– Это возможно?
– К сожалению. И к тому же весьма вероятно.
– Что ты собираешься делать?
– Я изучу это дело самостоятельно. Своими методами.
– Тебе разрешили? Так просто?
– Не совсем. У меня на это десять дней. Если за это время я не представлю Совету объяснение, мне придется покинуть город.
Тенан присел на корточки. Его вырост сократился вдвое.
– О Таботт! Они не имеют права! – простонал он.
Друсс был спокоен. Он улыбнулся Тенану.
– Какое это имеет значение, если их все равно нельзя переиграть? К тому же это было мое предложение.
– Твое?! Зачем ты это сделал? Они годами ждали такой возможности, а теперь наверняка воспользуются ею. Совет изгонит тебя из Линвеногра в любом случае, независимо от того, сможешь ли ты что-нибудь обнаружить.
– Я знаю, но это дает мне полную свободу действий. Я мог бы спокойно переждать всю эту суету, смиренно следуя рекомендациям Совета, но не собираюсь сидеть сложа руки. Ты поможешь мне?
– Как всегда.
– Ты не обязан. Правда.
– Даже не шути так.
– А Хемель?
– Ты же его знаешь. Он всегда был тебе верен, к тому же он любит вызовы.
– Это хорошо. Вы будете мне нужны. Еще какое-то время. А потом… Потом каждый пойдет своим путем.
– С чего начнем? Есть зацепка?
– Возможно. Постарайся как можно скорее привести Хемеля сюда. Или нет, не будем терять время. Скажи ему, чтобы ждал на площади Бебера. Встретимся там.
– Площадь Бебера? Это же в Салосе?
– Верно.
– То есть мы идем к…
– …Менуру. Да. Я хочу кое-что проверить. Ага, и скажи Хемелю, чтобы он взял многоколесник. Нам нужен быстрый транспорт.
– Тогда, может, лучше ему заехать за нами?
– Нет. Мне нужно пройтись, проветрить голову.
– А если его арестуют гвардейцы?
– Не арестуют, если скажет, что он от меня. Мы имеем право передвигаться по городу даже при чрезвычайном положении.
– Понимаю, – деловито заключил Тенан, открыл свой таблотесор и вызвал Хемеля в окно связи.
Хемель ждал в условленном месте. Он сидел в открытом шестиколесном авто, окруженный четырьмя заминами из патруля. Когда Друсс и Тенан приблизились к ним, один из гвардейцев обернулся, оскалил широкую пасть, полную маленьких треугольных зубов, и воскликнул:
– Господин Друсс, это вы? Этот лживый замин утверждает, будто ждет вас.
– Вы отдаете себе отчет, что сейчас, после наступления темноты, нельзя предпринимать каких-либо шагов?
У Друсса не было бы шансов победить в стычке с замином, будь он даже низким и худощавым типом, но теперь решение Совета давало ему огромное и полезное преимущество. Просто неоценимое.
– Как вас зовут, гвардеец? – спросил Друсс.
– Хезз.
– Вы командир этого патруля?
– Верно, – гордо ответил замин. – Но вы, кажется, забываетесь. Здесь вопросы задаю я.
– Нет, господин Хезз, – жестко отрезал Друсс. – Мы с моими помощниками, то есть с этим перусом Тенаном и тем замином Хемелем, выполняем важную миссию по приказу Совета. Вы бы знали об этом, если бы чаще обновляли список приказов, получаемых из штаб-квартиры. Я вижу, что в последнее время вы стали немного пренебрегать своими обязанностями. Мало того, что бродите по улицам, не зная последних приказов, так еще и мешаете нам работать. Вы понимаете, как это будет выглядеть в докладе, который я представлю Совету?
Замин оцепенел и не знал, что сказать.
– Я… – начал он, но закончить мысль оказалось выше его сил.
Друсс решил его добить.
– Для начала советую открыть таблотесор и просмотреть приказы, а после предлагаю вашему патрулю поскорее убраться с нашего пути.
– Хорошо, простите.
Хезз рыкнул на своих гвардейцев, которые тут же отошли от многоколесника и сбились в тесную кучку. В воздухе задребезжали таблотесоры. Мгновение спустя Хезз взглянул на Друсса и сказал:
– Всего десять дней. А потом я найду тебя.
– Возможно, господин Хезз, – ответил Друсс, успевший расположиться в многоколеснике рядом с Тенаном. – Но за это время многое может случиться. Давай, Хемель.
Тот открыл свой таблотесор, подключил его к механике авто, ментально проник вглубь двигателя и запустил процесс внутреннего сгорания. Мотор дернулся, разогнал обороты. Многоколесник взревел и под гневные взгляды гвардейцев рванул вперед.
– Куда? – спросил Хемель.
– Через канал и к дому Менура.
– А что за десять дней?
Друсс пожал плечами.
– Тенан тебе потом объяснит.
– Ну, как скажешь…
– А Басал… – Друсс сглотнул слюну. – Ну, вы знаете. У меня не хватило смелости заглянуть в комнату.
– Спокойно. Все в порядке. Мы отвезли его на Компостную станцию.
Друсс почувствовал облегчение, показавшееся ему неприличным. Как будто где-то там, в глубине себя, он радовался смерти брата. Однако быстро понял, что это всего лишь возбужденные эмоции, блуждающие по периферии сознания и затянутые в мелкие вихри навязчивых мыслей. Он очистил разум. Многоколесник мчался по пустынным улицам Линвеногра, над которыми занимался серый рассвет.
Тенан и Хемель остались в многоколеснике. Друсс воспользовался ментальным ключом, который был записан в его таблотесоре, чтобы открыть психомеханический замок, установленный в дверях мастерской Менура. Он уверенно миновал паутинный лабиринт – его расположение навсегда врезалось ему в память – и спустился по пандусу в обсерваторию перуса. Тот, как обычно, суетился у своих генераторов биотрики, погруженный в мерцающий свет артефактов ксуло.
Его эктоплазматический вырост вытянулся вверх и обернулся к Друссу.
– Прости, – сказал Менур.
– За что?
Друсс уселся на пандус. Он хотел сохранить дистанцию. Предстоял трудный разговор.
– Я подвел тебя. Я должен был что-то сделать. Придумать какой-нибудь способ заблокировать это ненормальное соглашение, которое вы заключили с Советом.
– Ты бы не сумел. Я сам этого хотел. Мне нужна полная свобода. Любой ценой.
– А что ты будешь делать потом?
– Еще не знаю. Сейчас это не важно.
– Я тебя не понимаю.
– И я тебя тоже.
– Что ты имеешь в виду?
– Только ты мог бы пролить свет на то, что собой представлял этот Импульс, но ты этого не сделал. Ты вообще ничего не сказал.
– Я не имею права голоса на заседаниях Совета.
– Но в исключительных обстоятельствах ты можешь сообщить председателю, что хочешь выступить. В сложившейся ситуации они вряд ли отказали бы тебе.
– Почему ты считаешь, что мне было что сказать? С чего ты взял?
– А ты почему меня обманываешь?
– У меня нет от тебя секретов.
– Есть. И не один. Видишь ли, если подумать об этом сейчас, то некоторые вещи кажутся очевидными. Как так получилось, что один чрезвычайно эксцентричный перус позаботился о двух юнцах? Ты всегда избегал семейных зависимостей. Ты всю жизнь избегал их как огня, так почему же, Менур? Почему?
– Ты причиняешь мне боль этими словами. Я знаю, что ты расстроен из-за потери брата, но…
– Не меняй тему. Помнишь, когда я создавал собственный архив вспышек ксуло, ты щедро одарил меня множеством своих трофеев?
– Конечно. Ты и это мне припомнишь?
– Нет, потому что именно благодаря этому я обнаружил образец, по своей структуре очень напоминающий Импульс.
– Как это? Ага…
Перус умолк, и его вырост сжался в комок. Это было похоже на признание. Друсс вздохнул.
– Я так и думал. Когда Лестич докопался до него, я не мог поверить своим глазам. Нечто очень похожее произошло много лет назад, и ты это знаешь. В чем тут дело? Они тоже знают, что происходит, но вынуждены играть в свои политические игры или только ты?
– Только я.
– Как это возможно? Этот Импульс убил несколько сотен жителей Линвеногра. Такие вещи нельзя не заметить.
– Вот именно. Тогда никто не погиб.
– Почему?
– Не знаю. Я только частично понимаю этот процесс.
– Что вызывает Импульс?
– Он возникает, когда человек пересекает границу Квалла.
Наступила тишина. Друсс боялся задать следующий вопрос. Он боялся узнать правду, потому что уже знал, почему Менур о них позаботился.
– Ты чувствовал себя виноватым.
– И это тоже, – тихо ответил Менур. – Но главное, я обещал это твоему отцу.
– Как вы могли? Это сломало нам жизнь. Это убило мать. А теперь, по иронии судьбы, погиб и Басал.
– Ваш отец убедил меня, что есть дела поважнее.
– Прежде чем ты просветишь меня и объяснишь, что было настолько важно, я хотел бы, чтобы ты честно ответил на один простой вопрос.
– Я постараюсь.
– Возможно ли, что мой отец вернулся в Линвеногр?
– Не знаю. Возможно. Есть такой шанс.
Ун-Ку
– Вы действительно хотите это знать? Зачем это вам?
– Ради этого я сюда и приехал.
– Но это бессмысленно.
– Почему? Ваша жизнь – захватывающее приключение. Это материал для нескольких книг.
– Журналистские бредни. Как будто книги имеют какое-то отношение к жизни.
– Забавно, что вы это говорите в своей библиотеке.
– Это всего лишь декорация, она не имеет никакого значения.
– И по вашему мнению, богатые родители и учеба в престижном университете вам тоже не помогли?
– Отнюдь.
– В чем же тогда секрет?
– Понятия не имею. Может быть, это везение. Или проклятие. Иногда их трудно отличить.
– Тогда почему же вы вместо того, чтобы сделать карьеру салонного дамского угодника, уехали в Африку?
– Отчасти из-за долгов, но в большей степени из-за жажды приключений. Я был уверен, что отец разрешил бы мои финансовые проблемы в два счета, но мне хотелось чего-то иного. И когда наемные головорезы начали наступать мне на пятки, мой друг сделал мне заманчивое предложение.
– Фон Браун?
– Разумеется. У этого засранца был небольшой капитал и участок собственной земли в Центральной Африке, на которой располагался алмазный рудник. Проблема, однако, заключалась в том, что он не работал с тех пор, как кто-то перебил всех шахтеров. Так, между прочим, за этим кроется довольно забавная история. У отца фон Брауна было своеобразное чувство юмора. Он переписал на сына землю в Африке, но поставил при этом одно условие – новый владелец должен в течение года запустить шахту. Если ему это не удастся, то право собственности вернется к папаше. С тем же успехом он мог бы подписать своему сыну смертный приговор. Он хорошо знал, что там происходит.