур», «Тертелл», «Крек'х-па», «Мокудад», «Ламрех», «Арцибия», «Херманн», «Зараукард», «Теренс» и в последнее время чаще всего: «Соморкино». Вы их знаете? Вам они о чем-нибудь говорят?
– Только «Квалл». Но, думаю, нам это мало что дает… – разочарованно признается Хемель. – Может, это просто свист водяного пара в дырявой арматуре парового котла, то есть случайные звуки, которым вы сами придаете значение.
– Такие же случайные, как «Хемель», «Тенан» и «Квалл»? – насмешливо замечает Захватная Рука.
– Не то чтобы все, но некоторые, большинство… – выворачивается замин.
– Тсс, – Квадратное Отверстие в Груди заставляет всех замолчать, за что Хемель безмерно ему благодарен. – Меньший нас покидает.
Все смотрят в сторону Панаплиана, который, описав широкую дугу, разгоняется, а потом, недалеко от того места, где они стоят, выныривает из земли, как рыба из воды. Черная, змееподобная, огромная рыба, хоть и мелкая по сравнению с Охотником. Панаплиан изгибается, уходя ввысь, затем замедляется и в самой высокой точке своей траектории, уже начиная падать, застывает в воздухе, словно только для него остановилось время.
Хемель, Тенан и Маленькие Люди смотрят завороженно.
Панаплиан раскалывается вдоль и разделяется на две одинаковые половинки, которые быстро сворачиваются, демонстрируя внутреннюю часть тела-скафандра, наполненного сгущающимся светом. Сначала белым, а потом становящимся все более серым. Серый свет окукливается в какой-то неясный угловатый предмет. И только спустя некоторое время видно, что это вертикально стоящий прямоугольник, окруженный серым сиянием, внутри которого мерцают замысловатые фрактальные фигуры. Взгляд соскальзывает с него. Невозможно оценить его размер. Он может быть и очень большим, и совсем маленьким. И у него нет толщины, как если бы он существовал только в двух измерениях. Сморщенный телоскафандр принимает форму ртутных грибов, растущих горизонтально из длинных сторон прямоугольника. Симметрично, по одному с каждой стороны. Оба имеют тонкие волнистые стебли, заканчивающиеся линзовидными шляпками с зеркальным покрытием. Хемель и Тенан видят, что в их выпуклой поверхности отражается только трава, растущая на Поле Мороси.
Прямоугольник совершает в воздухе странное движение, будто под чем-то пролетает, под каким-то невидимым препятствием, или залезает под складку реальности. После чего исчезает.
– Он уже так делал. Несколько раз, – замечает Оптический Глаз.
– Почему? – спрашивает Тенан.
– Понятия не имеем, – отвечает Захватная Рука.
– А Аворро? Где Аворро? – спрашивает Хемель, которого внезапно посетило тревожное предчувствие.
– Что такое «Аворро»? – отвечает вопросом на вопрос Квадратное Отверстие в Груди.
– Вхраль, который уже много лет наблюдает отсюда за жизнью Линвеногра. Обычно он прячется в колодце.
– Вхраль? – Оптический Глаз неодобрительно качает головой. – Когда мы прибыли вслед за охотником, здесь не было никакого вхраля, и ничто не говорило о том, что он когда-либо здесь был.
– Многие его видели, – настаивает Тенан.
– И о чем, по-твоему, это свидетельствует? – спрашивает Оптический Глаз.
– Может, он был, но сбежал, когда увидел Охотника. Или спрятался еще глубже в этой своей пещере.
– Этот колодец или, как вы предпочитаете говорить, пещера – часть древнего сооружения, которое намного старше Линвеногра и простирается под всем городом.
– Как это? Где? – спрашивает Хемель, но начинает догадываться.
– Везде, но на поверхность выходит только в нескольких местах. Вы знаете, о чем я говорю. Вам же знакомы все эти халцедоновые конструкции. Вам не кажется странным, что их так много? Вы никогда не задумывались, откуда они взялись? Может, это Охотник построил их и расставил здесь давным-давно. Может, вы похожи на мышей, которые развелись в пустом доме. И кугда хозяин вернулся, оказалось, что это вовсе не ваш дом. Мы были в вашем городе, изучили эти конструкции. Мы осмотрели их очень внимательно. И у нас создается впечатление, что Камень переворачивается все быстрее, – выразительно объясняет Захватная Рука.
– Вас никто не поймал? – скептически спрашивает Хемель.
– У нас свои методы. К тому же, после визита к Охотнику Ракам велел своим гвардейцам обходить нас стороной, – признается Оптический Глаз.
Перус и замин хихикают.
– Он того заслужил, – удовлетворенно заключает Хемель.
– Но здесь был кто-то еще, и ему уже не так повезло. Он слишком настойчиво стремился привлечь внимание Охотника, – добавляет Квадратное Отверстие в Груди.
Хемель красноречиво смотрит на Тенана и спрашивает:
– Кто?
– Вы его знаете. Вы упоминали о нем. Пойдемте, он рядом.
В нескольких десятках шагов Маленькие Люди показывают Тенану и Хемелю лежащий в траве труп перуса, поломанный и покрытый ржаво-красным пухом мха-паразита. Судя по состоянию трупа, он лежит здесь очень давно. Почти невозможно узнать, кто он, но Тенану хватило одного взгляда, чтобы узнать характерные утолщения на коленях и уловить следы уникального запаха артефактов ксуло, хранящихся в сыром подвале.
– Это… это Менур, – произносит он, пытаясь собраться с мыслями. – Что с ним случилось?
– Охотник одарил его своим вниманием, – отвечает Квадратное Отверстие в Груди.
Тенан и Хемель чувствуют нарастающий ужас, похожий на холодное дыхание смерти, стоящей прямо за ними.
– Чего он хотел? О чем спрашивал? – с большим трудом выдавил из себя Хемель.
– Он беспокоился о вас, пытался выяснить, что с вами случилось и что случилось с тем самым Друссом, которого вы так упорно ищете, – отвечает Оптический Глаз. – Почему он так нужен вам?
– Он не такой, как мы. Это человек, который…
– Человек?! Вы не говорили, что Друсс – человек. Вы уверены? – с сомнением спрашивает Захватная Рука.
– Это сейчас редкое явление, – добавляет Оптический Глаз.
– По крайней мере, один у нас тут был, – признается Тенан.
Маленькие Люди наклоняются друг к другу и переговариваются шепотом.
– Вы ведь знаете, что здесь происходит? Почему вы не хотите рассказать нам? – спрашивает Хемель. В его голосе звучат раздражение и отчаяние.
Маленькие Люди прерывают совещание и смотрят на замина.
– Ведь не случайно его называют Охотником за людьми. Мне кажется, что он хочет добраться до Друсса, что он ищет его так же, как и мы, но, в отличие от нас, он знает, где он, только по какой-то причине сам не может до него добраться и использует для этого нас. Причем делает это так, чтобы мы не поняли, в чем на самом деле участвуем. Так ли это? Скажите. Пожалуйста…
– Успокойся, – твердо говорит Квадратное Отверстие в Груди. – Тебе это не поможет. Тебя всегда раздражает то, на что ты не способен повлиять? Тебя выводит из себя бесконечный дождь? Или сильный мороз? Так? Я подозреваю, что мне не нужно вам это объяснять. Вы это уже знаете, вы это чувствуете, просто не хотите принимать к сведению. И все же у нас с вами почти один и тот же взгляд, одна и та же форма восприятия, одни и те же ограничения. Разве это не очевидно? Неужели вы до сих пор не в силах ответить на этот простой, но фундаментальный вопрос?
– Какой же? – глухо спрашивает Хемель.
– Имя этого нечто, имя, которое дали ему такие, как мы, и такие, как вы, на самом деле ничего не значит. С тем же успехом мы могли бы назвать его совсем по-другому. Давайте назовем его Никлумбом, или Бмулкиной, или, как вам угодно, но каждое слово, которое мы будем использовать, будет так же лишено истинного смысла, как и то, что мы сейчас употребляем. И всё же нам повезло. Пчелы смотрят вверх и не видят пчеловода, потому что сама идея пчеловода не вписывается в их реальность. Мы видим немного больше. Мы видим, что что-то происходит, но мы не до конца понимаем то, что видим. Мы не имеем ни малейшего представления о том, какие мысли за этим скрыты и напоминают ли они вообще наши мысли. У нас также нет общей плоскости, нет точек опоры, с помощью которых мы могли бы объяснить действия этого нечто. Подумайте. Неужели вы полагаете, что чему-то подобному требуется какая-то охота, что ему приходится что-то искать? Это работает на совершенно ином уровне. Это нечто видит насквозь наши муравьиные усилия, еще до того, как мы появились в этом мире, и знает о нашем существовании больше, чем мы когда-либо сами узнаем. Оно приходит, берет то, что ему нужно, и делает то, что хочет. Использует.
– Для чего? – спрашивает Хемель.
СОМОРКИНО КХАТ
Мощный голос пронзает насквозь. Нет ни малейших сомнений в том, кто это произнес. Хемель и Тенан дрожат от страха. Они не смотрят в сторону Охотника. Они пытаются ухватиться за мысль, что его здесь вообще нет, потому что это помогает им оставаться на месте, не дает сбежать.