Или растерзанные зверями
С других уровней реальности.
Жизнь в этом городе станет
Невыносимым кошмаром,
Который закончится только тогда,
Когда на его дестабилизированной материи
Вырастет нечто совершенно новое,
Расползающееся во все стороны,
Вписанное в гладкий купол неба
Миллионами желеобразных щупалец.
Но так не должно быть.
Город может избежать этой участи,
Если только мне удастся найти
И убрать отсюда то, что сюда когда-то упало.
– Мы до сих пор не знаем, что это такое, – выдавил из себя растерянный Хемель.
Слова ничего вам не объяснят.
Они не помогут вам понять.
Вы поймете, что я имею в виду,
Когда мы поймаем зацепку.
– Значит, мы должны туда войти?
Нет,
Но вы должны осознавать,
Что никто другой этого не сделает.
– Хорошо, но что нам там искать?
Тенан был поражен быстротой, с которой Хемель преодолевал свой страх и начинал принимать неизбежное.
Ключ,
Способ найти ответ,
Инструмент, который укажет нам путь.
– А проще нельзя?
Проще не получится.
Я протолкну вас через стенку Камеры.
С той стороны – широкий карниз.
Он окружает круглую бездну,
В которой пребывает Эбрена.
Влево вы пойдете или вправо,
Рано или поздно вы попадете в просторное помещение.
Его называют кессоном,
И именно в него сбрасываются все ксуло,
Перехваченные
Секретными подразделениями заминов.
В глубине, в правом углу кессона,
Находится то, что вы должны оттуда принести.
Оно напоминает корпус не очень длинной подзорной трубы
Или что-то вроде втулки,
Выкованной из твердого золотистого света.
Когда вы найдете это, то вернетесь по карнизу
К тому месту, куда я вас протолкнул,
И я вытяну вас обратно.
– Как мы тебя найдем, если ты не можешь высунуться на сторону Эбрены?
Я буду ждать под самой поверхностью,
Светиться люминесцентным красным цветом.
Вы не пропустите меня.
Есть еще вопросы?
– А это больно? – смирившись, выдавил из себя Тенан.
Нет.
Это как нырнуть
В очень густую грязь.
Густую и холодную.
Они быстро убедились, что это правда. Хемель схватил Тенана за ногу, а затем коснулся горячей чешуйчатой черноты тела Панаплиана. Внезапно оба перестали ощущать свою тяжесть, сгустившийся воздух поднял их вверх, и они начали медленно погружаться в твердый бетон. Их поглотила тьма. Они могли дышать в ней, но были слепы и глухи. Они ощущали только густую зернистую и шершавую массу вокруг себя, источавшую ледяной холод.
Кхат
– Выключи свет и отойди от окна!
– Мама?! Ты меня напугала! Я думала, здесь никого нет. Почему ты сидишь в темноте?
– Выключи этот дурацкий свет!
– Ну хорошо, хорошо. Какая муха тебя укусила?
– Ты видела кого-нибудь возле дома?
– Не знаю, я не оглядывалась. Что происходит?
– Пойдем в кабинет Тома.
– Ты же не заходишь туда с момента развода.
– Да что ты говоришь? Ты закрыла дверь?
– Да.
– Ты уверена?
– Хочешь проверить?
– Необязательно.
– Зачем мы туда идем?
– Там можно легко забаррикадироваться и есть решетки на окнах.
– Но ты же ничего плохого мне не сделаешь?
– Не говори глупости. Ты не меня должна бояться.
– Помоги мне сдвинуть стол. Вот так.
– Мам, это безумие.
– Я знаю, поэтому ты должна пообещать мне кое-что.
– Что?
– Ты никому не расскажешь то, что я тебе скажу.
– Я не понимаю…
– Алина, тебе уже шестнадцать, и ты достаточно взрослая, чтобы понимать, какие бывают отношения у взрослых. Я долго боролась за опеку над тобой и не хочу ее потерять. Но это произойдет, если Том обнаружит вескую причину.
– В каком смысле?
– Если, например, решит, что я спятила.
– Я уже так думаю.
– Конечно, но это временно, я тебе все объясню. Еще немного, и я приду в норму и смогу держать себя в руках. Только пообещай, что никто не узнает.
– О чем?
– О том, что со мной случилось, дочка.
– Тогда не говори ничего…
– Мне нужно выговориться. Прости, дорогая, но ты единственный человек, которому я могу довериться.
– Если это необходимо…
– Только не перебивай, ладно?
– Да, мама.
– В пятницу, сразу после того, как я отвезла тебя в школу и ты отправилась на экскурсию, я навестила Хеленку и Басю. Я договорилась с ними на вечер. Ну, знаешь, все эти наши бабские встречи с вином и картами.
– И порнушкой…
– Ты обещала не прерывать! И вообще, откуда ты об этом знаешь? Ты копалась в моем шкафчике внизу? В том, что я запираю на ключ?!
– Прости, это оказалось сильнее меня.
– Мы еще поговорим об этом, юная барышня! Тебе бы понравилось, если бы я начала рыться в твоих вещах?!
– Только не говори мне, что никогда сама этого не делала!
– Представь себе, нет. Довольна?!
– Я так глупо себя чувствую, мама…
– Кстати, зачем ты мне это сказала? Посмотрела и посмотрела. Мне не нужно было знать.
– Я проговорилась.
– Ой, детка, детка, я не должна тебе ничего говорить.
– Но я хочу. Мама, пожалуйста, я никому не расскажу! Дай мне шанс! На этот раз я не подведу тебя, честное слово!
– Ну что я с тобой сделаю?.. Ладно, раз уж начала, я закончу. Девушки должны были заехать около семи вечера, поэтому я зашла в магазин и поспешила домой, чтобы спокойно привести себя в порядок. Проезжая по нашему микрорайону, я заметила бродягу. Я бы не обратила на него внимания, но он был огромный, настоящий великан и какой-то такой бесформенный, весь увешанный пластиковыми пакетами. Мне показалось, что он смотрит в мою сторону. Мне стало не по себе. По коже пробежала холодная дрожь. Когда я проехала мимо, всё сразу же прошло. А пока прибиралась, совсем забыла о нем. Я доставала бутылки, когда раздался громкий стук в дверь, очень сильные удары. Я взглянула на часы. Было около четырех. Слишком рано для девушек. И они обычно звонят. Я замешкалась и вдруг снова ощутила холодную дрожь. Она была даже намного сильнее, чем в первый раз, и не проходила. Меня обдало холодом. Я потеряла контроль над своим телом, и оно стало подчиняться чужой воле. Я ничего не могла с этим поделать. Я открыла дверь. Снаружи стояла огромная фигура бродяги. На нем была большая шляпа, которая отбрасывала тень на его лицо. Из рукавов рваного плаща торчали длинные обезьяньи лапы. Я дотянулась до его локтя. От него пахло илом и затхлостью. Он молчал. Я вышла в чем была – в шлепанцах и дырявом спортивном костюме – и пошла по тропинке между домами. Я слышала, как бродяга тяжело дышит у меня за спиной. Я была в ужасе. Мы миновали дома, прошли через детскую площадку, и никто не обратил на нас внимания. Как будто мы были невидимы. Чуть дальше, там, где начинается парк, есть небольшой пруд. Рядом с ним растет высокий куст сирени. Уверена, ты его помнишь. Он показался мне не таким, как обычно: густым, более крупным и каким-то зловещим, как будто это была вовсе не сирень, а нечто, что только притворяется ею. Я продиралась сквозь кусты с таким трудом, как будто лезла в глотку лиственного чудовища. А потом сползла с грязного холма в другое место.
– В воду?
– Но ведь там земля ровная, и сирень растет не у самого края пруда, а чуть дальше. Просто я вдруг оказалась в другом месте.
– То есть где?
– В странном незнакомом городе, над которым висит огромный золотой купол, а по мощеным улицам бродят чудища из худших кошмаров: огромные трехногие пауки, у которых вместо головы туманное облачко, и похожие на горилл великаны, покрытые блестящей черно-желтой кожей саламандры. Таких было, пожалуй, больше всего. Я чувствовала, как все они смотрят на меня. Их темные выпученные глаза, посаженные прямо над лягушачьей пастью, полной маленьких треугольных зубов, следили за каждым моим шагом. А сверху, по ясному голубому небу, проносились белесые фигуры, похожие на осьминогов, заключенных в прозрачные стеклянные сферы. Если бы я могла, точно описалась бы от страха. Но я не контролировала свое тело, и ноги несли меня без моего участия. Позади все время раздавались шаги бродяги.
Я шла по узкой улочке, плутавшей между низкими строениями, которые напоминали угловатые бункеры, потому что вместо обычных окон у них были горизонтальные щели. Потом повернула и стала спускаться по уходящему вниз переулку. Здания встречались всё реже. Появилось больше зелени. Такой, как на болотах – ну, знаешь, такой темной, блестящей, как вощеная бумага. Были там низкорослые и вьющиеся деревья, заросшие плющом, яркие шляпки фосфоресцирующих грибов и высокие стебли колючего тростника, сильно раскачивающегося на ветру. Растительность с каждым шагом становилась всё гуще и все больше заходила на вымощенную улочку, которая вела к стальным воротам в массивной стене, сложенной из огромных блоков темного камня. Ее охраняли четыре гориллы. Я встала перед ними, но их взгляд скользнул по мне и остановился на том существе, которое привело меня сюда. Я услышала хрипы, громкое гортанное ворчание и приближающиеся чапающие шаги. Бродяга появился в поле моего зрения. Он больше не походил на человека. Он выглядел так же, как и стражи ворот.
Они какое-то время разговаривали, используя безумную смесь фырканья, хрюканья и урчания. Я не понимала их, но у меня создалось впечатление, что они ждали нас. Тяжелые врата открылись, и я вошла внутрь. Я оказалась на территории какого-то комплекса. Сначала дорожка вела между бункерами, полными зловонной слизи, и глубокими резервуарами с чистой водой, в которых плавали стаи больших черных головастиков. Потом она шла вдоль толстых труб с висящими ошметками рыжей ржавчины и высоких пирамид, сложенных из кусочков спрессованных водорослей, которые выделяли очень острый, хотя и вкусный аромат, напоминающий запах квашеной капусты, но гораздо более интенсивный и оттого не слишком приятный. Над стеной, окружавшей весь комплекс, виднелись крыши города, над которыми парил мощный купол, сверкающий ослепительным золотом. Я также видела удивительное сооружение, похожее на гигантское конусообразное сверло, белое, как кость. Над его острой вершиной горело пламя. Правда, горилл уже нигде не было, и я больше не слышала их шлепающих шагов, до сих пор сопровождавших меня, но мне было все равно. Я перестала бояться. Казалось, мне снится сумасшедший, чрезвычайно реалистичный сон. И я не хотела просыпаться.