Я долго изучал этот город,
Я наблюдал за существами, которые живут здесь,
И мне было интересно,
Как решить эту проблему.
Наконец я понял,
Что мне нужна помощь,
Или, скорее, соучастие кого-то,
Кто объединяет реальность на многих уровнях.
Желательно человека.
Я уже давно ощущал его присутствие.
Я знал, что во всем городе есть только один человек.
Но когда решил пойти по его следу
И установить с ним контакт,
Внезапно выяснилось, что я нигде не могу его найти.
Я бродил по стенам этой вашей высокой башни,
Я рылся в канализации.
И ничего.
Наконец здесь, в этом месте,
Я обнаружил слабый след, который обрывается.
– Он был здесь? – спросил Хемель.
Несомненно.
– Тогда где он сейчас?
Я не знаю.
Но я чувствую, что он не покинул город.
– Ты будешь его искать?
Они думают,
Что я мог бы это сделать.
Я пролежал здесь несколько дней.
И рассматриваю различные возможности,
Но вас я не ожидал.
Вы – фактор, который я не учел,
Хотя, кажется, его присутствие
Должно быть очевидным.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь… – признался Хемель.
Все, кто провел много времени
В обществе человека,
Вынуждены были естественным образом
Принять в себя небольшую часть его
Интегративного присутствия.
Даже не осознавая этого.
Вы несете его частицу в себе.
Не столь мощную, как у него,
Но достаточную, чтобы помочь мне.
– Я уже знаю, к чему ты клонишь, – догадался Хемель. – Ты найдешь его, если мы тебе поможем.
Да.
И ничто от меня не скроется.
Рано или поздно я обязательно выслежу его,
Но это требует времени,
Которого у меня все меньше.
Мой скафандр требует
Огромного количества энергии,
Чтобы постоянно
Синхронизироваться с этой реальностью.
Если он исчерпает свои ресурсы,
Я перестану вас понимать,
Я перестану распознавать формы вашего мира
И меня вытолкнет наверх.
Я вынырну в одном из высших миров.
Может быть, даже в моем.
И я не знаю, когда мне снова удастся вернуться сюда.
Скафандр говорит, что это может произойти
Через двадцать, возможно, через двадцать три дня.
Не хватает времени, чтобы найти
И добыть то, что я ищу,
А тем более выследить человека.
Однако, если мы будем действовать вместе,
Мы должны справиться с этим за несколько дней.
Хемель посмотрел на Тенана.
– Давай оставим его здесь. Это может быть ловушка или какая-то хитроумная уловка… – сказал перус.
– Да, действительно, это может быть что угодно, – спокойно согласился Хемель. – Но это ничего не меняет, согласен?
– Верно, – признался Тенан.
Оба уже давно забыли о страхе.
– Панаплиан, что ты, собственно, ищешь в Линвеногре? – спросил Тенан.
Это трудно объяснить.
– Попробуй, – попросил Хемель.
Давным-давно
Здесь кое-что упало.
Эта штука
Не похожа ни на что.
Бретус
Его звали Бретус, и все его боялись, а потому у Макса не было выбора – он должен был заняться им. Это казалось несложным. Мужчина был старым и безногим, но почему-то все, кто жил или работал в Доме ветеранов, держались от него подальше. Макс понятия не имел, почему это так, но ему было все равно. Его беспокоило только то, что приятели начнут что-то подозревать, а значит, ему нужно было найти способ произвести на них впечатление и отвлечь их внимание.
Никто не рвался ухаживать за мистером Бретусом, поэтому каждое утро доктор Сперк самолично назначал жертву, которая до конца смены будет сопровождать его. Каждый раз медперсонал выстраивался перед доктором, как перед расстрельным взводом, хотя их было много, а он только один. Но на этот раз все было по-другому. Макс вызвался сам, и все посмотрели на него, как на идиота.
Доктор Сперк тоже.
– Чего?!
– Доброе утро, мистер Бретус.
– Новая жертва Сперка?
– Нет, сэр. Я сам вызвался.
– Крутой, да? За что ты сидишь?
– Лучше я вам помогу…
– Не трогай меня, мудила.
– Как?! Как вы это сделали?! Секунду назад вы были в постели!
– А теперь я в коляске. Мы едем. А по дороге ты объяснишь мне, что ты натворил.
– Вы не можете ехать в пижаме.
– Какой пижаме?
– О, твою ж мать… простите, я знаю, что не должен был ругаться…
– Забудем об этом. Ты действительно крут. В этот момент большинство твоих коллег взяли бы паузу, чтобы сменить штаны. Ну-ну, день обещает быть интересным.
– Куда вас отвезти? К фонтану?
– Ты же знаешь.
– Конечно, я только…
– Чего мы ждем?
– Мы уже едем, мистер Бретус.
– Называй меня просто Бретус. Ты мне нравишься.
– Может быть, сюда? Или лучше в тень?
– Так хорошо.
– Сока или чаю?
– Позже. А теперь сядь и расскажи, наконец, за что ты попал в тюрьму?
– Я бы с удовольствием, но мне нужно вернуться к работе.
– Так просто не отделаешься, приятель. Ты забыл, что ты со мной? Нам никто не помешает. Говори!
– Ты сам этого захотел.
– Не пугай, сынок, не пугай.
– Ну, хорошо. Шесть лет за скупку, соучастие в ограблении и избиение.
– И сколько ты уже отсидел?
– Пока три, но я примерно себя вел и получил шанс на досрочное освобождение.
– И твои приятели тоже?
– Откуда ты знаешь?!
– Ведь ты добровольно вызвался. Ты не настолько хитер, как думаешь. Что вы собираетесь делать?
– Ничего, я просто…
– Не ври, засранец, а то пожалеешь!
– А пошел ты, старый мудак…
Макс падал.
Он орал и с огромной скоростью приближался к земле. Небоскребы и улицы, полные крошечных машин, росли на глазах. Когда он с оглушительным грохотом миновал крыши самых высоких зданий, он в мгновение ока вернулся к Бретусу.
– Господи, что это было?
– Ты упал, сынок.
– Я ухожу отсюда, на хрен.
– Ничего не выйдет, мальчик. Нет такого места в мире, где ты мог бы спрятаться от меня. Ты остаешься. Не смотри на меня так. Ты даже не можешь представить, сколько раз я видел этот взгляд, и он давно перестал впечатлять меня. Какой у вас план?
– Мистер…
– Просто Бретус.
– Я не… то есть мы не… ну ничего, потому что… как это сказать?
– Нормально. Словами.
– Когда я был в тюрьме, мои родители отвернулись от меня. Отец, добрый человек, сукин сын хренов, сказал по телефону, что они не желают меня знать. И хрен с ними. Но на прощание он успел еще крикнуть, что я подвел и своего сына. Я обалдел. Я понятия не имел, что у меня есть сын. Однако старик не соврал. Мальчику меньше четырех лет, и он очень нуждается во мне. Я очень хочу его увидеть. Я не люблю его мать, но должен как-то помочь ему. Возможно, я смогу защитить его от ее друзей и всего этого дерьма. Только я не могу сделать это из тюрьмы.
– Вот почему ты записался в программу реабилитации в Доме ветеранов. А что скажут твои приятели?
– Они идиоты. Я сказал им, что отсюда легче уйти, и они тоже вызвались. Теперь они ждут возможности.
– Вы ждете.
– Нет. Они ждут. Я никуда не собираюсь. Эти идиоты думают, что я – мозг операции, и даже не подозревают, что я вовсе не хочу возвращаться в тюрьму и жить старой жизнью. Уже нет.
– Ты пришел ко мне добровольно, что может быть доказательством твоей глупости или решимости. Я все-таки ставлю на последнее. Я уже пожил довольно в этом мире и редко ошибаюсь в оценке людей. Несомненно, ты внушаешь доверие. Я не удивлен, что твои друзья слушают тебя. В тебе что-то есть. Я чувствую за твоими словами сияние твердой, непоколебимой уверенности. Я мог бы проверить тебя своими методами, но тебе это не понравится. Давай сделаем по-другому. Теперь я знаю, что ты сказал правду, так что давай проверим твои намерения. Не шуми. Она не должна проснуться, но постарайтесь быть осторожным.
– Я не понима…
Макс не договорил. Он внезапно очутился в маленькой и захламленной квартире Элизы. Почти ничего не изменилось с момента его последнего визита. Даже спала она точно так же, как и тогда, когда он уходил от нее, – на раскладном диване, свернувшись калачиком под одеялом. Хотя нет, одна деталь была другой. Рядом с ней в детской кроватке спал светловолосый мальчик. Макс наклонился над ним, но не смог рассмотреть его, потому что перед глазами все поплыло. Он вытер слезы тыльной стороной ладони и вдруг снова оказался перед Бретусом. У него стоял комок в горле, и он не мог вымолвить ни слова.
– Теперь я верю тебе, мальчик.
– Кто… кто вы?
– Я Бретус. Ты забыл?
– Как ты это делаешь?
– Ты не рад?
– Наоборот, это что-то невероятное. Ведь это был он, мой сынок. Спасибо, что позволил мне увидеть его, но эти прыжки… Почему о тебе не пишут в газетах?
– Я не ошибся насчет тебя. Ты боишься, но не убегаешь, хотя уже зассал. Таких людей мало. Но таких, как я, еще меньше. Не суди по внешнему виду. Правда, у меня нет ног, но я могу исчезнуть в любой момент. Я здесь, потому что хочу. О моем существовании узнают только те, кому я это позволю.
– А пациенты, врачи и остальной персонал? Они боятся тебя. Странно, что военные терпят тебя в таком месте.
– У них нет выбора. Ни один из них не может навредить мне. Кроме того, они должны мне.
– Кто?
– Многие люди.
– Ты пытаешься произвести на меня впечатление?