дей. Однако эта догадка вдруг показалась Эдмунду слишком мелкой перед величием открывшегося вида. Он сразу же отбросил ее. Внезапно Эдмунд понял, что лес замер. Утих ветер, игравший с листвой, смолкло стрекотание насекомых. Гладь черного пруда покрылась рябью, и из глубин вынырнуло несколько объемных многоугольных форм. Лунный свет играл на абстрактных изгибах скользких барельефов, покрывавших каждую грань плавающих объектов. Кружась, они устремились к берегу, а затем остановились под характерный звук трущихся друг о друга камней. И лес ожил. Раздались щебетание и резкий шорох, пронзительный писк и вой, каких Эдмунд никогда не слышал. По гладкой поверхности пруда змейкой пробежало большое паукообразное существо на восьми длинных конечностях. Оно было полупрозрачным и оставляло за собой медленно рассеивающуюся полосу желтоватого свечения. В темноте из-за деревьев доносились странные дребезжащие звуки. Остаточный ритм подсказывал, что это могла быть какая-то музыка.
Эдмунда охватил ужас. Его руки онемели, и он с трудом дышал через сдавленное горло. По позвоночнику текли струйки холодного пота. Он вновь и вновь повторял себе, что это всего лишь сон. Он свернулся калачиком и накрылся спальным мешком, но в обсидиановой башне стало так жарко, что ему пришлось выбираться наружу. Он побежал и заблудился в лесу. Вокруг скрипели мелькающие тени. Эдмунд прорвался сквозь кусты и добрался до края острова. На далеком берегу Дуная мерцали тусклые огни селений, озаренных лунным сиянием. Внезапно огромные крылья бесшумно заслонили ночное небо. Похра приземлилась на мшистый камень. Она была намного крупнее Эдмунда. Кинув на него взгляд огромных глаз, наполненных жидким фосфоресцирующим серебром, она разгладила мембрану реальности, создававшую его. С этого момента Эдмунд Крац никогда не рождался в этом мире и никогда не существовал.
Его мечта сбылась.
Канак в Квалл
Под радужным куполом ониксового неба движется гигантский колючий лемур в маске, сделанной из полой головы проползуна. В широкой пасти, ощерившейся острыми осколками сломанных зубов, видны выпученные глаза лемура. Они огромны и светятся бледным, потухшим серебром, словно гаснущие фонари старых заброшенных кораблей, чьи борта, несмотря на мощную броню, медленно проигрывают битву с сокрушающими волнами океана камней – древнего и бескрайнего Торота.
Лемур медленно проползает по широкому языку кристаллического базорала, который петляет между нагроможденными по обеим сторонам призрачными шляпками и сросшимися массивными ножками из жидкого металла, мерцающего в проблесках мутного света.
Фолт останавливается и смотрит.
Ему известно, что это такое. Он уже видел это много раз, но не понимает, почему узнал об этом только сейчас, по чистой случайности. Как это могло случиться, ведь в порту работают три автономных сенсория? Неужели ни один из них не заметил заходящее в порт новое судно или дрожь мембран загрузчика, выпускающего очередную жертву. Но никаких сведений не поступало. Почему? Фолт беспокойно топчется на месте – сейчас он напоминает четкую продолговатую тень, которая перебирает множеством членистых конечностей, ажурно сплетенных из волокон минерализованной энергии, но когда упадет активность ониксового неба и возрастет давление, он сразу превратится в скомканный плотный шар в ореоле электрического сияния. Он, как и все обитающие здесь Фолты, вынужден будет принять эту форму и, высунув длинное гибкое щупальце, вцепиться в сеть люминесцентных дорожек, покрывающих весь Квалл. В противном случае давление вытолкнет Фолта к океану, каменные волны немедленно расплющат его. Когда ониксовое небо снова оживет и уменьшится натиск, светящиеся дорожки исчезнут. В них не будет необходимости. Тогда и Фолт вернется к своей прежней форме. Он снова станет таким, как сейчас. Однако пока ничто не предвещает грядущего снижения активности неба. Нет никаких признаков наступающих изменений. Это хорошо. Фолту не нужны лишние осложнения. Не сейчас, когда он нуждается в полной свободе действий.
Фолт направляется к мастерской образов, но цель его похода, столь привлекательная мгновенье назад, быстро теряет резкость и исчезает. Фолт смотрит в ту сторону, где язык базорала расширяется, прорезая гавань, и впадает в Торот. Некоторое время Фолт созерцает гремящие волны океана, а затем оборачивается в другую сторону – куда медленно движется гигантский колючий лемур. В сторону центра Квалла. Искривленного, искаженного, закрученного в водоворот Черного Солнца, которое с давних времен пожирает этот город.
Лемур – очередная жертва ненасытной стихии, вихря пустоты, экстатической ткани вибрирующих энергий, закрученных вокруг ядра этого явления. Вокруг той сущности, порожденной аномалией из Торота и захватившей большую часть города. Никто не знает, что это такое. Никто не видел. К ней невозможно приблизиться. Охотники, бороздящие Торот на бронированных кораблях, пытаются умилостивить, обезвредить, накормить или уничтожить Черное Солнце с помощью жертв из других аномалий или странных трофеев, привезенных из дальних круизов. Но до сих пор ни один артефакт не оказал никакого воздействия. Черное Солнце пожирает охотников, рвет в клочья, поглощает, сжигает, растворяет, растягивает, превращает в невозможные формы, осыпающиеся под собственным весом без следа. Фолт видел жертв и покрупнее этого лемура, и более оригинальных. Казалось бы, в нем нет ничего необычного. Однако тот факт, что сенсории не сообщили Фолту о выходе лемура из порта, дает пищу для размышлений. Вряд ли его просто проглядели. И тут есть еще одна вероятность.
Сенсории молчат, потому что начали соединяться. Так могло случиться, если жертва отвечает заданным параметрам и соответствует канаку Фолта. Потому что у него есть канак. Он работает над ним уже давно: тщательно оттачивает детали, воспитывает сотрудников, занимающихся различными аспектами проблемы, и контролирует сенсорные датчики, которые в случае появления нужного объекта должны запускать алгоритм событий. Это маловероятно, но возможно. Прежде чем лемур доберется до центра Квалла, пройдет еще много времени, но Фолт знает, что ему нужно действовать. Он планирует начать с проверки сенсориев в порту, потому что, даже если они соединились, он узнает об этом через Сабру, которая… Он вдруг вспомнил. Он же ее недавно выключил, чтобы перестроить несколько элементов и повысить эффективность ее работы. Запустил ли он ее снова? Фолт потянулся к Сабре. Из его бока выдвигается металлическая пирамидка. Она закрыта и не горит. От потрясения у Фолта на мгновение замедляются мыслительные процессы. Укоряя себя за подобную беспечность, он активизирует Сабру. Пирамидка наполняется темно-желтым светом, а потом раскладывается, приняв форму тонкого крыла – остроугольной мембраны, растянутой на тонком каркасе из черных прожилок и окутанной свечением. Сабра вытягивает одну гибкую ножку и вонзает ее в тело Фолта, подобное тени. В его внутреннем пространстве открываются новые уровни восприятия, и раздается голос. Знакомый и злой.
«Я… Но… Что ты делаешь?! Почему ты погасил меня?! Ты хоть знаешь, что происходит?!»
Сабра видит его насквозь, потому нет необходимости отвечать ей. Достаточно мук от угрызений совести и злости на самого себя.
«Побереги себя. Нужно немедленно принять меры, а не устраивать пляску эмоций».
«Ты права, извини, я не знаю, как это произошло, я должен был…»
«…Сделать то, на что тебе по-прежнему не хватает смелости!»
«Только в крайнем случае, когда не останется другого выхода и все параметры будут максимально близки к идеалу».
«Твой крайний случай имеет вид колючего лемура в маске, и он ползет к центру Квалла. Сейчас ты в этом убедишься».
Сабра замолкает, и Фолт чувствует слабый пинок, от которого становится умнее. К нему вернулись соединенные сенсории из порта. Они не могли связаться с ним без посредничества Сабры, но теперь растворяются в его теле и мгновенно вливают в него свои знания. Фолт уже знает. Он немедленно устремляется к центру. Но следует не по тому пути, который выбрала жертва, так как ему нужно собрать свою команду. Без нее не получится воплотить канак. Фолт бодро перебирает конечностями, ускоряется.
«Слишком медленно! Не теряй времени!» – ругает его Сабра.
Фолт понимает, что ему нужно сделать. Он растягивает и укрепляет крыло. Изменив энергетический баланс своего тела, отталкивается и взлетает. Так перемещаться ему приходится редко, потому что это требует больших усилий, а на опасный темп расходуется много энергии. Сейчас выбора нет, скорость – важнее всего.
Фолт отскакивает в сторону, набирает высоту, пролетает над лемуром, лавирует между ножками, а затем устремляется к угловатым монолитам, иссеченным узкими щелями. В одной из этих щелей установлен ОбО.
Фолт находит его без труда. ОбО зажат между наблюдательно-аналитическими панелями и клубками спектрометрических диффузий. Он уже начал демонтироваться. Его округлая форма мерцает собранными образами. Фолт приземляется прямо перед ним и ждет, когда тот закончит сокращать поверхность. По ощущениям Фолта, это займет еще несколько секунд, потому он поддается искушению и смотрит туда, куда был направлен ОбО, хотя прекрасно понимает, что пока это бессмысленно, так как только длительная настройка сенсорных параметров позволяет увидеть Черное Солнце.
Все так, как он предполагал. Центр Квалла – это непроглядная пустота, отсутствие видимости в центре поля зрения, бездна, небытие, но, как ни парадоксально, более ощутимое, нежели зримая часть Квалла.
Сокращение ОбО завершается. Сжавшись, оно отрывается от гладкой поверхности щели, чтобы тончайшей алюминиевой снежинкой опуститься на тенеподобное тело Фолта и раствориться в его теплой черноте. ОбО исчезает. И тогда центр Квалла вспыхивает вихревым сиянием. Фолт наконец видит Черное Солнце – потрясающий, вибрирующий протуберанец, внутри которого пересекаются бесчисленные плоскости рвущейся энергии. Фолт восхищен, и не мешает ему то, что увиденная им картина не результат непосредственного наблюдения, а продукт длительной работы ОбО, итог его анализа.