о ждут, и до конца не догадываются, что он контролирует ситуацию и действует против них. Такое положение вещей Друссу нравилось и настраивало на бодрый лад. Он размышлял над тем, как не вызвать подозрений, и одновременно прокручивал в голове порядок действий, представленный в проекции, но вдруг почувствовал сопротивление со стороны инструкции, как будто она сознательно противилась прочтению и использованию. Друсс пошатнулся, и перед его глазами поплыл туман. Замелькали темные пятна, и под ними внезапно проявилось знакомое слово Крек'х-па. Затем накатила тошнотворная слабость, но Друсс сжал кулаки и сумел удержаться на ногах.
Да, почему бы Никлумбу не солгать и здесь?
С самого начала, с того момента, как Друсс проснулся в этом городе, он интуитивно понимал, что может доверять только себе и своему чувству, пусть и смутному, лишенному уверенности. Однако это чувство быстро окрепло и заявило о себе. Теперь оно без проблем отличало важное от не важного, пусть и обладавшего иллюзорной привлекательностью, и неумолимо толкало Друсса в сторону Крек'х-пы, явно подтверждая прежние проблески интуиции. Крек'х-па не имела ничего общего ни с конструктами, стоявшими на причале у коралловых террас, ни с Никлумбом и Дебе. Это было не до конца ясно, но зато отчетливо ощущалось. Тень ее присутствия склоняла к чему-то другому. Отчасти и с долей сомнения Крек'х-па была связана с Муканамом, но очень сильно тяготела к Райрому, почти стремясь к слиянию или отождествлению. Это заставило Друсса отбросить последние сомнения. Он был готов. Инструкция тоже перестала сопротивляться, словно смирилась с неизбежным или, выполнив свою задачу, обратила внимание Друсса в нужную сторону и смогла заняться чем-то другим.
Друсс снял со стойки медно-кинематическую графику, на которой плавные волны тоненьких черточек отображали распределение ключевых одивалей, свернул ее в рулон и присоединился к фрухам.
– Ты в этом что-нибудь понимаешь? – с надеждой спросил Никлумб.
– Почти все, – ответил Друсс, имея в виду не только инструкцию. – Пошли!
– Куда?
Никлумб отлично притворялся идиотом, надо было отдать ему должное.
– Туда, где скрыты ответы на наши вопросы.
– Хочешь найти этих одивалей и открыть проход?!
На этот раз он блестяще изобразил изумление. Друсс почти поверил ему. Почти.
– Я обещал вам, что попытаюсь найти Муканама, именно это я и делаю. Если вы передумали или…
– Нет, нет! – резко возразил Никлумб.
Излишне эмоциональная реакция и нервозное нетерпение фруха выдавали его заинтересованность, хотя, вероятно, ему хотелось изобразить испуг. Друсс скрыл, что видит его истинные намерения, и охотно поддержал за игру.
– Нечего бояться, мы пойдем по следам Муканама, соблюдая все меры предосторожности, и постараемся не допустить его ошибок. Я проанализировал инструкцию и увидел несколько недоработанных и потенциально опасных элементов, но мне кажется, что мы сможем устранить эти недостатки и безопасно пройти по намеченному пути.
Никлумб не стал комментировать эти слова, но выглядел очень довольным. Друсс позволил себе легкую улыбку. Представление начиналось, и каждый явно чувствовал себя превосходно в своей роли.
Им потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до вращающихся площадей, как будто сам город помогал их искать и перестроился, чтобы сократить путь. Друссу показалось, что сейчас их стало больше по сравнению с прошлым разом, но он не думал, что за этим кроется какой-то глубинный смысл. Даже если это и было так, вряд ли оно имело серьезное отношения к тому, что он собирался сделать.
Друсс взглянул на покачивающиеся над головой аэробашни – их расположение являлось первой подсказкой. Нужно было отыскать четыре башни одного размера, висящие очень близко друг к другу, и одну большую, позади них, точно по оси симметрии всей системы, проходящей вдоль линии соприкосновения центральных аэробашен. Однако Друсс не находил здесь ничего подобного. Правда, вокруг него поднимался шелестящий лес гигантских колонн из оловянной фольги, державшихся на удлиненных подпорках, но их расположение казалось совершенно случайным. Вряд ли среди них можно было обнаружить хотя бы две аэробашни, установленные так близко друг к другу, как в инструкции, а тем более четыре. Кроме того, ажурные купола, нависшие над площадями, значительно затрудняли наблюдение. И всё же причин для беспокойства не было. Уверенность вытеснила сомнения. Друсс понимал, что открыть проход будет непросто, но инструкция, запечатленная в его сознании, убеждала в реальности плана – нужно было только набраться терпения.
Сжимая в руке свернутую медно-кинематическую графику, пульсирующую, как металлический цилиндр, по которому туда и обратно пробегает медленная электроволна, Друсс неторопливо прохаживался по вращающимся площадям. Никлумб и Дебе держались рядом. Они ничего не говорили, но внимательно следили за его действиями.
Внезапно Друсса охватила ярость. Он понял, что его действия бессмысленны. Он находился слишком близко к аэробашням, а потому видел только те из них, что висели над границей вращающихся площадей. Они заслонили собой почти весь обзор и не позволяли увидеть, что находилось дальше. Нужно было отойти, изменить перспективу. Друсс направился к стене, за которой открывалась великолепная панорама Океана Туманных Древ, и обернулся, только дотронувшись до ее поверхности. Его лицо просияло улыбкой. Площади, прилегающие к стене, были без навесов, и с них открывался прекрасный вид на покачивающиеся аэробашни. Одна из них особенно выделялась на фоне остальных. Огромная, явно превосходящая все по размерам и окруженная тесным кольцом узких колонн из шелестящей фольги. Ее вершина почти достигала медузообразных платформ, чьи растопыренные во все стороны подвижные щупальца сияли и переливались невероятной гаммой оттенков. По форме и размеру она могла быть тем самым крупным объектом на схеме в инструкции.
Теперь нужно было найти правильную точку наблюдения.
Лавируя между движущимися одивалями, Друсс прошел восемь площадей, пока наконец не добрался до той, которую искал, и пока большая аэробашня не оказалась в правильном положении – за четырьмя меньшими. Здесь он встретил всего двух одивалей, не очень крупных. Один напоминал темно-коричневый клубок, смотанный из тонкого мохнатого шнура, – он доходил Друссу до пояса, а другой оказался еще меньше и напоминал черный пористый комок резины.
Друсс развернул медно-кинематическую графику, чтобы убедиться, что хорошо все запомнил. Всё так, ошибок не было. Черный одиваль был первой точкой отсчета. Он был обозначен на схеме квадратом.
– Ты начинаешь, Никлумб, – сказал Друсс.
– Что мне делать?
– Держись поближе к этому черному одивалю. Ты должен идти рядом с ним, вровень с ним, ни быстрее, ни медленнее.
– И это все?
Никлумб не выглядел ни разочарованным, ни взволнованным, скорее усталым, как будто делал это уже много раз. То ли он играл свою роль, то ли здесь было нечто другое, чего Друсс не мог понять.
– Разве это не то, чего ты ожидал? – спросил он недоуменно.
– Сам не знаю. Я думал, здесь будет какая-то машина, которую нужно запустить, или что-то в этом роде.
Друсс фыркнул.
– Это смешно, машина требует машину?!
Наступила неловкая пауза. Только спустя некоторое время ее прервал Никлумб.
– Продолжай, – тихо буркнул он.
Неприятный холодок пробежал по телу Друсса. Он почувствовал, что упустил нечто важное, но понятия не имел, что это было.
– Ну, хорошо… – сдавленно произнес он. – Не уходи отсюда, пока я не позову тебя.
– Да-да, конечно.
Друсс посмотрел на большую аэробашню и четыре поменьше рядом с ней. Вместе они образовывали систему с абсолютно безупречной симметрией, и казалось, даже их колебания – это непрекращающийся поиск окончательной, идеальной формы. Он заставил себя оторвать взгляд и с легким замешательством в голове вновь заглянул в графику.
– Теперь налево, к площади с одним красным одивалем. Давай, Деби.
– Ты уверен? – осторожно спросил рифленый шланг.
– Посмотрим, – проворчал Друсс и раздраженно двинулся вперед.
Друсс не понимал, что с ним происходит. Внезапно он начал терять контроль над эмоциями. У него возникло искушение рассказать фрухам, что он о них думает. Он подбежал, перескочил на следующую площадь и оглянулся. Дебе полз за ним следом, но держался на расстоянии. И хорошо. Друсс задумался. Ему нужно молчать и скрывать свои истинные намерения, ведь только так он сможет их победить. Друсс понимал, что это единственный выход, но рассудок не мог справиться с яростным натиском эмоций. В итоге он сумел как-то собраться и сосредоточиться на поиске второй точки отсчета. Хотя это и стоило ему немалых усилий, его не покидало неприятное ощущение, что при этом придется отказаться от части себя, от подлинных, глубоких предчувствий, желающих передать ему что-то очень важное, но ими пришлось пожертвовать, чтобы восстановить концентрированный поток внимания и непрерывность последовательных шагов к намеченной цели.
Он вошел в колею текущих задач и почти сразу заметил крупного красного одиваля, собранного из множества мелких медных пластин, мягко наслаивавшихся друг на друга. Он двигался с частым металлическим перестуком. На схеме этот одиваль был обозначен толстой волнистой чертой. Друсс поравнялся с ним и немного подождал.
– Оставайся здесь, – объявил он, когда Дебе его догнал. – И делай то же, что и Никлумб.
– Сработает?
– Должно каким-то образом.
– Каким?
– Заметным. Не сомневайся.
Друссу не хотелось отвечать на последующие вопросы Дебе, и он пытался придумать какую-нибудь резкую, возможно даже агрессивную реплику, которая заставит его замолчать, но рифленый шланг избавил его от этих усилий и сам умолк. Друсс облегченно вздохнул и оставил Дебе на площади. Направляясь к большой аэробашне, он не стал проверять, послушно ли Дебе выполняет его команду. Это было излишним. Друсс был уверен, что, несмотря ни на что, фрух будет делать то, что следует.